Оливер Боуден - Assassin's Creed. Единство

Мне говорили, что некогда она была красавицей. В ее облике и сейчас оставалось что-то от прежней красоты. Прежде всего, черты лица. Черные волосы, обильно тронутые сединой, были несколько лохматыми, как у ведьмы. Умные глаза смотрели жестко, оценивающе. Я покорно стояла, позволяя ей разглядывать меня.

– Подойди ближе, дитя мое, – наконец произнесла старуха, указывая мне на стул напротив ее кресла.

Я села и вновь превратилась в предмет пристального изучения.

– Тебя зовут Ивонн Альбертине?

– Да, мисс Скотт.

– Можешь называть меня Дженнифер.

– Благодарю вас, мисс Дженнифер.

– Просто Дженнифер, – скривив губы, поправила она.

– Как вам будет угодно.

– Я знала твоих бабушку и отца, – сказала Дженнифер и взмахнула рукой. – Не в том смысле, что я была близко с ними знакома. Мы встречались с ними в замке близ вашего родного Труа.

Я кивнула. Кэрроллы меня предупреждали: Дженнифер Скотт отличается подозрительностью и, скорее всего, устроит мне проверку. Похоже, она уже началась.

– Что-то я запамятовала имя вашего отца, – призналась мисс Скотт.

Она даже наморщила лоб, словно напряженно вспоминала.

– Лусио, – подсказала я.

– Совершенно верно, – подняла палец она. – Конечно же, Лусио. А имя бабушки?

– Моника.

– Да, да. Прекрасные люди. Как они нынче?

– К великому сожалению, оба покинули наш мир. Бабушка умерла несколько лет назад, а отец – в середине прошлого года. Причиной визита к вам стало одно из предсмертных распоряжений отца. Он говорил, что я непременно должна встретиться с вами.

– В самом деле?

– Миледи, я слышала от отца, что та встреча между ним и мистером Кенуэем окончилась не лучшим образом.

– Напомните мне, дитя мое, – попросила старуха, бесстрастно глядя на меня.

– Мой отец ранил вашего брата.

– Ах, да, – кивнула она. – Он вонзил меч прямо в сердце Хэйтема. Как же я могла забыть?

«Все-то ты помнишь», – подумала я.

– В этом отец раскаивался до конца дней, – печально улыбаясь, сказала я. – Он мне рассказывал, как ваш брат, прежде чем потерять сознание, потребовал, чтобы к моим родным проявили милосердие.

Дженнифер кивала, сцепив пальцы и упираясь подбородком в грудь.

– Да, помню. Помню. Ужасное происшествие.

– Даже перед смертью отец сожалел об этом.

Она улыбнулась:

– Печально, что он не смог приехать сюда и поведать мне о своих угрызениях совести. Я бы убедила Лусио в тщетности его терзаний. Мне самой часто хотелось пронзить Хэйтема мечом.

Дженнифер смотрела на пляшущие языки пламени. У нее изменился голос; наверное, от нахлынувших воспоминаний.

– Маленький негодяй. Мне надо было бы убить его еще в детстве.

– Сомневаюсь, что вы говорите это всерьез…

Она криво усмехнулась:

– Конечно, это не всерьез. И вряд ли Хэйтем был виноват в случившемся. По крайней мере, не он один. – Дженнифер глубоко вздохнула, нашарила трость, примостившуюся возле подлокотника кресла, и встала. – Идемте. Должно быть, вы устали после дороги. Я провожу вас в вашу комнату. Боюсь, я не из тех, кто жаждет общения, особенно когда дело касается моей вечерней трапезы. Так что ужинать вам придется в одиночестве. Но быть может, завтра мы погуляем по саду и познакомимся поближе?

Я встала и сделала реверанс:

– Была бы вам очень признательна.

Отведенная мне комната располагалась на втором этаже. Пока мы туда поднимались, Дженнифер сказала:

– А знаете, вы очень похожи на вашего отца.

Естественно, она имела в виду Лусио. Я задумалась над ее словами. Уж не знаю, была ли я и вправду похожа на этого человека, но одно мне стало предельно ясно: Дженнифер – дама себе на уме и ее так просто не проведешь.

– Благодарю вас, миледи, – ответила я на ее «комплимент».

Ужинала я действительно одна. Элен мне прислуживала. Покончив с едой, я отправилась к себе в комнату, собираясь лечь спать.

Должна признаться, меня немного раздражает то, как Элен буквально трясется надо мной. Я почти сразу же запретила ей меня одевать и раздевать. Но бедняжка сказала, что должна хоть чем-то себя занять. Она устала часами слушать нуднейшие сплетни местных слуг. Я разрешила ей разложить мою одежду и принести мне теплой воды для умывания. Вечером я позволила Элен расчесать мои волосы. Это занятие доставляет удовольствие и мне.

– Как ваши успехи, мадемуазель? – спросила она вполголоса по-французски, не переставая водить гребнем.

– Думаю, пока все идет хорошо. А тебе удалось перекинуться с мисс Скотт хоть парой слов?

– Нет, мадемуазель. Я лишь видела, как она куда-то шла.

– Ты не много потеряла. И впрямь странная особа.

– Чудачка, каких свет не видывал?

Это было одним из выражений мистера Уэзеролла. Мы улыбнулись, глядя друг на друга в зеркало.

– Да, – сказала я, – именно так.

– А мне можно узнать, чего мистеру и миссис Кэрролл от нее надо?

Я вздохнула:

– Даже если бы я знала, то не сказала бы.

– Так вы не знаете?

– Пока нет. Кстати, который час?

– Скоро десять, мадемуазель Элиза.

– Мадемуазель Ивонн, – прошипела я, наградив ее сердитым взглядом.

Элен покраснела:

– Простите, мадемуазель Ивонн.

– Больше таких оплошностей не допускай.

– Виновата, мадемуазель Ивонн.

– А теперь ступай.

Когда она ушла, я вытащила из-под кровати свой чемодан и склонилась над ним, щелкнув замками. Стараниями Элен он был пуст, но она не догадывалась о существовании второго дна. Под матерчатой петелькой скрывалась защелка, которую я и нажала. Внешнее дно откинулось, обнажив то, что лежало внутри.

А там, среди прочего, находились подзорная труба и небольшой сигнальный фонарь. Я вставила в него свечу, взяла подзорную трубу и прошла к окну. Я отдернула штору ровно настолько, чтобы мне была видна Куин-сквер.

Мистер Уэзеролл расположился напротив. Для всех он выглядел как обыкновенный кучер обыкновенного кеба, ожидающий пассажира. Он восседал на козлах двуколки. Нижняя часть лица была закрыта шарфом. Я подала условный сигнал. Он ответил, прикрыв рукой фонарь кеба. Затем, оглянувшись по сторонам, мистер Уэзеролл развязал шарф. В подзорную трубу мне было хорошо видно его лицо и губы, произнесшие:

– Привет, Элиза.

– Привет, – одними губами ответила я.

Затем начался наш молчаливый разговор.

– Как дела?

– Устроилась.

– Хорошо… Элиза, будь осторожна, – сказал он.

Если одними движениями губ можно было передать искреннюю тревогу и заботу, мистер Уэзеролл сегодня вечером изрядно в этом преуспел.

– Буду, – пообещала я.

Я улеглась в кровать, пытаясь разгадать причину отправки меня в этот странный дом.

Ох, как много мне нужно вам рассказать о событиях последних нескольких дней! Мой меч в третий раз вкусил крови, но уже находясь в моей руке. И мне кое-что открылось. Если перечитать записи прежних лет, это открытие я должна была бы сделать еще тогда и не забывать о нем.