Илья Крымов - Злом за зло (Драконоборец - dark edition)

В четырнадцать тысяч пятьсот восьмидесятом году от Пришествия Первых Скитальцев род Грогана потерял последнего дракона. К тому времени империя утратила безвозвратно немало территорий, хотя и оставалась самой сильной державой мира; Драконовых Бастардов больше не существовало, эта временная мера давно исчерпала себя, и потомки Сароса наконец-то перестали быть настоящими повелителями драконов. Тогда в столицу империи нагрянули далийские эльфы. Их было всего ничего, но то, что они сотворили, вошло в историю под такими именами, как Рок Грогана и Возмездие Далии. Хотя историки сходятся в едином мнении, что роду людскому еще очень повезло, ибо при желании далийцы всю империю могли превратить в мертвые пустоши.

На заре той эпохи Сарос Драконогласый поставил гордый далийский народ на колени и вынудил эльфов дать священную клятву не выступать против повелителей драконов, а также платить империи тяжелую дань каждый век. Но как только потомки основателя перестали повелевать драконами, клятва потеряла силу, и остроухие пришли мстить со всей ненавистью, которую накопили за более чем сорок веков. Они уничтожили всех живых представителей династии и заодно, ровняя великий город Алиостр с землей, погубили несколько сот тысяч жителей. Просто так, походя. Когда же все законные наследники Драконогласого погибли, безымянные и неизвестные потомки Драконовых Бастардов, сами о том не подозревая, оказались последними носителями крови Грогана.

Опершись локтями о столешницу, а ладонями закрыв лицо, Тобиус сидел неподвижно и перебирал в уме детали, которые оставались для него неясными. У драконов желтые глаза, на это обратили внимание задолго до того, как Тульприс Бесстрашный начал писать свой монументальный труд "Кергаана Драконика". У разных видов драконов встречаются разные оттенки каймы и форма зрачка либо радужки, но в сердцевине глаза всякого дракона есть золотистая желтизна. Примерно такой же цвет глаз имели гроганиты — прямые потомки Сароса Грогана, известные своей властью над драконами. Такой же цвет глаз встречался ныне у людей, известных как серые маги. С одной стороны, Тобиус мог понять, откуда в голове Шивариуса Многогранника взялась идея об его родстве с императорами-драконами, но с другой — он не понимал, по какому принципу наследуются эти глаза. С падением империи желтоглазые люди исчезли, не существовало династий, которые могли бы похвастаться родовым признаком в виде желтых глаз. Также оставалось загадкой, почему все без исключения серые маги имели драконьи глаза, или же, если перефразировать, почему все драконоглазые люди рождаются серыми магами. Являлся ли ослабленный и вяло выраженный магический дар следствием некой связи с драконьим родом?

Серый волшебник подумал раздраженно, что если кто-то и может ответить на эти вопросы, то это Шивариус Многогранник, а ему, Тобиусу, поискам правды придется посвятить годы, и даже тогда результат не будет гарантирован. Он безнадежно отстал от своего врага, который обладал форой лет эдак в пятьдесят.

Оставив эти мысли, волшебник достал свою книгу заклинаний, раскрыл ее на странице со сложным чертежом и материализовал синее перо, с которого срывались яркие искорки. Такими перьями маги заполняли свои книги заклинаний, используя вместо чернил собственную гурхану, тем самым наполняя книги своей магией. Именно поэтому магические книги неохотно давали кому-либо, кроме хозяев, читать себя даже после того, как хозяева те оканчивали жизненный путь.

Вместо того чтобы начать писать, Тобиус поднес магическое перо к своей левой ладони и ткнул писчим кончиком в плоть. Было больно, но, убедившись, что под кожей остался заряд концентрированной гурханы, маг ткнул еще раз, и еще. Он провел часы, раз за разом пронзая свою ладонь без перерыва и начитывая нужный речитатив. К глубокой ночи, перевязав ноющую руку, он без сил завалился на кровать.

Проснувшись оттого, что теплый язык лижет ему лицо, Тобиус отогнал от себя Лаухальганду, через силу перевернулся на спину и со стоном сел. Хотя спал он спокойно, проснулся разбитым и усталым, причем отчего-то вспотел, и тело стало чесаться.

— Где можно совершить омовение?

Голос атторнака зазвучал из самих стен:

— Личная купальня придворного мага, королевские купальни, купальни для слуг, баня…

— Баня? — Тобиусу показалось, что он ослышался.

— Баня.

В Ривене люди не парились в бане, да и простую ванну старались принимать не чаще раза в две недели. Во времена, предшествовавшие Пламенным походам, вестеррайхцы вообще подозрительно относились к водным процедурам, но вернувшиеся с Правого Крыла дворяне постепенно укоренили традицию время от времени погружаться в горячую воду и скоблить кожу мочалом. Однако в Диморисе и Шехвере традиция банного дня чтились со времен гроганских терм, а Тобиус за время жизни в Пьянокамне утвердился в мысли, что жар натопленной парной ему очень даже по душе. Кто знал, когда еще он сможет отыскать баню и попариться всласть?

Атторнак указал дорогу, и серый маг отправился на поиски. Но сначала он вышел в парк, который рос между внешней дворцовой стеной и внутренней. Берез, увы, найти не удалось, и пришлось рвать дубовые ветки. Баня находилась в служебной части дворца, в одном из внутренних дворов. Срубленное из бревен приземистое и очень широкое здание с маленькими окошками сильно отличалось от иных хозяйственных построек.

Тобиус не обратил внимания на то, что труба дымоотвода уже выдыхала дым, а потому, войдя в раздевальню, он остановился, встретившись взглядом с голой женщиной. Та не смутилась. Медленно выпрямилась, отвлекаясь от своих вещей, подбоченилась и беззастенчиво развернулась так, чтобы показаться в наиболее выгодной позе.

— Нравлюсь? — неправильно истолковала она его внимательный взгляд.

— Ну… да, — ответил Тобиус задумчиво.

Она действительно нравилась, хотя это заключение плавало где-то на задворках разума, когда основное внимание волшебника занимало не обнаженное тело, поджарое настолько, что сквозь кожу проступали очертания развитых мышц, а шрамы, видневшиеся там и тут. Длинные шрамы, оставленные чем-то острым, и сравнительно небольшие — от стрел.

— Насмотрелся? — спросила она почти через минуту.

— Вполне, — пожал плечами Тобиус, — но могу и еще посмотреть.

— Думаю, тебе хватит, иди, найди кухарку подобрее да попышнее и отведи душу, страдалец, а то ведь измаялся совсем без женщины.

— Это обязательно, — решил не спорить маг, — но позже. Сейчас я бы хотел попариться.

— Ишь какой! Я битый час слуг гоняла, чтобы они тут все убрали, хороших березовых дров нашли, купель наполнили, истопили парную как надо — утро потеряла, а ты вот приперся на готовенькое и сразу париться? Много хочешь!