Алекс Маршалл - Клинок из черной стали

– Слишком поздно, – ответила она, но его дешевая уловка подействовала, заставив взвыть от боли дурную, звериную часть ее сердца. Однако Лучшая скрепила его и промолчала. Она махнула копьем и срезала густые седые волосы на его виске вместе с кожей. В груди у нее скопились разъяренные муравьи, терзая укусами жалости и неуверенности, верными знаками Обманщика, но она вновь преодолела греховный морок и решила повернуть излюбленное оружие сына против него самого, сразить его словами, режущими больнее, чем солнценож: – Ты любил этого мальчика, Мрачный? Того, которого я убила?

Это подействовало сильнее всех ее прежних уколов. Печальное, испуганное лицо сына исказил волчий оскал, и Лучшая поняла, что сейчас погибнет. Мрачный бросил солнценож, и с такого расстояния он не смог бы промахнуться даже обычным оружием. Подойдя к последнему таинству своей жизни, Лучшая испытывала огромное облегчение… пока нож не вонзился в траву под ее ногами. Должно быть, Мрачный слишком поздно разжал пальцы… Нет, ее сын не такой неумеха, чтобы бросить нож в землю по ошибке. Он сдался.

– Я люблю тебя, мама, – проговорил он, задыхаясь.

Кровь текла по его ногам, сочилась по виску из разрезанного уха.

Она не колебалась ни секунды, потому что иначе сидящий в ней грешник взял бы верх, заставил бы отшвырнуть копье и обнять ее бедного потерянного сына. И тогда оба будут обречены на Страну Трусливых Мертвецов, а Лучшая считала, что им уготована другая, более достойная участь. Даже расставив ноги и направив копье в грудь сына, она все еще надеялась, что он отобьет наконечник в сторону и перехватит древко, на худой конец отпрыгнет. И тогда Падшая Матерь простит его, исполнив желание Лучшей.

Но он просто закрыл глаза и стиснул зубы, готовясь принять прощальный дар матери.

Мрачный ничего не почувствовал. Он ждал, гадая, не задумала ли обезумевшая мать последнюю жестокость, не заставит ли сына поднять веки и посмотреть, как она убьет его. Но этого не произошло. Мрачный ощутил сквозь подошвы сапог слабое сотрясение земли, древко подкатилось к его ногам. Он с облегченным всхлипом раскрыл глаза и приготовился распахнуть объятия для матери.

И увидел вместо нее Хортрэпа. Мать тоже была здесь, но огромный колдун встал между ней и Мрачным, и хотя Лучшая была высокого роста, ее ноги болтались в метре над землей: беззвучно подобравшись, Хортрэп схватил ее мощными пальцами за горло. Колдун с улыбкой оглянулся, а затем швырнул охотницу с такой силой, что земля всколыхнулась и едва не свалила Мрачного с ног. Варвар хотел остановить Хортрэпа, но не успел сказать ни слова, как огромная босая нога ударила Лучшей в бок и она катилась через колючие кусты, взвихряя палую листву, пока кривой ствол кипариса не остановил ее движение с ужасающим стуком.

– Вижу, я подоспел вовремя, – подмигнул Мрачному Хортрэп, на чьем лице блеклые заживающие язвы выглядели еще отвратительнее, чем прежде. – Полагаю, это дружок из твоего прошлого?

– Это моя мать, – прошептал Мрачный.

– Будь я проклят! Конечно же, Мрачный, я мог бы и сам догадаться, что это кто-то из твоей родни. Будет интересно посмотреть, что выйдет, когда твоя кровь смешается с кровью Канг Хо. Потомство должно получиться весьма энергичным, чтобы не сказать больше.

То ли из-за потери крови, то ли вообще из-за всего, что произошло, Мрачный не сразу понял смысл слов Хортрэпа, затем вялые мысли вернулись от Чи Хён к Гын Джу, заставив такие же вялые ноги направиться к неподвижному в пятне лунного света телу. Гын Джу. Гын Джу. Гын Джу.

– Конечно, Гын Джу, конечно, – проговорил Хортрэп, обогнав шатающегося Мрачного, и встал перед ним, почти коснувшись подбородком его лба. – С моей помощью он должен поправиться, Мрачный. Я убедился, что дело не слишком срочное, прежде чем кинулся на помощь моему славному другу из Кремнеземья.

– Что? – не поверил Мрачный, но в следующий миг увидел, как обломок клинка в груди Гын Джу покачивается от слабого дыхания. – Так он живой? С ним все будет в порядке?

– При некотором усилии с моей стороны – да, хотя он немного изменится. – Хортрэп поковырялся в носу и растер что-то между пальцами. – Но кто не меняется, встретившись со смертью? Я понимаю, что и сам стал другим Хортрэпом, после того как ты, София и юная Пурна помогли мне в том неудачном опыте с матерью всех опоссумов.

– Так исцелите же его, – попросил Мрачный, только сейчас заметив тяжелую плетеную корзину и прислоненное к соседнему дереву черное кремнеземское копье. Впервые за все время знакомства он жаждал послушать песню ведьмака о том, как идут дела у Чи Хён, а также о том, как сам Хортрэп здесь оказался. Но сначала необходимо осмотреть Гын Джу. Одарив колдуна искренней улыбкой, Мрачный протянул ему кулак. – Спасибо, Хортрэп.

– Всегда к твоим услугам, мой мальчик. – Хортрэп прямо-таки просиял от счастья и ответил на дружеский жест. – Но сначала мне нужно… Выблюй гадюк!

В этом был весь Хортрэп. И прежде чем Мрачный отметил, как неестественно прозвучали последние слова колдуна, тот выпучил глаза, схватился за живот, согнулся и выполнил то, что обещал. После бегства из саванн Мрачному всякого разного дерьма пришлось навидаться, особенно с тех пор, как он повстречал Хватальщика, но вот это зрелище, вероятно, самое отвратительное в его жизни. Он отшатнулся от плотного комка скользких, покрытых желчью змей, которых ведьмак выблевал на ворох гнилых листьев, но одна толстая индиговая рептилия застряла в зубах у Хортрэпа и несколько раз подряд ужалила его в желтый от недавних ушибов нос. Возможно, Хватальщик хотел закричать или выплюнуть оставшихся змей, но вырвавшийся у него хлюпающий звук подсказал варвару, что случилось непредвиденное, а затем стало еще хуже.

Мрачный часто задумывался, встретит ли он когда-нибудь живого рогатого волка и что будет делать, если встретит. В прежние времена воину клана полагалось убить тотемного хищника, чтобы доказать свою храбрость или заслужить новое имя, но юный мечтатель Мрачный предпочел бы приручить зверя. Теперь, наконец-то увидев рогатого волка во плоти, он запоздало понял, насколько глупыми были те его фантазии. Белый исполин, выскочивший на него из темноты, казался воплощением ужаса, никак не предназначенным для приручения. Зверь набросился на согнувшегося пополам колдуна, длинные челюсти с ужасающим хрустом сомкнулись на его ноге. Рогатый волк, куда крупнее высоченного Хортрэпа, потащил добычу в темную чащу. Хортрэп безуспешно попытался ухватиться за ствол кипариса, потом за молодые побеги; его лицо потемнело; змея, обвившая ему голову и зажавшая своими чешуйчатыми кольцами его распухший рот, мешала дышать. Мрачный смотрел на все это, видел все это, но никак не мог поверить глазам. Что бы там ни происходило со змеями, это не они и даже не женщина из проклятого демонами клана Рогатых Волков все испортили, это сделал настоящий рогатый волк, задери его демоны.