Оливер Боуден - Assassin's Creed. Единство

Меня зовут. Элен сообщила, что принесли какое-то письмо. Значит, пора втискиваться в платье, спускаться вниз и узнавать, что от меня хотят.

Хотя я продолжал поддерживать отношения с Франсуа Де Ла Серром, который отчасти заменял мне отца, ко времени отъезда Элизы в Лондон я уже не жил в их замке. Я снял себе жилье в окрестностях Версаля. Дни и ночи я проводил в попойках, играл в карты с местными молодцами вроде Виктора и Гюго, а также… да, развлекался с женщинами.

Будь сейчас Элиза рядом, я бы сказал ей, что в первые годы нашей взрослой жизни тоже сбился с пути. Мы были помолвлены, пусть и на словах, однако виделись редко. Короткие встречи во время ее каникул – вот и все время, каким мы располагали. Но мы оба одинаково страстно желали того, что она называла «серьезными отношениями».

Мы оба не были верны друг другу. (Прости, Элиза, но я вынужден признаться, что неоднократно тебе изменял, поскольку версальские женщины отличались любезностью, очарованием и доступностью.) Но никакие похождения не могли заставить меня забыть о ней.

Есть мужчины, считающие, что в молодости им позволено «хорошенько нагуляться», тогда как их возлюбленные должны оставаться добродетельными. Я не из таких. Я не лицемер. Во всяком случае, стараюсь им не быть.

День начался с паники.

– Мы считаем, что тебе не следует отправляться туда с горничной, – заявила миссис Кэрролл.

Жуткая семейка собралась в вестибюле и придирчиво оглядывала нас с Элен. Мы готовились к выполнению тайной миссии.

– Мне Элен ничуть не помешает, – ответила я.

Естественно, мне становилось боязно при мысли, что я отправлюсь на задание одна. А так я хотя бы не буду волноваться за Элен.

– Элиза права, – сказал мистер Уэзеролл, выходя вперед и сердито тряся головой. – Она сможет придумать историю про то, как ее семья внезапно разбогатела. Я не хочу отпускать ее одну. И раз уж я не могу отправиться с ней, пускай Элен поедет вместо меня.

Лицо миссис Кэрролл по-прежнему выражало сомнение.

– Горничная – это дополнительная забота. Обуза.

– Миссис Кэрролл, – прорычал мистер Уэзеролл, – при всем уважении, но сейчас вы говорите полнейшую чушь. Элизе не надо вживаться в роль девушки из знатной семьи. Эту роль определила ей жизнь. Она великолепно справится.

Наше будущее решали другие люди, а мы с Элен стояли и терпеливо ждали. Я уже писала о наших многочисленных различиях. Но было и нечто общее, роднившее нас: нашу участь решали не мы, а кто-то другой. К этому мы обе уже успели привыкнуть.

Когда мистер Уэзеролл закончил препираться с нашими хозяевами, наши пожитки погрузили на крышу кареты. Кучер был из числа тех людей, которым, по словам миссис Кэрролл, мы вполне могли доверять. Карета повезла нас в другую часть Лондона, именуемую Блумсбери. Дом, куда мы ехали, находился на Куин-сквер.

– Прежде она называлась площадью королевы Анны, – сообщил нам кучер. – А теперь просто Куин-сквер – площадь Королевы.

Вместе с нами он поднялся по ступенькам крыльца и несколько раз дернул шнурок звонка. Пока мы ждали, я разглядывала площадь, по обеим сторонам которой аккуратными рядами стояли белые особняки. Очень по-английски. К северу тянулись поля. Невдалеке высилась церковь. На дороге резвились дети, бегая перед каретами и телегами. Улица бурлила жизнью.

Послышались шаги, отчаянно заскрипели засовы. Я старалась держаться уверенно и выглядеть той, за кого собралась себя выдавать.

Как ее там звали?

– Мисс Ивонн Альбертине с горничной Элен желают видеть мисс Дженнифер Скотт, – сказал кучер дворецкому, открывшему дверь.

Если мир у нас за спиной был полон жизни и шума, дом вызывал ощущение чего-то мрачного и зловещего. Я подавила стойкое нежелание туда входить.

– Мисс Скотт ожидает вас, мадемуазель, – бесстрастно сказал дворецкий.

Мы прошли в просторный вестибюль, стены которого были обшиты деревянными панелями. Туда выходило несколько дверей. Все они были закрыты. Нас окружал густой сумрак. Единственным источником света служили окна коридора второго этажа. Тишина этого дома показалась мне почти мертвой. Здешняя обстановка… я порылась в памяти и вспомнила: так выглядел наш версальский замок в первые дни после маминой смерти. То же ощущение остановившегося времени; жизни, притушенной до осторожных шагов и разговоров шепотом.

Меня заранее предупредили, в какую обстановку я попаду. Мисс Дженнифер Скотт – старая дева лет семидесяти пяти – отличалась… странностями. Она питала отвращение к людям. Речь шла не о незнакомцах или людях с определенными чертами характера, а о людях вообще. Штат прислуги в ее доме на Куин-сквер был немногочисленным. По причинам, которые Кэрроллы так и не открыли мне, эта старуха всерьез интересовала английских тамплиеров.

Кучера отпустили. Элен куда-то увели; наверное, на кухню, где она робко встанет в углу, а местная прислуга будет пялиться на бедняжку, почти насквозь пронизывая взглядами. Когда мы с дворецким остались одни, он повел меня в гостиную.

Я очутилась в большой комнате с зашторенными окнами. Напротив каждого стояла кадка с высоким растением. Я решила, что это сделано нарочно: растения загораживали обзор как обитателям дома, так и прохожим на улице. В гостиной было сумрачно и не слишком чисто. Перед камином, где лениво потрескивал огонь, сидела хозяйка дома – мисс Дженнифер Скотт.

– Миледи, к вам мисс Альбертине, – доложил дворецкий.

Не дождавшись ответа, он ушел, тихо закрыв дверь и оставив меня наедине со странной дамой, питавшей отвращение к людям.

Что еще я знала о ней? Эдвард Кенуэй – ее отец – был пиратом, а впоследствии примкнул к ассасинам. Ее сводный брат Хэйтем Кенуэй был великим магистром тамплиеров в Северной Америке. Наверное, это их портреты я видела на стене. Лица мужчин имели сходство. Один был изображен в одеянии ассасина, второй (скорее всего, Хэйтем) – в военной форме. Сама Дженнифер немало лет провела на континенте, став жертвой непрекращающейся войны между ассасинами и тамплиерами. Хотя никто толком не знал, что́ именно она пережила, чувствовалось, что прошлое оставило на ней свои шрамы.

В огромной гостиной, кроме нас, никого больше не было. Некоторое время я наблюдала за хозяйкой. Та сидела, подперев подбородок рукой, смотрела на огонь и, похоже, была поглощена своими мыслями. Может, мне следовало кашлянуть и тем самым привлечь ее внимание? Или просто подойти и представиться? Мне на выручку пришел огонь. Пламя затрещало и вспыхнуло, выведя хозяйку из ее странного полусонного состояния. Казалось, старуха вспомнила, где находится, медленно подняла голову и взглянула на меня поверх очков.