Илья Крымов - Злом за зло (Драконоборец - dark edition)

Все мы никто, и вся наша жизнь ни к чему не ведет, все наши деяния будут забыты, а все наши труды обратятся прахом под ударами неумолимого тока времени. Сияющее величие наших успехов померкнет на фоне катастрофических последствий нашей гордыни, и деградировавшим потомкам останется копошиться в грязи, по которой мы когда-то ступали, почитая эту грязь великим искусством магии.

Тобиус понял, что мысли эти, в коих только что захлебывался его распаленный болью разум, не принадлежали ему, но могли бы принадлежать кому-то другому, жившему тысячи лет назад и строившему золотую эпоху чаротворчества. Эти мысли могли бы появиться в уме древнего и могущественного мага, увидь он то, что окружало Тобиуса, и этот древний безымянный маг, возможно, расплакался бы от подобного зрелища.

Когда-то Абсалодриум Раздвоенный был жемчужиной всего магического мира, городом, а вернее, двумя великими городами, построенными по разные стороны от Хребта. Два города, два брата-близнеца, зеркальные отражения друг друга, разделенные великим массивом Драконьего Хребта, но соединенные невероятным порталом. Невероятным потому, что Хребет изобиловал спрятанными в его бесконечных толщах залежами анамкара [48] Каменная порода, излучающая сильное антимагическое поле. . Ни один маг не мог перенестись с восточной половины континента на западную или обратно, ибо над горами высилась незримая и нерушимая "стена" астральных помех. Однако для Джассара Ансафаруса, строившего Абсалодриум, это не было препятствием. Абсалон воздвиг свой раздвоенный город и сотворил портал, названный одним из самых непостижимых чудес света. На протяжении более чем сорока веков Абсалодриум Раздвоенный воплощал немеркнущее великолепие магии, неописуемо огромный и величественный, украшенный садами и дворцами, населенный разумными существами тысяч разных видов.

Ныне он был мертв.

Слава этого города пережила его создателя всего на восемь с половиной веков. На протяжении Эпохи Темных Скитаний мир раздирала Вторая Война Магов, и оба Абсалодриума служили главными оплотами для предводителей враждующих сторон, что превратило их из обителей величия в грозные города-крепости, более неприступные, чем любые иные, созданные до и после. Война постепенно сошла на нет, великий архимагистр Зенреб Алый потерпел поражение от рук своего соперника Огремона Серебряного, который, одержав победу, так и не успел восстановить Абсалодриум в прежнем виде.

В мир пришел Сарос Гроган, человек, повелевавший драконами, безжалостный воитель, который всем сердцем ненавидел волшебников за то, что они сотворили с Валемаром, и стремился их истребить. Его драконы атаковали оплоты волшебства, испепеляя магов везде и всюду. Неприступный Абсалодриум Раздвоенный пал под ударом Сароса Драконогласого, как пали и многие иные цитадели, а в последовавшие тысячелетия все попытки вновь заселить его так ни к чему и не привели. Ныне этот город был запретным. Находясь в землях Папской Области, памятник прошлого охранялся войсками Святого Престола, дабы никто и никогда более не проник в его заброшенные дворцы, погибшие сады, на его пустые улицы. Но и поныне это мертвое место несло на себе печать незабвенной красоты и непревзойденной славы тех, кто жил когда-то.

Абсалодриум был наполовину разрушен, сер, напрочь лишен цветов, пуст и печален, но оставался прекрасным в глазах Тобиуса, шагавшего по безлюдным улицам, заваленным обломками и поросшим дикими растениями. Волшебник не сомневался, что видит именно Абсалодриум, хотя никогда не бывал в нем наяву. Лишь один раз много лет назад, пораженный дротиком с неизвестным токсином, он узрел в наркотическом видении цитадель великой магии во времена рассвета. По убеждению серого магистра, то был бред, яркая и восхитительно детальная сказка, рожденная его глубоким подсознательным желанием постичь тайны Искусства золотой эпохи.

Как тогда, так и теперь он понимал, что все вокруг него неправда. И не только странная серость, выдавившая из мира все иные цвета, говорила об этом, но и рука Тобиуса, его правая рука, вновь живая и здоровая. Неспешно, опираясь на посох, магистр двигался на восток, к обители Джассара, к башне столь высокой, что даже главная башня Академии в ривенской столице показалась бы жалкой хибаркой в сравнении с ней. Не менее полутора сотен ярусов, некогда увенчанных острым шпилем из горного хрусталя, многочисленные открытые галереи с колоннами в виде амирамов. Статуи драконов, украшавших стены, балконы и террасы, безмолвно взирали на мертвый город, величественные, но безразличные, раскинувшие свои крылья, но не способные улететь. Ныне эти чудовища внушали волшебникам панический страх, ибо никакие чары не могли защитить от их белого огня, но когда-то…

И вновь безымянный волшебник древности сокрушенно качает головой, видя, во что превратились его потомки. Тобиус, как один из них, как тень былого могущества, тоже ощущал эту скорбь, а вместе с ней и жгучий стыд за то, чем он являлся. За то, что не мог быть чем-то лучшим, большим… чем-то стоящим почтения и восхищения. Он чувствовал, как мертвый город укоряет его, теряя последнюю надежду на возрождение.

Попав внутрь башни, Тобиус остановился, чтобы окинуть взглядом монументальный барельеф напротив входа. Его волшебник видел и прежде, но не в полный размер, потому что воссоздать этот труд полностью не брался еще никто, а иметь его у себя желал всякий верховный маг всякой магической школы Вестеррайха. Он назывался "Слава Джассара".

В центре композиции находился Маг Магов, державший большую книгу в одной руке и посох — в другой. Он стоял у основания раздвоенного дерева, оба ствола которого росли из единого корня под ногами Абсалона, а их бесчисленные ветви переплетались над его головой. Этот знак считался сакральным, ибо дерево воплощало две изначальные, самые первые магические школы, созданные Джассаром: Материю и Энергию, из коих позже, словно ветви, произросли десятки и сотни прочих школ, тесно связанных между собой. Окружали великого волшебника все прочие обитатели древнего мира. Считалось, что не существовало в истории иного произведения искусства, на котором бы находилось столько представителей разных разумных видов, многие из коих уже вымерли. Среди учеников и последователей, чьи почтительные взгляды, были обращены на Абсалона, нашлось место даже далийским эльфам, существам столь таинственным, что многие из живущих сомневались в их существовании. Там же были и орки, не склонявшиеся ни перед кем ни до, ни после Джассара, там были иджун — мистические люди-змеи, которых поглотило забвение, там были керитиды, шеор-ва, иммагмату и многие-многие другие, воссозданные в полный рост, как при жизни. А кроме учеников были и слуги, многочисленные духи, демоны, чудовища, големы и искусственно созданные существа, подвластные воле Абсалона. По краям рельефа во весь свой исполинский рост стояли почтительно склонившиеся амирамы, непостижимые, самые таинственные и могущественные порождения магии, которые подчинялись лишь Джассару.