Игорь Минаков - Русская фантастика – 2018. Том 1 [сборник]

– Юра! – жалобно выдыхает она.

– Мы считали тебя погибшим, – говорит Анджей и показывает внутрь терема. – Проходи, Юрий Дмитриевич.

– Здравствуйте.

Я чувствую опустошение, мне хочется убежать и навсегда скрыться в лесу, но я подчиняюсь.

Внутри терем напоминает избу. Никаких украшений, несколько мелких помещений и большой светлый зал с потухшей печью.

– Кто ты, Юрий Дмитриевич? Кто ты теперь?

Анджей явно доволен, что я не испугался крестного знамения. Он усаживает Анну в кресло, подкладывает подушки. Я вижу, что за этими действиями шляхтич прячет смущение. Анна плачет. Я растерян не меньше их.

– Ты уже все понял? Анна теперь моя жена. Тебя не было два года. Здесь много чего произошло!

Два года! Пока я бултыхался и смотрел видения, насланные демоном, прошло два года. Смотрю в пол, хриплю:

– Расскажи хоть что-то, Анджей. – Лишь бы не молчать.

– Ильинич за то, что лес польскими руками от волков-оборотней очистил, заслужил благодарность короля. Вы с Савелием в ту ночь исчезли. Став воеводой, боярин занялся набегами на Русь, нас какое-то время не трогал. Присматривался, не мог понять, в силе твои братья или нет.

– Где теперь братья?

– У дядьев, в Луцке. Все трое. Казимир Четвертый в тот год умер, а сыны его, Ян Альбрехт и Александр Ягеллон, выясняли отношения. Короны польскую и литовскую делили. Говорят, с князем Иваном Московским скоро будет мир. Но на болотах накопилось столько простого люду, напуганного и голодного, что вышли мы из лесу, и Анна Иоанновна повелела замок строить.

– Хорошо поступила. Как настоящая княгиня.

– Я подумала, что раз скит отца Даниила возвести удалось, то и замок получится.

Она хочет что-то добавить, но Одинцовский перебивает:

– В Польше смердов прикрепляют к земле, за магнатами, не дозволяют переходить. Шляхта литовская рада, думают, здесь Ягеллон тоже такие порядки наведет. Сейма ждут. Так что вовремя ты вернулся, князь! Самое время о правах своих заявить.

– Не серчай на меня, Юра. Ради бога! Я сына твоего Дмитрием назвала, как ты хотел.

Я улыбаюсь. У меня есть сын.

– Только он меня тятей зовет, – напоминает Анджей.

– А ты тут как оказался? Выбрал сторону?

Мой голос становится крепче, хрипение и шепот сменяются привычными звуками.

– Я ее давно выбрал, – многозначительно отвечает Одинцовский.

– Андрей нашел серебро, что мой отец в Литву вез. И вот, это все… – Анна обвела руками светелку, – на те гроши построено.

Мне неинтересно говорить про деньги.

– Поля теперь синие.

– Лен сеем, как в Смоленской земле. Ржи мало совсем родится.

Мне хочется обнять Анну, и я делаю шаг к ней.

– Ты чародей? – спрашивает Анджей.

Он встает и пресекает мою попытку.

– Почему ты так решил?

– Ильинич мертв?

– Я победил в честном бою.

– Красивое копье. А его армия?

– Утонула в болоте.

– В болоте? Со стен мы видим озера.

– Ну, значит, в озере. Не знаю, откуда они тут взялись. Можно я с Аней наедине поговорю?

Анджей смотрит на нее, Анна кивает. Одинцовский выходит.

– Где ты был, Юра? Чем кончился твой разговор с Хозяином леса? Он выбрал тебя?

– Нет. Хуже. Теперь я – Хозяин леса.

Я рассказываю свою историю и понимаю, что звучит она как сказка. Если бы не чудесное появление озер, смеялась бы Анна.

– Что мне теперь делать, милая? Зачем я здесь?

Она раздумывает, подперев щеку рукой.

– Я тогда на болоте погибала. Все Богородице молилась, благодаря ее заступничеству не замерзла тогда и ветку не отпустила. Верю, это она мне тебя направила. Как мог слепой мальчик пройти через топь и меня выручить? Без чуда не обошлось. Потом, после болота, долго я думу думала. Почему Богородица заступилась за меня? А потом, когда ты меня женой назвал и братьям своим представил как хозяйку, как княгиню, тогда и поняла. Вот люди Бога просьбами своими мелочными теребят, а Господь – он, наверное, занятой. И дела у него посерьезнее, да и поболее их, чем наших. Мы и представить не можем, но все молимся ему, надоели, наверное. И вот я так сужу. Господь, заботясь о нас, дает нам холст и краски, глину и мастерок, кому что. А потом с небес глядит, как-то мы дарами его распорядимся? Что мы создадим во славу его? И собрала я людей княжеских новый замок строить, лучше прежнего, чтобы от лихолетья укрыться. И получилось ведь! Вот ты возвратился, так и вода из болот во рвы пошла. Опять чудеса Божьи.

– Но у меня больше нет задачи. Бессмысленно сторожить лес и залитый озерами вход в преисподнюю.

– Придумай, как распорядиться новой жизнью во славу Божью, – говорит Анна и смотрит на копье, что я прислонил к углу.

– А мы? Мы с тобой?

Ее глаза наполняются слезами. Она встает, опирается на мою руку.

– Ступай со мной.

Я послушно иду за ней к зеркалу, украшенному зелеными портьерами.

Анна прекрасна. Она плавно переставляет ноги, не просто шагает – плывет. Каждый ее вздох посвящен будущему материнству. Ее фигура кажется неуклюжей, но я умиляюсь и в отражении в зеркале любуюсь ею. Тонкие пальцы, сомкнутые на животе. Шея, где в самом низу пульсирует жилка. Анна смотрит в сторону, я веду глазами за ее взглядом – туда, где оставил копье. Но пуст угол. Испуганно оборачиваюсь – нет, копье на месте. Копье просто не отражается в зеркале. И я тоже не отражаюсь. Я рукой трогаю неумолимую холодную поверхность и вижу только плачущую Анну. Ошибки быть не может. Ее отражение – единственное.

Мы слышим пение рога снаружи.

– Не подвел князь Иван Московский, прислал подмогу! – кричит, врываясь в комнату, Одинцовский. – Идемте встречать!

– Ждал?

– Ждали!

– Я не пойду…

– Идем, Юрий Дмитрич! Небось, Ивана Третьего живого никогда не видал?

– Чего мне на него смотреть?

– Ну нас не позорь, князь. Будь ласков!

Одинцовский не подозревает об открытии, которое только что сделала Анна. Покорный, я спускаюсь за ними во двор.

Небольшой конный отряд, сопровождающий карету, въезжает в ворота замка. Его встречает Одинцовский. Мы с Анной и маленьким Дмитрием остаемся стоять в стороне. Мне страшно хочется если не поиграть, то хотя бы поговорить с малышом, но обстановка не позволяет. Взгляды всех притягивает карета. Я ожидаю увидеть русского государя, но из кареты вылезает отец Даниил. Прошедшие два года сильно состарили его. Подслеповатыми глазами он осматривается, но нас не узнает. Государем оказывается единственный всадник без доспехов. Вот он спешился, и оказалось, что он выше всех в своей свите. Мы не слышим разговора Ивана с Анджеем, ждем. Отец Даниил молча стоит рядом с ними. К Ивану Третьему подходит воин в кольчужном доспехе, из числа сопровождающих, и в нем я узнаю Богдана. Брат не замечает меня. Наконец они направляются к нам. Мы кланяемся, при этом Анна чуть не падает, и я подхватываю ее.