Алекс Кейн - Хроники вечной жизни. Проклятый дар

– Неужели вам не хочется отомстить Диане за тот случай с письмом папы? Вспомните, что вам пришлось пережить. Ее величество никому другому не может доверить это дело.

– Ну, если королева просит, так и быть.

– Вот и прекрасно! А теперь, душа моя, оставим это. Я жажду ваших ласк, как путник в пустыне жаждет глотка воды.

Луиза обвила руками его шею, он прильнул страстным поцелуем к ее влажным губам. Оба тотчас забыли о делах и погрузились в водоворот наслаждения.

Чтобы подстраховать Луизу, Франсуа привлек к своему маленькому спектаклю одну из преданнейших фрейлин королевы Изабель де Шаль. Ее задача состояла в том, чтобы отвлечь преследователей, если герцогиня прикажет схватить мадемуазель дю Руэ.

Но у Франсуа был в этом розыгрыше и свой интерес. Он отправился к распорядителю бала и от имени королевы велел ему отправить приглашение графу де Монтелю. «А когда он придет, я устрою ему веселый сюрприз!»

Весь двор был уже в сборе, когда в залу вошли король, Екатерина, Диана и Анна де Монморанси. На всех четверых, как и на гостях, были маски с прорезями для глаз. Фаворитка в роскошном платье из черной и белой парчи с широкой юбкой и усыпанным жемчугом корсетом затмевала красотой всех дам. Зашуршали одежды: дамы присели в реверансе, кавалеры склонились в поклоне.

Франсуа с интересом оглядывался, пытаясь угадать, кто есть кто. Почти все были в масках, хотя время от времени снимали их, чтобы проветрить лицо: в помещении было душно. Неожиданно он вздрогнул – Монтель! «Что ж, готовься, время расплаты настало», – злорадно подумал Романьяк и за спинами придворных стал пробираться к выходу из залы.

Вернулся он довольно скоро, держа в руках записку. Бал был в самом разгаре. Франсуа, заметив, что Диана с королем вышли в сад, откинул бархатную портьеру, соединяющую залу с одним из дамских будуаров, и вошел внутрь.

Там его ждала Луиза, одетая в черно-белое платье с корсетом, расшитым жемчугом.

– Дорогая, вас не отличить от Дианы! – восхищенно воскликнул Франсуа. – Право, я не ожидал, что получится столь похоже!

– Пора? – нетерпеливо спросила она.

– Да, но у меня будет к вам еще одна просьба. Сделайте милость, пройдите мимо во-он того господина, – он приподнял портьеру и указал на Монтеля, – и незаметно суньте ему в руку эту записку.

Луиза кивнула и, перекрестившись, выплыла в залу.

Франсуа из будуара наблюдал, как граф украдкой читает полученное письмо. На лице его сначала отразилось удивление, а потом явное удовольствие, он проводил глазами Луизу и вышел из залы. Шевалье видел, как туда вернулись Диана и король, и вскоре по зале пробежал недоуменный шепот, потом послышались смешки: то придворные заметили двух «Диан». Франсуа видел, как гневно блеснули глаза фаворитки, как побледнели ее пальцы, с усилием сжимающие веер. Он вышел из своего укрытия и незаметно сделал знак Луизе, та тут же затерялась в толпе и исчезла. Романьяк видел, как, прикрывая ее, в проходе мелькнула Изабель.

Вскоре Луиза вернулась в платье из нежно-голубого шелка, и никто не признал в ней недавнюю лже-Диану. Франсуа предложил ей опереться на его руку; неспешно идя по зале, они тихо переговаривались.

– Я все сделала правильно?

– Даже лучше, чем надо, моя богиня! – восхищенно прошептал Франсуа.

– Ох, если бы вы знали, как мне было страшно! Особенно в конце, когда она и король вернулись.

К ним подошел Луиджи Аламанни:

– Сеньор шевалье, вас просит ее величество.

Подойдя к королеве, Франсуа склонился в почтительном поклоне. Кивком в сторону французского окна она пригласила его прогуляться.

– Бог мой, это было великолепно! – воскликнула Екатерина, выйдя в сад. – Вы видели, как вытянулось ее лицо?

– Да, сударыня. Думаю, герцогиня нескоро забудет сегодняшний вечер.

Королева мстительно рассмеялась.

После бала Диана вернулась в свои покои. Ярости ее не было предела. Одеть какую-то мерзавку в ее платье, вернее, в точную его копию! Несомненно, это дело рук купчихи, и наверняка не обошлось без этого пройдохи Романьяка.

Она терпеливо ждала, пока камеристки разденут ее. Нет, определенно что-то надо делать с этим негодяем! Ладно, она ему покажет!

Наконец, расчесав и переодев ее на ночь, служанки ушли. Диана скользнула на шелковые простыни и, как ни странно, быстро задремала.

Сквозь сон она почувствовала страстные поцелуи Генриха и, не открывая глаз, обвила руками его шею.

– Любовь моя! – глухо произнес незнакомый мужской голос.

Диана тут же проснулась и в ужасе вскрикнула: на нее навалился совершенно неизвестный господин с седой бородкой. В это время дверь открылась и вошел король.

Она плохо помнила, что было дальше. Генрих закричал, набежали стражники, они схватили незнакомца и увели его. Возмущенный король, потрясая перед ней отнятой у насильника запиской, в гневе повторял:

– Как вы могли, сударыня?! Да как вы посмели?!

В растерянности Диана взяла в руки записку и со все возрастающим изумлением прочла:

«Жду вас сегодня между одиннадцатью вечера и полуночью в своих покоях. Постарайтесь пройти незаметно, но приходите непременно. Дверь будет не заперта. Д.П.». Безусловно, это ее рука. Она в растерянности уставилась на Генриха.

Король схватил кубок, стоявший на столике в изголовье кровати, в ярости запустил его в стену и направился к выходу. Хлопнула дверь, и Диана осталась одна.

Наутро двор жужжал, словно растревоженный улей: ходили смутные слухи о том, что какой-то вельможа ночью тайно пробрался в покои герцогини де Валентинуа. Одни говорили, что фаворитка сама его пригласила, другие твердили о заговоре, имевшем целью обесчестить Диану, но всем было известно, что король застал нелицеприятную сцену.

Франсуа наслаждался торжеством. Какое счастье, что он сохранил записку, найденную когда-то в комнате Буланжери! Он рассчитывал, что графа вместе со злосчастной запиской схватит стража по пути в покои Дианы, и никак не ожидал, что Монтелю удастся добраться до ее спальни. Ну а то, что в это время туда пришел сам король, было просто подарком небес!

Три дня спустя граф де Монтель был обезглавлен. Диане понадобилась еще неделя, чтобы вымолить прощение короля.

Зимой стали приходить вести из Меца. Как и ожидалось, Карл Испанский попытался отвоевать город, осадив его в сентябре 1552 года. Но герцог де Гиз гениально организовал оборону и сумел добиться снятия осады к концу декабря. Этому немало способствовало присутствие в Меце талантливого хирурга Амбруаза Паре, который впервые в истории применил при операциях лигатуру – перевязку кровеносных сосудов специальными нитями – вместо использовавшегося веками прижигания каленым железом.