Виктор Глебов - Алеф [СИ]

— Нет, с его прошлым всё в порядке. Нас беспокоит его настоящее.

— Почему же?

— Он пропал.

Полицейский буквально пожирает меня глазами, но моё лицо не меняет выражения.

— То есть, как? — спрашиваю я.

— Три дня назад в полицию обратилась супруга господина Шпигеля с заявлением о пропаже мужа, — отвечает инспектор. — По её словам, он отправился в Киберград для деловой встречи с вами. Август Шпигель не уточнял конкретной цели поездки, но подчёркивал её крайнюю необходимость. У нас есть подтверждённые сведения, что вы разговаривали с господином Шпигелем по терминалу.

— Так и есть.

— Возможно, встречались с ним?

— Само собой.

— Хорошо. Мы так и думали. Кроме того, нам известно, что Август Шпигель вскоре вылетел из Киберграда рейсом до Вены. С тех пор он ни разу не писал жене или дочери, не звонил им и вообще не предпринимал никаких попыток связаться с родственниками, друзьями или коллегами. Более того, в Вену он так и не прилетел.

— Этого не может быть, — говорю я. — Господин Шпигель вылетел в Вену по моему указанию, которое не мог проигнорировать.

— Вот как? — голубые глаза полицейского, не мигая, смотрят в мою переносицу. — Вы его провожали в аэропорт?

— Нет, конечно. Он мой служащий, а не любовник.

Лемарский кивает.

— Он при вас заказал билет?

— Да, герр Шпигель звонил из моего кабинета. Но как он мог не прилететь?

— Это мы и должны выяснить.

— Надеюсь, вы его найдёте. Не хотелось бы искать нового управляющего, тем более, в другую страну.

— Скорее всего, пропавший не вылетал из Киберграда, — говорит вдруг Лемарский.

— Куда же он делся?

— Повторяю: это нам и предстоит узнать.

— Ну, да. Вы правы. А что вы хотите от меня?

— Расскажите, как познакомились с Августом Шпигелем, — старший лейтенант достаёт из кармана пальто потёртый коричневый блокнот.

— Господин Лемарский, — говорю я, — зачем стоять в прихожей? Давайте пройдём в гостиную. Фёдор, возьми у старшего лейтенанта пальто и принеси нам… Чего бы вы хотели?

— Кофе, — отвечает полицейский. — Чёрный с сахаром. Две ложечки.

Фёдор кивает, забирает у него пальто и вешает на вешалку возле двери, а затем отправляется на кухню.

Я же веду легавого в гостиную. Он шагает слегка вразвалку, на ходу осматриваясь.

— У вас большой дом, господин Кармин.

— Дела идут успешно.

— Да? Кажется, я слышал, некоторые страны ввели эмбарго на торговлю младенцами.

— Это нам не слишком повредит. Напротив, создаст дефицит, и мы сможем повысить цены.

— А если ваш бизнес совсем запретят?

— Ну, тогда и начнём беспокоиться. Прошу, — я указываю на большой удобный диван. — Вы курите?

— Курю, — отвечает Лемарский, пытаясь расположиться на диване сообразно цели своего визита. Поза, сочетающая достоинство, непринуждённость и строгость закона ему не удаётся, так что он довольствуется тем, что принимает строгий вид.

— Прошу вас не стесняться, — говорю я, придвигая к нему малахитовую пепельницу в виде свернувшейся змеи. — У вас есть зажигалка или попросить Фёдора принести?

— Есть, — кивает Лемарский, доставая из кармана пачку сигарет.

Он прикуривает от дешёвой пьезы и после нескольких торопливых затяжек кладёт сигарету на край пепельницы.

— Итак, — старший лейтенант открывает блокнот и достаёт из нагрудного кармана пиджака ручку. — Когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с Августом Шпигелем?

Я закатываю глаза к потолку, делая вид, что вспоминаю.

— Так сразу дату не назову. Мне нужно спросить секретаршу. Она записывает всех посетителей моего офиса.

— Вы не могли бы ей позвонить? — спрашивает Лемарский.

— Конечно. Прямо сейчас?

— Нет, зачем же? Давайте сначала разберёмся с обстоятельствами, при которых произошло ваше знакомство с герром Шпигелем.

— Дело было так: я сидел в офисе, когда секретарша — её зовут Мила — связалась со мной по внутренней связи и сказала, что пришёл некий человек и хочет меня видеть. Он представился профессором немецкого университета. Этот господин не был записан на приём, поэтому я спросил Милу, как он выглядит. Видите ли, в офис иногда заходят репортёры, а общение с ними не доставляет мне удовольствия.

Лемарский понимающе кивает.

— Секретарша сказала, что посетитель напоминает священника из приходской школы.

— Ваша секретарша посещала приходскую школу? — перебивает полицейский.

— Да, старший лейтенант, — я улыбаюсь. — Меня тогда это тоже удивило.

— Хорошо. Что было дальше?

— Я решил рискнуть и велел Миле впустить этого человека. Он зашёл и сразу спросил, интересуют ли меня трупы.

Лемарский снова пялится на мою переносицу. Взгляд у него становится сонным — или мне это только кажется.

— Разумеется, я ответил «да». Словом, он предложил мне выгодную сделку. Она уже не является промышленной тайной, поскольку я сам дал объявление в газету, раскрывающее её смысл, поэтому могу сказать вам, в чём заключалось предложение Августа Шпигеля.

— Будьте добры.

Входит Фёдор с подносом и ставит перед легавым чашку с дымящимся кофе.

— Спасибо, — кивает Лемарский. — Пахнет роскошно.

— Не за что, — отвечает дворецкий. — Что-нибудь ещё?

Я вопросительно смотрю на Лемарского, тот отрицательно качает головой.

— Иди, Фёдор, — говорю я, и дворецкий уходит.

Старший лейтенант делает маленький глоток. Его сигарета, зажатая между указательным и средним пальцами, подрагивает.

— Так вот, — говорю я, — господин Шпигель хотел продать мне идею торговать мутантами животных. Мне эта мысль понравилась, и я предложил ему возглавить завод по изготовлению данной продукции. Собственно, мы уже построили его в Германии.

— Почему вы просто не купили идею?

— По нескольким причинам. Во-первых, мне хотелось завоевать немецкий рынок и иметь завод именно там, чтобы не экспортировать товар из Киберграда. Во- вторых, немцу легче руководить заводом в Германии, чем русскому. В-третьих, мне казалось, что, если немецким заводом будет руководить немец, да ещё и автор идеи, то его соотечественники не воспримут это как покушение на свою мораль и нравственность, а будут считать наш товар своим собственным изобретением.

— Понятно, — Лемарский кивает и затягивается сигаретой. — Расскажите, как развивались ваши отношения с Августом Шпигелем.

— Через некоторое время, когда завод уже был почти построен, я отправился в Германию для ревизии. Господин Шпигель пригласил меня остановиться у него, и я согласился. В течение недели я жил в его доме, занимаясь делами фирмы.

— В чём заключалась ваша ревизия?

— Я проверял бухгалтерские книги.

— Нашли какие-нибудь нарушения?

— Нет, никаких.

— Разобравшись с делами, вы сразу вернулись в Киберград?