Алекс Кейн - Хроники вечной жизни. Проклятый дар

Карл, так и не сумев войти в город, вынужден был отступить и фактически сдал Лотарингию. Три захваченных войсками Генриха епископства навсегда вошли в состав Франции.

В течение нескольких лет любовь к Луизе служила для Франсуа источником жизненной силы. Эти годы изобиловали интригами и волнениями, и все же для него это было время безоблачного счастья. Романьяку казалось, что он не ходит, а летает, и удивительно – со временем это ощущение не проходило. Он не уставал любоваться своей Луизой, восхищаться красотой ее лица, стройностью фигуры, изяществом жестов. Голос ее звучал для влюбленного шевалье словно райская музыка. Лишь одно обстоятельство несколько омрачало его счастье – Луиза не желала скрепить их отношения у алтаря, ссылаясь на то, что в случае брака она не сможет более быть фрейлиной королевы.

– Потерпите, мой прекрасный рыцарь, – нежно щебетала она, – придет время, и я буду вашей женой, обязательно буду.

Мог ли Франсуа противиться? Конечно, он с покорностью принимал доводы своей нимфы.

Счастье разбилось вдребезги пасмурным апрельским днем 1553 года. Франсуа вместе со всем двором находился в замке Сен-Жермен-ан-Лэ, что неподалеку от Парижа. Еще утром он условился с Луизой, что придет к ней в полночь, но по окончании вечерней мессы она, проходя мимо, неожиданно прошептала:

– Мне срочно нужно вас видеть. Встретимся после ужина в парке у нашего дуба.

Удивленный Франсуа кивнул. «Интересно, что такого произошло, что не может подождать до полуночи?» После ужина, как только приличия позволили встать из-за стола, он кинулся в парк и направился к раскидистому дубу, у которого они часто встречались.

Вскоре показалась Луиза. По тому, как она шла, как держала голову, Франсуа понял, что случилось нечто дурное. Но он и представить себе не мог насколько.

– Бедный мой друг, – приблизившись и беря его за руку, промолвила Луиза, – мой несчастный возлюбленный!

– Великий Боже, что случилось, Луиза?

– Я понимаю, какой страшный удар я вам наношу, мой милый… но… мы должны расстаться.

Франсуа застыл словно громом пораженный. Расстаться с Луизой? Господи, нет!

Девушка очаровательным движением приложила пальчик к его губам, не позволив ему вымолвить ни слова.

– Ничего не спрашивайте, прошу вас… Дорогой мой, единственный, я буду вас любить всегда! Но вашей я быть не могу. Увы, теперь я принадлежу другому. Молю вас, не ищите меня. Прощайте.

Она выскользнула из его объятий и исчезла в вечернем тумане. А Франсуа все стоял, не в силах двинуться с места.

Долгое время Франсуа ничего не слышал о Луизе. Наутро после их встречи она уехала в неизвестном направлении, и ему ничего не оставалось, как смириться с потерей. Мрак поселился в его душе, он мучительно искал причину столь бесславного конца их любви.

Из сказанного девушкой он сделал вывод, что отец выдает ее замуж. Что ж, такое не редкость, сплошь и рядом родители устраивают выгодные партии дочерям, и никого не волнует их собственное мнение. Но Франсуа никак не мог взять в толк, чем он-то плох? Да, у него нет земли, но он личный секретарь королевы и ее «кузен». И, конечно, вздумай он жениться, Екатерина не поскупилась бы, ибо монархи частенько дарили своим родичам деньги и земли на свадьбу. Может ли быть, чтоб Луиза об этом не подумала и не рассказала о нем отцу?

В мысли о замужестве возлюбленной его укрепляли намеки, которые время от времени позволяли себе придворные. Притворно вздыхая, они говорили:

– Что делать, мессир, верность – это цветок, который редко встречается в природе.

– Не правда ли, шевалье, как верно сказал господин Маро: легче удержать птичку на ладони, чем усмотреть за женщиной?

И исподволь, и напрямую Франсуа пытался расспросить их, но, словно по молчаливому уговору, никто не говорил ему ни одного конкретного слова.

Романьяк жил словно во сне, ничто его не радовало. Даже рождение третьей дочери королевской четы, Маргариты, и устроенный по этому поводу пышный бал прошли для него почти незаметно. Он потерял весь огонь, с которым так страстно интриговал против Дианы де Пуатье, и фаворитка вздохнула с облегчением.

В сомнениях и терзаниях прошел год. Франсуа все еще горевал по потерянной любви, хотя боль заметно притупилась. В душе его поселилась горечь, и печальная усмешка снова стала то и дело появляться на губах.

То был день, когда шевалье де Романьяк участвовал в королевской охоте. К полудню публика, загнав дюжину зайцев, утомилась, и слуги разбили шатры для обеда. Сытно поев и передохнув, кавалькада во главе с королем пустилась в обратный путь.

Франсуа, погруженный в свои мысли, ехал одним из последних, рядом с ним на прекрасном вороном коне гарцевал известный придворный повеса и сплетник барон де Контелье. Захмелевший после сытного обеда и вина, он не мог долго молчать и вскоре обратился к Франсуа:

– Выше голову, шевалье! Посмотрите, какой прекрасный день, стоит ли грустить!

– Совершенно с вами согласен, барон, – вежливо ответил Франсуа, оторвавшись от своих мыслей, – день сегодня просто чудесный.

– Вот и славно, и никакие наемные прелестницы нам не нужны.

– Наемные прелестницы? – не понял Франсуа. – О ком изволит говорить ваша милость?

– Как о ком? О вашей красотке Руэ и ей подобных. Полно, шевалье, неужто вы в самом деле ничего не знаете?

– Сделайте одолжение, расскажите.

– Вас никогда не удивляло, мессир, что у королевы шесть дюжин придворных дам, и все как на подбор красавицы… и все девицы.

– Эмм… нет… не знаю.

Контелье пьяно рассмеялся, откинув голову.

– Так знайте же, шевалье, – торжественно сообщил он, – что королева держит этих прелестниц для того, чтобы подкладывать их на ложе нужных ей людей. Чарами юных нимф управляет ее величество, которая с их помощью обезвредила мно-ого врагов, уж поверьте. Она продает их страсть, как ее предки в Италии продавали муку и ткани. На любовном ложе девицы выведывают тайны, склоняют к нужным королеве союзам… ой, да мало ли что еще. Числа их жертвам просто не счесть: принцы, герцоги, прелаты, послы. Кто ж устоит перед этими феями?

Франсуа показалось, что мир вокруг него пошатнулся, он с трудом удержался в седле.

– Но ведь мадемуазель дю Руэ не… – вскричал он, потеряв всякую осторожность.

– Да-да, именно, она тоже была в этой прелестной стае хищниц, – снова рассмеялся барон, – когда она соблазнила вас, весь двор гадал, что от вас нужно королеве. Мы все пребывали в недоумении, пока не смекнули, что Екатерина попросту ни о чем не знала. Красотка Руэ сыграла эту партию в одиночку, без приказа.

– Но… но зачем?

Барон, пожав плечами, подмигнул: