Джо Хорт - Сектор Мираж

Она шла не спеша, припадая на одну ногу от тяжелого мешка с деталями, сильно врезавшегося в острое плечо. Короткие черные волосы под скошенное вперед каре болтались грязными, замазанными паклями, прилипая то к лицу, то к мешку. Перепачканная одежда состояла из штанов-шаровар и обтягивающих тканей, завернутых крест-накрест вокруг груди. Довершал наряд прицепленный сзади капюшон.

Девушка, прихрамывая, подошла к одной из местных лавок «У Мо», где торговали едой – жареными ящерицами, жуками, картошкой. Иногда можно было найти и фрукты, но обычно в рационе была лишь картошка. Как ни странно, но навоз хеллени очень хорошо способствовал её росту, а потому картошки в трущобах было предостаточно.

– Две картошки, – пробубнила девушка, достав из мешка одну из безделушек: небольшой гидравлический пресс, который она починила самостоятельно. Положив его на прилавок, она двумя пальцами пододвинула прибор к Мо. Повертев его в руках, хозяин лавки довольно хрюкнул и вынес две здоровенные картошки, каждая размером со сдутый футбольный мяч.

– Ты мне кого-то напоминаешь, – прищурился он, разглядывая девушку, – какую-то девчонку по новостям показывали несколько месяцев назад. Взрывом унесло. Точь-в-точь ты. Только волосы у той были ух, длинные, – показал он на себе, – и глаза другого цвета. Ну и выглядела она бодрее.

– Тогда я как сейчас перед тобой стою, если я взорвалась тогда, а? – мрачно ответила девушка, загребая картофелины в мешок на поясе.

Старик почесал жиденькую бородку, развел руками и, забрав прибор, жестами прогнал девушку от прилавка, потому что за ней уже выстроилась очередь.

Мелиса пробыла в трущобах уже полтора месяца. Полтора месяца выживания. Упоминание о взрыве унесло её опять в мыслях в прошлое, к тому ужасному дню, от которого у неё холодело на душе и плотно смыкались скулы. Этот взрыв и кровь, и миленькое личико Сай Гуан, искаженное гримасой истинной боли.

Она с содроганием вспомнила и то, как вывалилась на одну из улиц трущоб ночью и побежала по главной улице, чавкая ботинками по грязи. На улице никого не было, и она бежала и бежала, пока не упала, обессилев. Решив, что это конец, она сдалась и закрыла глаза. Она помнила, как в какой-то момент на улице показался Себастиан, бывший легионер-ветеран, сжалившийся над ней и дотащивший девушку к себе в дом, к своей семье. Его жена, Елена, выходила её, вылечила раны, срастила перелом ключицы, залатала все ожоги. Мелиса была более чем благодарна им.

И вот несколько недель спустя она встала на ноги и решила отплатить старому легионеру, поработав на него, занимаясь починкой и продажей имплантов и технологий. У девушки это хорошо получалось, и спустя неделю честного труда Себастиан даже разрешил ей остаться, если она продолжит помогать ему с его работой и делами по дому.

В промежутках между работой Мелиса пыталась починить собственный имплант на запястье, который сгорел, когда Вилс подал на него сильный разряд электричества. Вероятно, поэтому он и не смог достать информацию о лекарстве, сохраненную в церебральном чипе. Контакт, поврежденный еще в Велай Дишу, сгорел окончательно, и его требовалось заменить.

Она прошла несколько метров по прямой, чавкая грязью и водой, и завернула в одну из улиц. Крыши домов, состоящие в основном из шифера, выезжали вперед чуть ли не на треть улицы: с них капала вода на крыши первого уровня, далее накапливалась в тяжелые мутные капли и уже капала прямо на голову Мелисе.

Натянув посильнее капюшон, она проходила по этой улице каждый раз, когда шла домой. Мелиса вяло улыбнулась. Как мало надо, чтобы назвать дырявую лачугу домом.

Остановившись у еще парочки лавок, она обменяла оставшиеся технологии и парочку имплантов на юани, которые здесь, к её удивлению, ходили исключительно в физическом виде – в виде отчеканенных кругляшков. От Себастиана она узнала, что на Старой Земле монеты были довольно распространенной формой обмена.

Сложив все тяжелые монеты к себе в мешочек, она завершила свой путь, остановившись перед лестницей, ведущей на второй ярус домов, где в небольшой глубине располагалась дверь внутрь. Как всегда, в этом узком коридоре на скамье сидела Елена, часто ожидающая прихода девушки домой.

Они успели неплохо подружиться, и, будучи гердийкой, Елена даже обучала фразам на гердийском девушку, когда у той было свободное время.

– Ты долго сегодня, Син, – поднялась она со скамьи и заключила девушку в объятия. Мелиса тепло улыбнулась в ответ. Именно этих, под стать материнским, объятий ей не хватало все эти годы, и потому она наслаждалась каждой секундой.

– Я зашла в лавку «У Мо», – похлопала девушка себя по боку, на котором висел мешок с картошкой, – пришлось отдать гидравлический пресс дроида за них.

– Зато смотри, какая большая, – похвалила её женщина, принимая мешок с едой. – Проходи внутрь, Себастиан уже дома. Ждали тебя.

Мелиса еще раз одарила женщину улыбкой. Она и забыл, что такое доброта. Вилс стер это из её восприятия. Эти десятки дней пыток, нескончаемой боли, электродов, подсоединенных к её гнездам имплантов, ток, проходящий со скоростью света через все тело, – все это, казалось, выжгло Мелису изнутри.

Она не рассказывала историю принявшей её семье и не спешила делиться подробностями того, какое лекарство она носит с собой. Но они и не спрашивали. Казалось, всех все устраивает. И Мелисе это нравилось.

– Син, – поприветствовал девушку Себастиан, легонько похлопав её по спине железной рукой. Вояка потерял руку, будучи в легионе, но не смирившись с потерей, установил себе гердийский имплант. Тут же его стали считать техом, и тут же вышел приказ о его исключении из легиона. Собрав все свои вещи, они отправились в сектор Мираж, зная, что здесь их примут, какими бы они ни были.

– Тяжелый сегодня был денек, – присела девушка в кресло напротив человека, как обычно вываливая все содержимое на стол. – Немного монет, немного других безделушек. – Она достала последнюю вещь из кармана и нехотя положила её тоже на стол, смущенно опуская взгляд. – Еще я приобрела себе вот эту отвертку. Моя сломалась.

– Я знаю, как для тебя важно починить имплант, – усмехнулся старый легионер, – поэтому ничего страшного. Я же знаю, как ты хочешь уйти из этого места.

– Да, я хочу… и не хочу, – в смятении выговорила Мелиса. – Мне кажется, я не знаю, куда мне теперь идти. Все мои друзья думают, что я мертва, они даже не ищут меня. Зачем мне возвращаться туда, где меня не ждут? У меня нет дома: ведь если в мегаполисе ты числишься мертвым, твою жилую ячейку отдают другому, у меня нет семьи, нет ничего… – Ей захотелось заплакать, но слезы не наворачивались на глаза. Через секунду она поняла, что на самом деле ей все равно. В ней не было ни обиды, ни сожаления. Холодная пустота. Она просто хотела рассказать свою историю, потому что не знала, что делать.