Илья Крымов - Злом за зло (Драконоборец - dark edition)

— И что? Куда даль…

Тобиус не смог договорить, потому что там, за скалами, где стояла главная башня Аметистового университета, разверзлись небеса, и с них на землю опустился огненный столб. Прежде гудевший от магических выбросов Астрал заревел с новой мощью, будто приветствуя явление волшебника невиданного могущества. Шивариус Многогранник… нет, Второй Учитель, соизволил лично явиться в Мистакор.

— Надо… бежать, — прошептал Тобиус, не в силах отвести глаз от пульсирующей огненной нити, соединявшей небосвод и грешную землю.

В тот момент слизистый человек, завершивший свою миссию, издал первый и последний в жизни звук — он громко хлюпнул, схватился за голову, а потом все его тело вдруг заволновалось, потеряло стабильность и разлилось розоватой слизью.

Тобиус понял, что дальше бежать ему придется самому.

Раненый зверь, оторвавшись от своры гончих, всегда бежит в свое логово, в безопасное место, где можно спокойно зализать раны. Если же страх и боль не затмили в нем его звериного чутья, он бежит прочь, ибо знает, что хитрый охотник уже расставил рядом с логовом силки.

Тобиус не вернулся в Парс-де-ре-Наль, не явился на конспиративную квартиру дабы отчитаться. Теперь он знал, что Лью Гаралик все время лгал, но при этом паранойя твердила, что архаддирским шпикам тоже нельзя было верить безоговорочно. Поэтому серый маг решил рискнуть и отправился в Лерьезаль.

Городок при королевском дворце не спал и был ярко освещен, вокруг него стояло несколько полков мушкетеров и пикинеров, артиллерийские батареи. Улочки города и местность вокруг прочесывали конные патрули, усиленные наемными волшебниками из Ридена, а к главному корпусу дворцового комплекса повсеместно съезжались десятки карет с вооруженными эскортами.

Пробраться внутрь незамеченным не стоило даже и пытаться. Будучи в полной силе и при всех своих артефактах, Тобиус все едино не смог бы это осуществить, а в том состоянии, в коем он пребывал, — и подавно. Поэтому, нарвавшись на патруль, маг просто сдался и назвал себя. Разумеется, просить об аудиенции Тобиус не мог, это было абсурдом, однако, сообщив, что этим днем он оказался свидетелем гибели Мистакора, волшебник попросил о встрече с командиром королевской гвардии, который знал его в лицо.

Скованного сдерживающими чарами, его доставили в Лерьезаль и поместили в меблированную комнату под усиленной охраной. Прошло два часа, прежде чем в дверь прошел Летье де Наруз, еще более суровый и угрюмый, чем запомнилось Тобиусу.

— Монсеньор.

— Мэтр Тобиус, — кивнул де Наруз и бросил магам-охранникам: — Ведите его за мной.

Лерьезаль кишел людьми, гудел как растревоженный улей, казался переполненным, что было фактически невозможно при его размерах, однако суета происходила в главных помещениях, а Тобиуса вели окольными путями, чтобы никому не показывать.

— Что произошло, мэтр? — спросил капитан гвардии, не сбавляя шаг.

— Нас предали. Информатор Мерата оказался прислужником врага, и моими руками была совершена диверсия. Я… из-за меня Мистакор был атакован…

— Мистакор уничтожен, — безжалостно отрубил де Наруз. — Нам докладывают, что долины больше нет.

Тобиус и сам это понимал. Спустя несколько часов после его побега по Астралу прокатилась такая ударная волна, что маг упал и долго корчился на земле, сотрясаемый судорогами и харкающий кровью пополам с рвотой. В это время мир был синим от столба магического света колоссальной яркости, который вырос на месте Мистакора. Это могло значить лишь одно: университет уничтожен, а его Сердцевина дестабилизирована. Хотя, несомненно, кто-то безмерно могущественный ограничил радиус поражения, ибо иначе ударная волна магии дошла бы до пригородов столицы Архаддира, попутно создав на теле Вестеррайха невиданных размеров кратер.

— Все, кто не смог или не захотел его покинуть, уже мертвы, и в следующие семьсот лет жить рядом с границами области взрыва будет невозможно. Якобы остаточная магия станет причиной неконтролируемых мутаций, пространственно-временных аномалий, прорех в ткани реальности и прочей волшебной чепухи, которая совершенно никому не нужна по соседству с их столицами. Вот такая язва появилась на теле нашей страны.

— Что же я натворил… — белыми губами прошептал Тобиус.

— Риденские наймиты говорят, что о происшедшем уже известно половине континента, ибо астральное эхо прокатилось по всему Вестеррайху и даже могло перевалиться через Драконий Хребет.

Все было как во сне… в самом кошмарном и мучительном сне из сотен кошмарных снов, виденных Тобиусом на его коротком веку. Борьба скорби, стыда, ненависти и гнева, с новой силой разразившаяся у серого магистра в душе, на какое-то время вытеснила все остальное, и он даже не заметил, как скромны стали окружавшие интерьеры, как мало слуги сил уделили их освещению.

— Куда… куда мы идем?

Распахнувшись, следующая дверь выпустила их в ночь, на один из спрятанных хозяйственных дворов Лерьезаля, не предназначенных для глаз придворных, где стояла карета, запряженная неземными лошадьми, и нетерпеливо прохаживался взад-вперед Кавидус. Тобиуса ударили в спину так сильно, что он упал и разбил лицо о брусчатку.

— Благодарю за сотрудничество, — протянул агент Тайного кабинета, гадливо улыбаясь.

— Забирай, и чтобы больше он здесь не появлялся, — распорядился капитан королевской гвардии.

— Не извольте беспокоиться, монсеньор, не появится.

Кавидус улыбнулся шире, вскинул руку и ударил в Тобиуса мощным, но не смертельным разрядом молнии.

Он пришел в себя, лежа в темноте, на чем-то холодном и твердом. Шевелиться не спешил, желая понять, явь эта тьма либо он вновь провалился куда-то внутрь себя, дабы потешить Шепчущего бессилием перед накатывающими волнами безумия. Очень скоро на передний план сознания выступила жгучая боль в шее, которая вместе с отсутствием Дара могла значить лишь одно: против Тобиуса опять применили керберит.

Руки нащупали ошейник, сработанный из толстой кожи, укрепленной железной проволокой и с маленьким замком сзади. Внутри ошейника было как минимум три тонких керберитовых пластинки, которые нещадно жгли кожу. Окончательно осознав свое положение, серый маг запустил левую руку в волосы и глухо застонал сквозь зубы. Как же ему надоело постоянно оказываться в таком положении! Иные волшебники всю жизнь проживали, не соприкасаясь и даже не видя проклятого металла, жили себе и в ус не дули, в то время как его, Тобиуса, уж не раз, не два и даже не три лишали сил и швыряли в застенки. Надоело это безмерно, а от клокотавшей внутри злобы, тошнотворно горькой и нестерпимо горячей, хотелось просто убить… просто бить кого-нибудь до тех пор, пока в его теле не останется ни одной целой кости. Немного поборовшись с этим чувством, словно с поднимающейся по пищеводу желудочной кислотой, волшебник резко себя осадил, приказав избавиться от скверны в мыслях и вновь стать человеком.