Ольга Карелина - Иеремиевы огни (СИ)

— Смешно. Будет объединение — я уверен, МД осталось недолго. Никакой пост мне не светит, разве что начальника какой-нибудь ставки. Твой отец вряд ли поделится властью даже с моим — впрочем, я не думаю, что он так уж будет настаивать.

Миа вскинула брови, но спросила про другое:

— А ты никогда не задумывался, почему ГШР так к тебе лоялен? В последнее время оберегают покруче твоего собственного отца. И заодно так легко были готовы пожертвовать им там, в Седе.

— Мне в январе говорили, что у ГШР на меня какие-то планы… А ты вообще к чему клонишь? — насторожился Бельфегор. Миа недобро хмыкнула.

— А к тому, что из тебя делают наследника. Мой брат для этого слишком молод, да и склад ума не тот. Ты на посту МД будешь предпочтительнее Аспитиса, если с ним что-то случится. А уж на замену нашему лидеру стопроцентно подойдёшь!

Бельфегор резко привстал и, отодвинувшись от девушки, сел на край кровати.

— Ты пришла ко мне, чтобы об этом предупредить? — холодно спросил он. — Или устранить конкурента?

Переполошившаяся Миа в два счёта оказалась около него и, обняв за талию, ткнулась лбом в плечо.

— Это просто мои домыслы, ты что! Достоверной информации у меня нет, я просто хотела узнать, что ты по поводу таких предположений думаешь… Считаешь, я сплю и вижу себя лидером ГШР?!

— Да я вообще ничего не считаю, — Бельфегор повернулся и смерил её долгим взглядом — явно испуганную, взволнованную. Сердце дрогнуло, и он оттаял. — Просто всё ещё не могу поверить, что ты со мной.

— Мне поначалу тоже не верилось, — смущённо улыбнулась Миа. — Ходила, думала о тебе, беседовала сама с собой: как ты, милочка, собираешься к нему заявляться и признаваться в чём-либо после всего, что ты до этого ему сделала? Выгонит пинком и будет абсолютно прав! Тем более что я никогда не могла понять, по какой причине ты… ну…

— А я и сам не понимаю, — уже весело хмыкнул хорон. — Вокруг меня всегда хватало девушек, и некоторые попадались вполне приличные. А ты зацепила с первого взгляда, когда я даже не знал твоего имени.

— Это в лесу, что ли? Ну да, я была боевая, кто б тебе ещё так дерзил!

— Не в лесу, в баре, ещё в декабре. Не помнишь? Ты скрывала лицо и волосы капюшоном толстовки, когда подходила к стойке за очередным безалкогольным коктейлем. Я потянул тебя за рукав, капюшон слетел, я увидел этот изумительный цвет, а потом ты обернулась и чуть меня не обматерила…

— Так это был ты?! Ого, — Миа машинально потёрлась лбом о лопатку Бельфегора. — А я-то думала, где уже тебя встречала… Кстати, я весь вечер почему-то тогда тебя вспоминала. Много же мне понадобилось времени, чтобы понять причину! Значит, на волосы запал? Или в совокупности?

Бельфегор рассмеялся её деловитому тону и, развернувшись корпусом, опрокинул хорони на спину обратно на кровать. Как объяснять то, в чём сам совершенно не разбираешься? Даже для комплиментов или романтической чепухи у него оказался слишком короток язык. Сэра назвала бы это комплексами: его неспособность сближаться с людьми она всегда связывала не с замкнутостью или банальным отсутствием потребности, а с заниженной самооценкой. Бельфегор же предпочитал выражать чувства действиями, а не словесной мишурой. Он целовал Миа до тех пор, пока она не начала со смехом отбиваться, и лишь тогда опять лёг рядом.

— Так что там говорят в штабе про наших подзадержавшихся беглецов? — отдышавшись, поинтересовалась Миа, и Бельфегор ухмыльнулся.

— Ничего. Я никому не сказал. Нас двоих вполне хватит, чтобы отследить их путь.

Вопреки его ожиданиям, ничего по этому поводу Миа спрашивать не стала. Лишь удовлетворённо хмыкнула и завела разговор на какую-то совершенно абстрактную тему.

Тем не менее, несмотря на разгорающийся в сердце пожар и, кажется, уже утвердившуюся зависимость от этой девушки, Бельфегор опять начал беспокоиться. Озвученные Миа причины её появления в его жизни вновь перестали казаться ему достаточными — хотя, без сомнения, складывались во вполне удобоваримую картину. В какой-то момент, после очередной тайной попытки вывести Миа на чистую воду, Бельфегор даже понял паранойю собственного отца — то, чего он в нём ранее не мог принять, как ни старался. Раньше это представлялось таким простым — доверять человеку несмотря ни на что, стоять до последнего, сколько бы обстоятельства прошлого и настоящего ни приводили аргументов в пользу обратного, теперь же он впервые пошатнулся в этом жизнеполагающем утверждении. Что стало тому причиной: её намёки о «наследнике», двоякое поведение или и вправду недостаточная обоснованность поступков, — Бельфегор, конечно, затруднялся определить, а посоветоваться, как и прежде, было не с кем.

Да и стал бы он слушать?

Область душевных привязанностей всегда была его личным сокровищем, покушаться на которое не дозволялось никому. Поэтому когда-то Бельфегор без зазрения совести отвергал навязываемую ему отцом свиту и сам выбирал себе солдат, потому же не побоялся поднять микробунт по поводу своего права общаться с Адамасом. И, разумеется, по тем же причинам продолжал считать Рэкса союзником, даже когда Аспитис утверждал противоположное. В отношении Миа стоило придерживаться той же линии — чем этот случай отличался от остальных? Почему он так боялся её предательства — когда, кстати, он вообще в последний раз чего-то так сильно боялся? Жизнь не остановится, и он сам вряд ли переменится или сломается.

Но однажды появившийся страх с тех пор преследовал его неотступно — и смех в опять возобновившихся снах про море звучал всё громче. А происходящее в штабе ничуть не спасало Бельфегора от самого себя.

Он прекрасно видел, что, в отличие от соучастников его тайны Иму и Унура и Янлин, готовой выполнять любую работу не утруждаясь размышлениями, Десмонд им недоволен. Бельфегор как мог старался показать, что он тоже раздражён их безуспешными поисками — его усилиями никто из компании Дилана ни разу не попался на глаза сыщикам, — но от него явно ждали большего. Каждое утро терас аккуратно справлялся о его здоровье (и слепой бы понял, что командир продолжает недосыпать), а потом, с ходу, интересовался, не стоит ли им предпринять каких-либо дополнительных действий в отношении их важного дела. Всё это сопровождалось острым рентгеновским взглядом, пробирающим до самых костей, — Бельфегор отмахивался от него, как от надоедливой мухи. В направлении «дополнительных действий» голова его за всеми треволнениями решительно отказывалась работать, и не было ничего удивительного в том, что в конце концов Десмонд взял этот труд на себя.

Правда, первый его выпад не стал для Бельфегора предупреждением. Истекала вторая неделя вынужденного проживания беглецов в Эрруте, и, судя по тому, как они, прежде спокойные в этом своём съёмном домике, зашевелились, совсем скоро они должны были продолжить путь. Бельфегор в принципе перестал на их счёт беспокоиться: его занимали другие мысли и чувства, и он даже более не прилагал почти никаких усилий, чтобы не выдать их случайно непосвящённым. Поэтому, войдя утром тринадцатого дня в свой кабинет и увидев в своём кресле расположившуюся там Розу Зорину, он более чем удивился.