Илья Крымов - Злом за зло (Драконоборец - dark edition)

Тобиус переставлял фигурки, армия врага двигалась по доске сама. Сильные фигуры перемещались с фланга на фланг, и каждый раз, когда волшебник подозревал скорый переход к атаке, он оказывался обманут — настоящие игроки продолжали испытывать друг друга.

Время от времени Агларемнон будто забывался и начинал мурлыкать себе под нос пустые рифмы. Из-за того, что он держал глаза закрытыми, казалось, будто ангел бормочет во сне.

— В вековечной тьме глубин к корням припала тварь, предвкушая чревом кровь, что льется на алтарь.

— Как мило.

— Боле к сахарным устам устами не прильнуть, коль указывать для мира ты берешься путь, — улыбнулся демон. — Ты неплохой полководец, Тобиус Моль. Кто бы знал?

— Можешь ответить, — подал голос Талбот Гневливый. — Он продолжает пытаться отвлечь тебя, но мне это не мешает.

Но Тобиус не сразу смог выдавить из себя хоть слово. Он смертельно побледнел, расслышав последние рифмованные строки — в голове само собой возникло лицо Вороны.

— Мне… доводилось играть, — через силу произнес он.

— Какая удача! Умелый оппонент как хорошее вино — встречается редко, и его надо смаковать.

— Ты ценишь хорошее вино?

— Нет, но я слышал, что оно вкусное. Когда получу Сабину, не премину попробовать.

Ход следовал за ходом, быстрые скорпионы и кони меняли фланги, рядовая пехота жалась под эгиду более сильных фигур, дабы не пасть быстро и бесславно.

— Можно спросить у тебя? — давая Талботу подумать над следующим ходом, заговорил Тобиус.

— Это будет уже два вопроса, как говорил один мой старый друг. Но ты еще не выиграл, Тобиус Моль.

— Справедливо. Но эти вопросы никак не связаны с тем, что я бы действительно хотел узнать…

— Тогда зачем вообще их задавать?

— Из общего интереса. Они не касаются меня лично, но встретив очевидца…

— А, хочешь расспросить о Падении?

— Ну…

— Оставь, Тобиус, то дела давно минувших лет, преданья старины глубокой, так сказать.

— Я скорее заинтересован вопросом изначальных ересей.

— О, это интересно. Спрашивай.

— Сотворение мира, как оно произошло на самом деле? В Слове Кузнеца говорится, что Он сотворил мир, но до рождения Молотодержца, — маг затянулся, следя за лицом падшего ангела, — были и другие великие культы, провозглашавшие своих богов демиургами Валемара, начиная с…

— Все правда.

— Э… что?

— Все.

— Но как такое может быть?

— Так и может. Если люди верят, что демиурги создали водяной шар, а потом на него шмякнулся исполинский дракон, — это правда. Если люди верят, что мир находится на вершине великого дерева, выросшего из сердцевины вселенной, — это правда. Если люди верят, что мир плосок, а солнце и луна поднимаются на небосвод, толкаемые вселенскими гигантами, прячущимися за горизонтом, — это правда. Если люди верят, что за вратами смерти их ожидает загробный мир, пусть хоть этих миров будет миллион, по одному для каждого отдельно взятого народца — это тоже правда. Тобиус, для смертных параметры веры и истины не всегда совпадают, но для богов вера плавно и естественно перетекает в истину, пока есть кому верить. Прежде сказать что-то такое было бы для меня невозможно, ибо ангелы, особенно те, что из первого лика, неотъемлемы от Отца, и Его истина есть наша истина. Теперь я свободен от той связи и могу говорить правду.

— И тебе ее не хватает, этой связи? — Тобиус произнес эти слова раньше, чем успел себя остановить, и одна из светлых фигурок под командованием демона споткнулась и упала, не завершив хода.

— Больше всего на свете, — свистящим шепотом ответил Агларемнон. — Ты не против, если я перехожу?

Возможно, неосторожные слова повлияли на ритм игры, а возможно, просто пришло время перейти из того, что Тобиус про себя обозвал "бодрым стояловом" к бою, но дальше игра ожила. Отряды столкнулись, фигуры одна за другой отправлялись вон с доски, боевые построения рушились и перерождались, Талбот Гневливый и Агларемнон сцепись насмерть, а Тобиусу оставалось служить немым исполнителем планов архимага, поэтому когда "бойня" вдруг прекратилась, он не сразу понял, что произошло.

— Утро пришло, о, милый друг, — почти нежно улыбнулся демон, откидываясь на камень как на спинку удобного кресла, — ты продержался порядка семи часов. Для человека это поистине великое достижение. Какая сноровка! Какая сосредоточенность!

Тобиус осмотрелся и с удивлением понял, что сквозь прохладный поутру лесной воздух уже скупо сочатся багряные лучи утреннего солнца. Появилась свежесть, которой он прежде не замечал, голова, потяжелевшая за бессонную ночь, слегка прояснилась, и на краткий миг ему стало спокойно и хорошо, словно он родился заново, сбросил все ноши, крепившиеся к его душе мясницкими крюками, всех простил и сам получил прощение. Это чувство являлось тем, о чем все люди мечтали, сами о том не подозревая, и подобно красоте бабочки, оно было мимолетно.

— Сабина Летье свободна? — как-то по-старчески скрипнул серый магистр.

— От моих притязаний — да, свободна. Более того, ее брат останется живым и здоровым отныне и впредь.

— Как милосердно.

— Еще как милосердно, Тобиус! Я хоть и демон, но не злодей во всей этой истории.

— А кто же тогда?

— Ну, — Агларемнон пожал широченными плечами, — можно сказать, что сама Сабина, хотя мне трудно винить ее. Бедная девочка недолюбливала брата, ставшего в одночасье главным сокровищем мамы и папы. Ей было велено присматривать за ним…

— Но она недоглядела. Корова искалечила мальчишку, а его сестру так беспощадно мучила совесть, что она, чистая душа, решила связаться с Пеклом. Мне лишь интересно — за чем из этого всего стоял ты?

— Только за тем, чтобы обеспечить ей связь со мной. Через посредника, разумеется. Увы, благодаря стараниям Церкви, знаниями о том, как вызывать демонов в Валемар, мало кто обладает, приходится использовать слуг. Но только тут я позволил себе вмешаться. Не думаешь же ты, Тобиус, что князь Пекла будет науськивать на ребенка корову? Это как-то даже несмешно.

— Я думаю, что демоны, — он сделал ударение на этом слове, будто забыв о том, что мыши не стоит дерзить змее, — всегда лгут.

Красивые полные губы Агларемнона, которым бы позавидовали первые красавицы рода человеческого, скривились в некоем подобии брезгливого недовольства.

— Кто бы говорил о честности! Ха! Талбот Гневливый в твоей голове сможет довести эту блестящую партию до конца, или же он все-таки выдохся?

— Он знает, Тобиус.

— Конечно, я знаю! Знание было моим ремеслом на протяжении вечности! Ибо есть три лика ангельских, и первый из них Воплощениями зовется, и три ранга в нем, где и Длани, и Гласы, и Зерцала! И Гласы из них — те, что волю Его распространяют, дабы была власть Его на Земле и на Небе, и делами пророков ведают они и святыми предзнаменованиями!