Мари Лу - Гений

Дэй с трудом находит опору для ног, преодолевая еще один этаж. Мы почти добрались до крыши. По лужайке внизу рассыпаются солдаты, я вижу, как они целятся в нас. Дэй, сжав зубы, опускает меня на карниз.

— Иди первая, — шепчет он и подталкивает меня.

Я цепляюсь за выступ крыши, собираю все силы и подтягиваюсь. Перевалившись через край, я разворачиваюсь и протягиваю руку Дэю. Теперь он тоже запрыгивает на крышу. Я вижу темно-красный подтек на его руке. Наверное, поранился, пробираясь наверх.

Голова идет кругом.

— Твоя рука, — говорю я.

Он только мотает головой, подхватывает меня за талию и тащит к ближайшему истребителю. Через дверь на крышу высыпают солдаты. Я смотрю на бегущего впереди. Это Каэдэ.

Каэдэ не теряет времени. Она показывает на ближайший истребитель и бежит по трапу к кабине. Раздаются выстрелы. Джун тяжело опирается на меня. Я чувствую, как иссякают ее силы, подхватываю на руки, прижимаю к груди и несу. Солдаты, поняв замысел Каэдэ, двигаются быстрее. Но она значительно опережает их. Я с Джун несусь к трапу.

Двигатель истребителя оживает, когда мы подбегаем к нижней ступеньке трапа, и под брюхом самолета два больших сопла медленно переходят из горизонтального в вертикальное положение, мы готовимся к взмыть прямо в небо.

— Скорее, черт подери! — кричит Каэдэ из кабины.

Она исчезает из виду, и мы слышим поток проклятий.

— Опусти меня, — говорит Джун.

Джун спрыгивает на ноги, колени у нее подгибаются, но она находит в себе силы преодолеть две первые ступеньки. Я иду следом, не сводя глаз с солдат. Они совсем близко. Джун удается забраться в кабину. Я на полпути к кабине, когда один из солдат хватает меня за брючину и тащит вниз. «Помни о равновесии. Держись на подушечках пальцев. Бей в уязвимое место», — я лихорадочно вспоминаю урок Джун. Когда солдат замахивается, я прыгаю вниз, занимаю позицию сбоку от него и изо всех сил бью ниже ребер. Он падает на колени. Удар в печень.

Ко мне подбегают еще двое, я становлюсь в боевую стойку, но тут один вскрикивает и падает на спину у трапа с пулей в плече. Я кидаю взгляд наверх, вижу пистолет Каэдэ в руках Джун, она целится в солдат. Я снова вскакиваю на трап и мигом оказываюсь наверху. Джун, пристегнутая, уже сидит в среднем кресле, за креслом пилота.

— Давай уже! — орет Каэдэ.

Двигатель снова громко ревет. У меня за спиной по трапу поднимаются несколько солдат.

Я встаю ногами на верхнюю ступень, отстегиваю крепления, хватаюсь за выступ кабины и изо всех сил отталкиваю трап ногами. Секунду он неуверенно балансирует, потом переворачивается. Солдаты кричат и разбегаются в стороны. Когда трап ударяется о крышу, я уже сижу в самолете и пристегиваюсь к последнему сиденью. Каэдэ закрывает кабину. Мой желудок жалобно стонет, когда самолет взмывает вверх. Сквозь стекло я вижу пилотов, бегущих к самолетам на крышах соседних зданий и ко второму самолету на крыше госпиталя.

— Черт их всех подери! — кричит Каэдэ с пилотского места. — Я их всех поубиваю — меня ранили в бок.

Я чувствую, как меняется направление выхлопа.

— Держитесь. Полет будет веселенький.

Мы замедляем подъем. Рев двигателей становится оглушающим. Наконец мы устремляемся вперед. Мир несется на нас, давление в голове растет по мере того, как Каэдэ набирает скорость. Вдруг она разражается ругательствами, и почти сразу трескучий голос заполняет кабину:

— Пилот, вам приказано немедленно посадить самолет.

В голосе слышится нервная нотка. Вероятно, нас преследует другой самолет.

— В противном случае мы открываем огонь. Приземляйтесь немедленно, или мы открываем огонь.

— За нами лишь один истребитель. Давайте-ка разберемся с ним. Ну-ка, ребята, держитесь крепче.

Каэдэ закладывает крутой вираж, и я чуть не теряю сознания от перегрузки.

— Ты жива? — кричу я Джун.

Она говорит что-то в ответ, но за ревом двигателей я не разбираю слов.

Каэдэ неожиданно выдергивает рычажок и переводит штурвал в крайнее положение от себя. Голова бьется о стенку кабины. Мы разворачиваемся на сто восемьдесят градусов менее чем за секунду. Я вижу самолет, летящий с ужасающей скоростью прямо на нас. Инстинктивно вскидываю руки.

Даже Джун вскрикивает:

— Каэдэ, смотри…

Та открывает огонь. Стрелы яркого света устремляются от нашего самолета к самолету-преследователю. Двигатели подбрасывают нас вверх. Позади слышится взрыв — преследователь поражен в топливный бак или в кабину.

— Пускай теперь попробуют за нами угнаться, — кричит Каэдэ. — Мы далеко впереди, а линию фронта они вряд ли пересекут. Я выжму из этого корыта все, что можно, — через две минуты будем в Республике.

Я не спрашиваю, как она собирается пересечь фронт, чтобы нас не сбили.

Я смотрю сквозь стекло на высокие здания Колоний внизу и, оседая в кресле, не могу сдержать вздоха. Сверкание огней, светящиеся небоскребы — отец только и твердил о них в те редкие вечера, когда мы его видели. Издали вид великолепный.

— Что скажете, недаром я жгу топливо? — усмехается Каэдэ. — Дэй, мы летим в Денвер?

— Да, — отвечаю я.

— И какой план?

Голос Джун все еще слаб, но я слышу в нем жгучее желание, предчувствие революции. Она понимает: во мне произошли перемены.

Я ощущаю странное спокойствие.

— Мы направляемся к Капитолийской башне, — отвечаю я. — Чтобы объявить о поддержке Андена и Республики.

Две минуты — и мы на границе Республики. Это означает, что при нашей скорости (явно больше восьмисот миль в час; мы все почувствовали резкую перемену давления, когда преодолели звуковой барьер, — ощущение такое, будто тебя вытаскивают из глубокого болота) мы всего в двух-трех десятках миль от линии фронта и в нескольких сотнях миль от Денвера. Дэй рассказывает мне обо всем, о чем сообщила Каэдэ, — о Патриотах и об истинных намерениях Рейзора, об Идене, о решимости Конгресса устранить Президента. Обо всем, что я поняла сама, и еще больше. Мое сознание было затуманено, когда мы вырывались из палаты и пробирались наверх. Теперь благодаря холодному воздуху на крыше и скоростным маневрам Каэдэ я могу четче просчитывать варианты.

— Приближаемся к линии фронта, — говорит Каэдэ.

И в тот же миг я слышу далекие взрывы. Звук приглушенный, но мы, вероятно, находимся на высоте в несколько тысяч футов, и при этом ударная волна каждого взрыва доходит до нас. Самолет взмывает вверх, и меня прижимает к сиденью. Каэдэ хочет подняться на максимальную высоту, чтобы оказаться вне зоны поражения наземных средств. Я заставляю себя дышать глубоко, спокойно, а мы все набираем высоту. Уши постоянно закладывает. Я вижу, как Каэдэ пристраивается к эскадрилье самолетов Колоний.