Роман Злотников - Нечистая кровь

Однако даже Тьма примолкла в замешательстве, когда Брайс доехал до фортификаций и понял, насколько паршиво обстоят их дела на самом деле.

Южные границы королевства примыкали с одной стороны к горному хребту, с другой — к степи, которую делили между собой юго-западная орочья орда и Империя людей. Местность была неспокойна, то и дело здесь вспыхивали приграничные стычки, а когда орки отправлялись в набег, земля на много лиг вдоль митрильской границы пропитывалась кровью. Это было опасное соседство. Митрильские города, укрытые глубоко в горах, для южных орков представляли мало интереса. Однако в степной части королевства раскинулись поля и пастбища, и для их защиты короли Митрила возвели несколько оборонительных линий, которые назывались летцинами. Это были длинные укрепления в виде стен, поддержку которым обеспечивали стрелковые башни. Часть этих стен возводили из камня, другие представляли собой обычные деревянные частоколы или даже земляные брустверы. Время от времени часть укреплений рассыпалась от древности или повреждалась во время стычек с орками, и от короля, правящего Митрилом в тот момент, зависело то, насколько быстро брешь будет устранена. Король Лотар, оставивший Митрил с полупустой казной, не слишком заботился об укреплении старинных летцин. Он, правда, приказал разрушить две из них, на линии Гренза, и возвести на их месте новые, более высокие и крепкие. И за это Брайс был отцу сердечно признателен. Но, хотя большая часть границы, от края до края гор, преграждалась фортификациями, в линии обороны все же оставалась существенная брешь, лежащая напротив перевала Конрада. Этот перевал служил прямой и кратчайшей дорогой между Митрильскими горами и Империей людей, по нему проходил основной торговый путь. А поскольку люди прежде никогда не нападали на Митрил, именно до этого участка у митрильских королей никак не доходили руки. Они хорошо защитили свои земли от опустошительных набегов темных народов, напрочь забыв, что и от светлых порой приходится ждать подвоха.

И вот теперь, приехав на границу, Брайс воочию наблюдал почти пол-лиги совершенно пустого пространства между двумя защитными линиями, перекрытого лишь старыми, измельчавшими, заросшими травой траншеями да осевшим от времени насыпным валом столетней давности. Надолго ли остановит такая преграда рыцарское войско имперцев, если они ринутся в эту прореху? На час? Может, на полтора?

Брайс в красках представил себе, что случится, когда рыцари императора Карлита пройдут здесь, точно по плацу на параде, и взберутся на перевал Конрада. Вся степная часть Митрила окажется у них как на ладони: они спустятся с перевала, пройдут по полям и пастбищам, сжигая и вырезая все на своем пути, пока не окажутся у стен городов, целиком зависящих от земледелия и скотоводства в степных регионах. Они возьмут города в осаду, и горожане начнут вымирать с голоду, а уже через месяц император Карлит пришлет к королю Яннему новое посольство, и тот тысячу раз пожалеет, что недостаточно благосклонно принял первое. Брайс не мог удержаться от того, чтобы представить себе эту картину: дымящиеся поля, иссушенные голодом и болезнями города, горные реки, вниз по которым плывут распухшие трупы. И все из-за проклятой бреши, которую не удосужился заделать его отец… и о которой не вспомнил вовремя он сам, слишком занятый войной с западными орками и попытками защитить источник Тьмы, за которым те пришли. Но ведь Брайс отвечал не только за горы. Весь Митрил сейчас зависел от того, справится ли он с бременем, которое так охотно на себя принял.

Разумеется, Брайс подумал о Тьме. Первым же делом именно о ней. Источник остался далеко, но Брайс унес из Эрдамарана крошечный росток Тьмы, дрожащий в глубине его существа. У него оставалось мало времени, но стоит лишь захотеть, и он сумеет раздуть из искры внутри себя костер, который поглотит все вокруг. Все: и имперцев, и орков, и митрильских воинов, и землепашцев, и самого Брайса. Тьма переливалась в нем, стонала и пела, звала, соблазняла, ластилась, словно кошка, запрыгнувшая хозяину на колени. Искушение было так велико. А главное — Брайс не видел иного выхода. С помощью магии Тьмы он сможет остановить имперцев еще до того, как они пройдут сквозь брешь и проникнут на перевал. Но при этом погибнут тысячи, и сама эта земля, возможно, станет непригодной для жизни, как Проклятый лес. Впрочем… может, все будет не так уж и плохо. Брайс ведь один, а всего один темный маг вряд ли способен натворить по-настоящему больших бед с далеко идущими последствиями… Так шептала Тьма у него в голове и ластилась, ластилась к нему, напевая голосом его матери.

Это было неимоверно трудно. Но Брайс отказался. Может быть, потому, что не слышал сейчас зова Источника, оставшегося чересчур далеко. А может, в нем просто снова проснулся тот самый мальчишеский кураж, из-за которой многие считали его крайне неподходящей кандидатурой на роль королевского маршала. Брайс провел три дня, разбив палатку у бреши на границе и разглядывая лежащую за ней заснеженную степь, пока что тихую и пустую. Снег синел на бескрайнем просторе, мирно и безмятежно, потревоженный лишь редкими цепочками звериных следов. Снег, думал Брайс. Имперцы — не орки, им не нужен источник Тьмы в наших горах, и они не станут спешить. Если они и пойдут на нас, то не прямо сейчас. У нас есть время до весны.

Три дня он мерз, слоняясь возле бреши, дыша на сведенные холодом пальцы, напряженно раздумывая, изобретая и отвергая десятки различных планов, в некоторых из которых было место Тьме, а в некоторых — нет. И в конце концов решил, что стоит попробовать. Да, это страшный риск, и если он не оправдается, Митрил падет. Но если все получится, Брайс придет к своему брату, встанет перед ним, не преклоняя колена, и скажет: «Смотри. Ты хотел, чтобы я там умер, а я опять победил. И мне не пришлось использовать для этого даже половины той мощи, которой я на самом деле владею».

Брайс решился.

По приказу королевского маршала все доступные средства и силы немедленно бросили на постройку новой летцины, которой надлежало закрыть брешь в обороне между линиями Гренза и Вейрияна. Следовало за один месяц построить стену длиной в пол-лиги, высотой в двенадцать футов и толщиной в три. Все митрильские зодчие, согнанные на эту грандиозную стройку, хором твердили, что за месяц такую фортификацию возвести невозможно, но маршал не желал ничего слышать. Фундамент стены пришлось заложить в метель, от снега строительный раствор намокал и каменел, не схватываясь как следует, кирпичная кладка расползалась под собственным весом, а потом еще приключился пожар, уничтоживший немалую часть рабочих инструментов. Главный зодчий носился весь в мыле, выпучив глаза, вопя на всех дурным голосом и уже мысленно прощаясь с жизнью. И как обидно было умирать по глупости тщеславного мальчишки, заполучившего слишком много власти и возомнившего себя чуть ли не полубогом! Да, в этот месяц народный восторг по поводу принца Брайса заметно поубавился, что немного подняло настроение королю Яннему, внимательно следившему за ходом оборонительных мероприятий по донесениям в столице.