Сергей Юрченко - Время для Инженера Времени

– Господин, – согнулся в поклоне староста. – Яблоневое уже выслало предписанный вами налог.

– Знаю, – кивнул я. – И мы тут не для того, чтобы собрать дополнительный налог или потребовать ещё девчонок. Что ты можешь сказать о Вавиле Гнилоцвете?

Афанасий переменился в лице.

– Господин… – пробормотал он. – Прежний староста, Василок Огнебор, заподозрил его в том, что он…

– Связан с разбойниками? – продолжил я то, на чём запнулся Афанасий.

– Да. И попытался сообщить об этом господину Арениусу.

– И? – заинтересовался я.

– Его дочь лихие люди снасильничали да порешили. Потом погиб его единственный сын. А потом и он сам куда-то сгинул.

– А что лорд? Неужели он так и не узнал об этом?

– Господин Арениус готовился к чему-то… и перестал обращать внимание на своих подданных.

– Понятно, – вздохнул я. Видимо, мысль о ритуале уже овладела его мыслями.

Да… Идея о ловле на живца оказалась нерабочей. Я не могу допустить, чтобы кто-то так относился к представителям МОЕЙ администрации. А значит, живец перестанет быть таковым. Вот прямо сейчас.

Со вздохом я кивнул мстителям. Порядок действий был согласован ещё по дороге, да и много времени на то, чтобы выяснить, «кто этот Вавила и где он живёт», не ушло. Так что уже через пару минут этот самый Вавила стоял посреди площади на коленях с завёрнутыми за спину руками, и еретики вместе с Арисой обыскивали его дом.

Из волнующейся группы крестьян вышла высокая девушка в простом сером платье, намекающем на её принадлежность к Церкви Света.

– В чём обвиняют этого доброго селянина? – спросила она.

В её голубых глазах плескалось желание защищать добро (или хотя бы искоренять зло).

– Этого «доброго селянина», – сарказм этих слов так и хлестал, – обвиняют в том, что он наводил на других селян и проезжих банду разбойников, в том, что по его указаниям убивали и насиловали, в том, что он скупал награбленное, обеспечивая существование банды.

– Как же вы намерены доказывать эти обвинения? – спросила защитница «униженных и оскорблённых».

– Никак, – твёрдо ответил я. – Главарь разгромленной банды, захваченный прямо на месте преступления и уже ответивший за свои деяния, показал, что именно ему сбывал добычу. Этого достаточно.

– Хватаете, возможно, честного человека по навету татя и разбойника? – задохнулась от возмущения искательница справедливости.

– Хватаю татя и разбойника по показаниям другого такого же, – спокойно ответил я.

Сейчас я никуда не спешил, так что этот спор меня даже несколько забавлял.

– Он мог просто оговорить невинного человека! – вскинулась церковница.

– Вряд ли, – усмехнулся я. – После того, как с ним поработали специалисты, сомневаюсь, чтобы он был в состоянии лгать.

– Вы… вы пытали его!!! – возмущённо вскинулась девушка.

– Да, – не стал отрицать я. – Я схватил разбойника на месте преступления прямо среди тел тех, кого убили он и его банда, и пытал, чтобы узнать о сообщниках. И намерен так поступать и впредь.

– Это беззаконие! – возмутилась девушка.

– И произвол, – добавил я. – То есть типичный сеньоральный суд. Впервые с таким сталкиваетесь? Рад за вас.

– Как вы можете!..

– Как-то могу, – перебил я её.

– Вы обвиняете этого человека только потому, что он сохранил верность Церкви Света, а не склоняется перед вашей ересью!!! – выложила девушка аргумент, который показался ей решающим, и с торжеством в глазах посмотрела на меня.

– Верность Церкви Света? – заинтересовался я. – Эй ты, как там тебя… – Я сделал вид, что вспоминаю, хотя имя этого урода ещё не успело стереться из моей памяти, – Вавила. А ну-ка, символ веры произнеси.

С паникой во взгляде Вавила попытался что-то сказать, но быстро сдулся. Видно, что вопросы веры его волнуют в самую последнюю очередь, и символ веры он давно уже забыл, даже если когда-то и знал.

– Вы уверены, что данный «добрый селянин», – я снова подчёркнул эти слова, вызвавшие среди жителей Яблоневого сдержанные смешки, – такой уж добрый сын церкви и ревностный прихожанин?

– Нет, не уверена… – Голос девушки прозвучал тускло и устало. – Но так ведь нельзя. Есть закон…

– Девушка, – улыбнулся я. – Вы хорошо сознаёте, что говорите о Законе и Порядке, – я подчеркнул голосом большие буквы, – адепту Хаоса? Мне не нужен Закон. Мне нужно, чтобы МОИХ подданных никто не грабил и не убивал и чтобы они спокойно платили налоги в МОЮ казну. И если для этого нужно пороть и вешать без всякого суда, я буду вешать и пороть.

– То есть вы хотите стать единственным, кто будет грабить этих людей?! – обвиняюще вскинулась девушка.

– Вы верно уловили суть, – согласился я, снова вызвав смешки селян, которым такой порядок представлялся естественным, незыблемым и нормальным. Феодал грабит сам, называя это «взиманием налогов», и старается отвадить других грабителей, чтобы не делиться. Так было, так есть и так будет. И если феодала нет, как случилось у них со смертью Арениуса, то на его место претендуют десятки мелких шаек, которые в сумме возьмут больше.

– И всё равно я буду нести Свет веры этим тёмным, погрязшим в невежестве людям, – буркнула девушка, явно готовясь принять венец мученичества.

– При одном условии, – усмехнулся я.

– Каком ещё условии? – возмутилась проповедница.

– Вы уговорите этих добрых, хотя и прозябающих во мраке людей построить вам хотя бы хижину, которую можно будет называть храмом, и будете вести службы и проповеди там. Бродячие проповедники мне не нужны, – твёрдо сказал я.

Девушка удивлённо посмотрела на меня. Кажется, она ожидала чего-то унизительного, а то и невыполнимого. И такое простое условие её поразило.

Между тем под присмотром Арисы и охотниц бравые парни вытащили из роскошного для крестьянской семьи дома вещи, наличие которых у мирного земледельца было… Богатая одежда местами продырявленна и окровавленна, сундучок с драгоценными камнями (2 меры самоцветов), мешочек с золотом (3251 монета) и даже несколько мешков серы (5 мер)… Признаться, я рассчитывал на большее, но, видимо, основную часть скупленной добычи перекупщик уже успел отправить дальше, а полученную выручку то ли вложил в дело, то ли банально пропил. По рассказам главаря разбойников, Вавила вёл образ жизни далекий от аскетизма и подвижничества.

– Ох! Это же Малушкино кольцо! – крикнула одна из женщин, наблюдавших результаты обыска, показывая на дешевенькое медное колечко, почему-то затесавшееся среди драгоценных украшений.

– Малушкино? – Я вопросительно посмотрел на опознавшую украшение.

– Малушка… Дочка Василокова… – всхлипнула женщина, не отрывая взгляда от простенького украшеньица.

– Которую изнасиловали и убили? – уточнил я.