Леонид Рудницкий - Лондон: Бегство из ада

– А как я спущусь? – поинтересовался Ник.

– Когда все рассмотришь, выключишь горелку и откроешь клапан для стравливания воздуха. Наши люди с помощью лебедки усадят тебя на прежнее место.

После знакомства с гибким станционным правосудием, Ник был склонен не доверять чиновнику.

– А зачем, спрашивается, я буду вам после всего нужен? – спросил он.

– Не ты – шар. Он нам еще пригодится. Так что, не переживай.

– И вы позволите мне уйти?

Чиновник скривился опять.

– Сказал же уже! Не заставляй меня по десять раз повторять одно и то же.

Ник пристально посмотрел ему в глаза.

– Иногда полезно повторить и одиннадцатый, – произнес он твердо.

– Да, позволим! – повысил тот голос. – Я тебе даже больше скажу: захочешь – примем на нашу станцию. Опытные сталкеры нам всегда нужны.

– А что же своего в корзину не посадите?

– Потому что никто из них этих деревьев в глаза не видел, и не поймет, где какое, в отличие от тебя.

Нику пришлось поверить, что так оно все и будет, как обещано, хотя он понимал, что на самом деле, у них имелась масса вариантов, как от него избавится. Самый простой – пристрелить после приземления шара. Да что там пристрелить – просто оставить на поверхности без оружия и закрыть у него перед носом вход на станцию. Никто в такой ситуации долго не протянет. Но иного выбора у него не было.

– Мне выдадут оружие? – спросил он.

Тот кивнул.

– Перед посадкой в корзину, – пообещал чиновник.

Нику почудилась в его словах неуверенность, но выбирать не приходилось.

– Хорошо, я лечу, – решился он.

Его отвели в каптерку станционных сталкеров, выдали новый костюм химзащиты и велели переодеваться. К противогазу дали сумку с парой сменных фильтров. Местные сталкеры уже были наслышаны об истории, приключившейся с Ником, поэтому держались с ним настороженно. Ник тоже не расслаблялся. Он по очереди присматривался к каждому из своих спутников, пытаясь предугадать, на что каждый из них способен, хотя понимал, что инструкции насчет него отданы только одному – старшему группы, которого все звал Штуцером. Времени для изучения спутников у него было очень мало – пока они не одели противогазы. В масках же все стали одинаковыми.

Оболочку шара разложили прямо на улице Пикаддили перед входом в метро. Судя по тому, что остовы автомобилей уже были оттащены в стороны, к запуску шара готовились заранее. Вид человеческих костей за помутневшими стеклами машин не произвел на Ника особого впечатления – сталкеры привычны к такого рода вещам.

Он вспомнил, что, впервые поднявшись на поверхность, не мог оторвать от них взгляда, а потом потихоньку отпустило, и он стал воспринимать их как часть городского пейзажа. Давно исчезло чувство неловкости перед ними за то, что ему повезло, а им – нет. Вернее, повезло его родителям, потому что Ник родился уже в метро – ровно через год после Катастрофы.

А в ее день родители даже не были знакомы друг с другом – просто оказались в одном поезде, который остановился у перрона станции «Квинсвей». Отец рассказывал, что когда они вышли на платформу и поняли, что здесь придется некоторое время пожить, никто не думал о годах и десятилетиях. Поначалу станция показалась им довольно просторной, но затем из тоннелей стали выходить люди с других поездов, которые остановились прямо там, и места на платформе оказалось очень мало. Это потом голод и болезни сильно проредили население станции, а поначалу теснота была страшная.

Люди думали, что все будет, как во время второй мировой войны: переночевали на платформе, переждали воздушную тревогу – вышли на поверхность и разошлись по домам.

Не получилось. Власти готовились к войне и снабдили все станции автоматическими воротами. Они сработали на сигнал атомной атаки и закрылись через пятнадцать минут после взрывов первых ракет, упавших на Лондон. От людей уже ничего не зависело. Система была устроена так, что открыть их изнутри можно было только через две недели. Но и через две недели их открывать не стали, и через месяц тоже. Первые вылазки на поверхность начались гораздо позже, когда без них уже было не обойтись.

А не успевшие укрыться люди шли к метро еще долгое время после взрывов. Стучали в двери, умоляли пустить, плакали. И умирали у входа. Как это ни кощунственно звучит, но автоматика спасла хоть кого-то. Если бы ее не было, погибли бы все. Впрочем, спаслись ничтожное меньшинство в сравнении с теми, что остались наверху.

Ник где-то прочитал, что метро Лондона считалось одним из самых больших в мире, вторым по протяженности после шанхайского. Но протяженность ничего не значит, когда речь идет о защите от радиации. Значение имеют лишь глубина залегания станций и их просторность. И с этим в Лондоне все оказалось не очень хорошо. Подземные станции глубокого заложения строили только под центром города, все же прочие, особенно на окраинах, были наземными, и для укрытия не годились. А на самих подземных станциях платформы оказались довольно тесными – главным образом потому, что там отсутствовали колонны и высокие своды. Платформы строили как систему проходов между северным и южным тоннелями. В промежутках между проходами грунт не вынимали, вот и получились тесные платформы, на которых помещалось немного людей.

Гринпарковские сталкеры разложили на земле воздушный шар, включили горелку и принялись наполнять оболочку горячим воздухом. Видимо у них уже был какой-то опыт в этом деле, Ник отметил слаженность их действий и уверенность движений. Он хотел было спросить их об этом, но передумал – разговаривать сквозь противогаз было не очень удобно, да и отвлекать их от дела не хотелось.

Сталкеров было шестеро – трое держали под прицелом окрестности и трое возились с шаром. Надувание его проходило почти спокойно. Сначала, пока он еще лежал на земле, охране пришлось отпугнуть автоматными очередями стаю шестилапых собак, появившихся в дальнем конце улицы со стороны станции «Гайд парк корнер». Те, понеся потери, отступили.

Затем к ним попытался подобраться кровосос, используя свою способность становиться невидимым. Но Ник угадал его приближение раньше, чем тот кинулся в атаку.

– Там! – толкнул он одного из охранников. – Длинной очередью!

К счастью, тот понял, в чем дело, и тут же открыл огонь веером. Раненный кровосос заверещал невыразимо мерзким голосом и скрылся в боковой улице, на ходу теряя невидимость, однако Ник успел разглядеть, что в нем метра два с половиной длины. Отвратительную безволосую складчатую кожу кровососа покрывали черные пятна. Их было много, из чего Ник заключил, что тварь матерая. У молодых кровососов таких пятен насчитывается два-три на все тело. Как и все они, в момент приближения к намеченной жертве, этот передвигался на задних лапах. Вокруг рта у него шевелилась целая охапка черных блестящих щупалец-присосок.