Леонид Рудницкий - Лондон: Бегство из ада

Драка приблизилась к Нику вплотную. Он оглянулся на человека с татуировкой – тот исчез. «Черт бы вас побрал!» – разозлился он и уже без всякой вежливости стал выбираться из толпы, как вдруг вор страшно захрипел, его лицо перекосилось, глаза закатились и он повалился прямо на Ника. Тот оттолкнул его от себя, люди расступились, вор растянулся на полу, дернулся пару раз и затих. Из правого бока у него пониже ребер торчал нож. «В печень попали», – автоматически определил Ник.

Рукоять ножа показалась ему странно знакомой. Он похлопал себя по боку и с удивлением почувствовал, что ножны пусты. Вдруг кто-то схватил его под руку.

– Это он убил! – услышал Ник вопль рядом с собой. – Зовите полицию!

– Полиция! Полиция! – раздались возбужденные возгласы по цепочке и покатились в обе стороны перехода.

Ника почувствовал на себе еще несколько рук – его держали за одежду, ремень, под руки. Он запоздало дернулся, чтобы освободиться.

– Уйдите, уроды! – крикнул он.

Затрещала куртка, он сбросил двоих, но на него насели еще.

– Стой смирно, – велел ему кто-то в самое ухо, – а то хуже будет.

Это был незнакомый ему толстый и здоровый парень с вонючим дыханием.

– Зубы, падла, сначала почисти! – огрызнулся Ник и саданул того локтем в грудь.

В ответ здоровяк заехал ему кулаком в живот. Ник напряг брюшные мышцы, и удар не достал до солнечного сплетения. Затем он отвел голову к правому плечу и резким движением ударил парня головой в лицо. Хрустнул нос, тот замычал и закрылся ладонями. Ник дрался отчаянно, и сил ему придавало возмущение от несправедливого обвинения.

Едва он освободился, как опять два человека схватили его под руки, а еще один присел и обнял ноги руками, сжав их вместе. Ник сделал вид, что падает, вырвал одну ногу, заехал коленом в подбородок присевшему, повис на тех, что держали руки, сделал кувырок и разбросал всех.

Но тут же на Ника навалились новые желающие задержать его. Их руки опутали его, словно лианы. Все лица слились у него перед глазами в одно расплывчатое пятно, а голоса – в общий гул. Но один голос все же показался ему странно знакомым. Он повернул голову и увидел Марвина – сутенера с «Бонд-стрит». Тот мертвой хваткой уцепился ему в левую руку. Он смотрел на Ника с ненавистью. Затем опять заорал.

– Это он убил, я все видел!

– Ты что несешь, ублюдок? – возмутился Ник. – Никого я не убивал, я вообще в другую сторону смотрел!

– Не верьте ему, – не унимался Марвин, – врет он все!

Народ вокруг одобрительно загудел.

– Полиция разберется, – сказал кто-то с торжеством. – Устали мы от вас, карманников проклятых!

– Какая, к черту, полиция? – все еще пытался оправдаться Ник. – Я мимо шел!

– А нож твой где? – спросил кто-то, заметив его пустые кожаные ножны.

Ник запнулся. Он не мог понять, каким образом его нож очутился в боку мертвого вора.

Ник шарил глазами по толпе в надежде на то, что Крюк, если это был он, остался посмотреть бесплатное представление. Но того и след простыл. «Ушел, – понял Ник, – я упустил свой шанс».

Вскоре прибыли полицейские и одели на Ника наручники. Его и еще нескольких свидетелей отвели в участок, размещавшийся в служебном помещении на платформе голубой ветки. По пути его без церемоний подгоняли тычками в спину. Но в участке, где он предъявил удостоверение сталкера, полицейские стали относиться к нему более сдержанно.

Допрашивал его лично начальник гринпарковской полиции – служака из бывших полицейских. Он старательно изображал старшего офицера, но Ник был уверен, что в прежней жизни тот был всего лишь констеблем.

Сколько Ник ему не доказывал, что он тут ни при чем, начальник не верил. Против Ника была серьезнейшая улика – принадлежащий ему нож с его же отпечатками пальцев в теле убитого и показания Марвина, который уверял, что видел все лично. Впрочем, здесь и одного ножа хватило бы.

– Ты пойми, – говорил начальник полиции слегка усталым голосом почти доверительно, – этот малый, Ветерок, был дерьмом. Промышлял кражами по ярмаркам здесь и на других торговых станциях, мы его ловили несколько раз, наказывали. Но кража не оправдывает убийство. Я понимаю твое возмущение и все такое, но не стоит та мелочевка, которую он пытался увести, человеческой жизни, даже такой, как его.

– Какая мелочевка? Какой жизни? – яростно защищался Ник. – Вы что тут все – с ума сошли? Не знаю я ничего! Не виновен я!

– А твой нож в боку у него как оказался? – укоризненно спросил полицейский.

– Его могли украсть, – предположил Ник, – там такая толкучка была.

– Но есть ведь свидетель, который все видел, – возразил тот.

– Какой свидетель? Марвин, что ли? Это же сутенер с «Бонд Стрит», такое же дерьмо, как и тот вор. Вы что, ему верите?

– Он поклялся, что так оно и было.

– Он поклянется в чем угодно, если потребуется! – сказал Ник. – Таким как он, это нетрудно.

– У меня нет законных оснований не доверять ему, – гнул свое бывший констебль.

– Я сейчас расскажу вам о таком основании, – сказал Ник. – С месяц назад я хорошенько вздул его в баре на станции «Бонд Стрит», и он поклялся, что отомстит мне. Можете там спросить, это слышало много народа. Вот это и есть его месть.

– Так ты хочешь сказать, что это он заколол Ветерка твоим ножом, а потом свалил на тебя? – скептически скривился старый служака.

Ник молчал. Марвин был, конечно, подлым малым, но Ник не был уверен, что тот способен на убийство только ради того, чтобы отомстить за унижение в банальной драке. К тому же, дело было уже давним.

– Я хочу сказать, что никого не убивал, – ответил он. – А искать убийцу – ваше дело. Почему бы не предположить, что убийство совершил кто-то другой, а он просто воспользовался моментом, чтобы оклеветать меня?

– Но почему жертву закололи именно твоим ножом? – спросил начальник полиции.

Ответа на этот вопрос у Ника не было.

Его отвели в камеру. На станции она была лишь одна и в ней уже кантовались несколько мутных ярмарочных типов. Один томился за попытку уклониться от уплаты пошлины, другой торговал из-под полы дурью, и попался, третий избил жену, сломав ей пару ребер.

Узнав, что Ника задержали по подозрению в убийстве, они опасливо от него отодвинулись.

Через час Ника вызвали на очную ставку, где сутенер, глядя на него прозрачными водянистыми глазами, бесстрастно подтвердил свои слова.

– Ты библейские заповеди помнишь? – поинтересовался у него Ник. – Там написано – не лжесвидетельствуй.

Марвин ничего не ответил.

– Я могу идти? – спросил он у полицейского.

– Иди, – кивнул тот, – только со станции пока не уходи, – можешь понадобиться.

Когда за ним захлопнулась дверь, полицейский повернулся к Нику.

– Все понял?