Ник Харкуэй - Мир, который сгинул

Вскоре мы опять тормозим, потому что Энни приметила что-то на обочине и обратила на это наше внимание. Останавливаемся, бдительный Джим Хепсоба на всякий случай готовится открыть огонь, но никого не видно. Издалека мы все видели семью, гуськом идущую по обочине. Но теперь здесь только чахлые деревца, вспоротая бомбами земля и туман. Мы их слышали, даже уловили с ветром запах пота и повязок, но теперь их нет, а может, никогда не было.

Потом Джим Хепсоба замечает отряд наших ребят, безутешно топающих на запад. Но они исчезают, не успеваем мы остановиться: похоже на игру света.

В следующий раз солдаты появляются, когда мы останавливаемся помочь одинокой женщине с ребенком, которая оказывается худеньким мальчиком с узлом тряпок, нелепо покачивающим бедрами. Он уносится в лес, на бегу выкрикивая оскорбления, и по нам открывают огонь. Как грубо! Мы стреляем в ответ, пока огонь не прекращается, и едем дальше.

Вскоре нас обгоняет джип. За рулем, не сводя ледяного взгляда с дороги и дрожа от холода, сидит стройная измученная женщина. Энни смотрит на Джима, Джим всплескивает руками, и Энни (а следом и Гонзо) набирает скорость. На изящных бровях Салли Калпеппер запеклась кровь, и она явно забыла прихватить с собой пальто. Она не отвечает на оклики Джима и долгое время думает, что мы такие же призраки с обочины, но потом Джим перелезает к ней с пулеметной площадки, и она чуть не убивает его, молниеносно отмахнувшись ножом. Однако Джим поступает разумно: выставляет перед собой руку. Тогда Салли отшатывается, подскакивает на месте и возвращается к нам, а Джим крепко ее обнимает, забыв о глубоком порезе, будто это комариный укус. Может, так и есть. Может, у Джима под мундиром кольчуга (но кровь-то из него хлещет). Может, раскаленные железки и бетонные блоки Ронни Чжана сделали Джима Хепсобу устойчивым к нетяжелым ранам. Или он просто влюблен – разве я не поступил бы так же ради Ли? Салли сбавляет скорость до приемлемой, я перебираюсь к пулемету, и мы едем дальше по темной тихой дороге. Я некоторое время геройствую, потом наступает очередь кого-то другого, и я возвращаюсь в фургон, где Ли использует меня вместо подушки.

Мы мчимся сквозь наступающую темноту. Ли молча просыпается. Дыхание у нее изменилось, но глаза закрыты, и она не убирает голову с моего плеча – хоть одна радость. Позже она спрашивает, куда мы едем. Гонзо косится на меня и произносит: «Копсен отдал приказ об отступлении». Я смотрю ему в глаза, говорю: «Ага, отдал», – и он понимает, что я лгу. Неясно, благодарит он меня или проклинает за спасение от героической (и бессмысленной) смерти. Ложь была необходима, но он бы лгать не стал. На вопрос Ли отвечает Джим Хепсоба.

Мы едем на Враново поле – все воюющие на Выборной Арене силы прозвали так небольшой клочок зеленого поля с потрескавшейся взлетно-посадочной полосой, доставшейся Аддэ-Катиру от щедрот ООН. Местное название очень длинное, певучее и как-то связано с легендой о чудовищах, магии и (видимо, добавленном чуть позже) Будде. В нем огромное количество согласных, а интонация столь замысловатая, что из всех нас – включая людей Вазиля – ее может повторить лишь Джим Хепсоба. У него редкий слух.

– Лет двадцать назад, – говорит Джим, выдержав ностальгическую паузу, – жил на Врановом поле один летчик. В те времена поле называли либо катирским словом, либо Браво-стрип, и сюда еще частенько наведывались туристы. Летчика звали Боб Касл, он отлично играл в шахматы, поэтому его окрестили Грачом [9] Castle, rook – «замок» и «грач», два названия шахматной ладьи. .

Джим вопросительно оглядывается на Ли – может, она уже слышала эту историю? Ли просит продолжать.

– В общем, однажды Каслу – Грачу – пришла в голову отличная мысль: он нарисовал на хвосте своего самолета большую черную птицу, сменил позывные и начал делать чартерные рейсы. В сезон доставлял куда надо пеших туристов, а остальное время промышлял авиаперевозками каких-то полулегальных лекарств. Эти серые грузы ему время от времени подкидывал местный торговец по имени Гарри Манджил, катирец англо-китайского происхождения, инвалид-колясочник. Полиомиелит у него был или еще что. Старый чудак мог за полторы секунды рассмешить вас до коликов. У него была восхитительная жена по имени Иветт, молоденькая совсем, лет двадцати. Каждую пятницу они с Грачом и какой-нибудь его подружкой играли в маджонг и пили дешевую бурду из Гарриных запасов.

Джим снова оборачивается – все ли его слушают? – и хмурит лоб.

– Грач никогда не заигрывал с Иветт, а Иветт никогда не заигрывала с Грачом, ясно? Что за народ пошел, у всех одни любовные треугольники на уме! Неужели нельзя трем людям оказаться в одной комнате, чтобы кто-нибудь при этом не трахнул чужую жену? То были честные, достойные люди, а история вовсе не о паскудной измене. Усекли?

– Никаких треугольников, – кивает Ли.

– Однажды вечером Иветт прибегает к Грачу и говорит, что Гарри пропал, бесследно исчез. Может, его забрали бандиты или какие-то люди, с которыми он вел нехорошие дела. Она вроде бы знает, куда он собирался, и не слетает ли Гарри вместе с ней, посмотреть на то место сверху. Вдруг они увидят его машину или его самого. Или еще что. Пожалуйста! Но Грач… отказывается. Наотрез. Он велит ей идти домой. Гарри вернется. Мы не полетим к криминальным сволочам, у которых сволочные дела с Гарри, не то они занервничают и пристрелят сначала его, а потом нас. Иветт возвращается домой. А Грач садится в самолет и летит туда сам, потому что Иветт права.

Он берет с собой большую старую винтовку для самозащиты, пару гранат, тоже для самозащиты, и летит в сторону гор, где местные криминальные сволочи обделывают грязные делишки. Он пролетает над лагерем, видит расстрелянный джип Гарри и швыряет гранату в одну из палаток, потому что эти гады убили его друга. Он малый горячий и поступает так, как считает нужным, хотя и в курсе, чем ему это грозит. Главарь той банды – подлый верзила по имени Нанд. Он выходит из палатки и подстреливает Грача сквозь пол самолета. То ли ему повезло, то ли не повезло, то ли он выпустил столько пуль, что одна из них волей-неволей должна была угодить в цель. Грач чувствует – дело дрянь, и напоследок пролетает над лагерем. Нанд орет, как резаный, стреляет и портит крылья самолету. Кабине тоже хорошо достается. Грач ловит еще несколько пуль, но летит прямо на подлую сволочь, сгубившую его друга. Подлетает чуть не вплотную и, глядя Нанду в глаза, выдергивает чеку из второй гранаты. Самолет падает на лагерь в огненном вихре. Так Грач убивает подлеца.

Штука в том, что Гарри не умер. Головорезы высадили его из машины, обобрали и хотели застрелить, но он был ловок, умен и скрылся в джунглях. Может, они бы за ним погнались, но тут подоспел Грач, и у них появились дела поважнее.