Александр Забусов - Характерник. Трилогия (СИ)

— Это реально?

— Как видите, факт его присутствия у нас, налицо.

— Каким он показался батюшке? Ведь не поверю, что не водили к нему.

— Вполне адекватным, а для государства безобидным. Я тоже такого мнения, ведь все же запасник, инвалид, можно сказать.

— Что с ним будете делать дальше?

— А что можно сделать? Мы оторваны от главных сил. Задача у нас, сохранить для России и ее ученых объект. Связи нет. Еще недельку помурыжу в каземате, а там к делу приставим. Все таки офицер спец служб.

— Ну, как вам будет угодно, я в ваши дела вмешиваться не буду. Спасибо за полноценный ответ, больше не задерживаю.

— Виктор Павлович, у меня не все.

— Слушаю, Петр Геннадьевич.

— Мои секретные сотрудники, работающие в стане врага, доносят о подготовке нападения на объект.

— Когда? — всполошился генерал. Глаза его как-то сразу налились свинцом и сам он весь подобрался, будто готов был броситься в бой сию минуту.

— В самое ближайшее время. Так же есть информация о том, что в провинции работает Бояджи со своей командой.

— Это который, супер тайный агент султана? Которого никто не видел в лицо и только трепещет от упоминания одного его имени.

— Он самый.

— И что вы хотите?

— Прошу, чтоб все, любая команда, группа или один человек, которым имеется надобность покинуть крепость, проходили через меня. Без моего ведома чтоб никто не мог покинуть территорию. Посты на КПП и площадках я усилю своими пластунами. Хочу ограничить возможность сношения с внешним миром, во всяком случае, пока не отобьемся от предстоящего нападения.

Генерал подумал и дал утвердительный ответ.

— Я распоряжусь.

— Это не все. Я тут паренька подобрал. Прибился к пластунам на боевых. Так вот он из сгоревшей деревни. Я его нигде не светил, поэтому если завтра с утра на КПП1 появится молодой солдатик… Нет, не солдатик. Офицер в чине подхорунжего, и привлечет к себе внимание тем, что прибыл к вам с пакетом от… скажем так, командира мангруппы, посланной на объект для усиления гарнизона. Да при этом устало поделится и тем, что группа идет большая, следует на броне. Прошла через Сальские степи, миновав фронт и турецкие посты наблюдения, миновав гарнизоны и уже через два дня будет у нас. Надеюсь это не будет противоречить вашим планам, господин генерал?

— Зачем это нужно, ротмистр?

Интеллигент до мозга и костей, хоть и военный, генерал не любил подковерных игр, если они не позволяли выиграть сражение на поле боя. Ходили слухи, жандармов не любил с молодых лет, когда сам был корнетом, но Зимина уважал. За долгую службу друг к другу притерлись.

— Я не могу сказать день и час нападения на объект, но подстегнуть врага, и быть может вычислить шпиона, я в состоянии. Большой гарнизон, поверьте, дает возможность растворить людей работающих против нас. Так, что скажете?

— Согласен, убедили.

— Тогда, ваше превосходительство, у меня все. Честь имею!

Горная местность пригородов Суджук-кале почти заканчивалась и через пять-шесть километров все изменится, машина въедет в степной рай виноградников, садов и маленьких поселков, раскинувшихся на каждом шагу. Местных жителей частично, целыми семьями согнали с земель, заставив идти с сумой по миру. Частично оставили, вдруг новое население, состоящее из реайя, не сможет приспособиться к новым реалиям. Карагоза передернуло от одной мысли занятия сельским хозяйством. По своим родителям знал, любой новый день в деревне начинается с восходом солнца и заканчивается с его закатом. Первыми встают женщины — ведь у них очень много утренних обязанностей. Женские плечи перестают быть хрупкими, а женщины уж точно не считаются слабым полом, они и в старух превращаются рано. Дом, двор, огород. В хлеву — подоить коров, в курятнике — рассыпать корм и собрать яйца. Вернувшись, женщина ставит кипятиться свеженадоенное молоко, а сама тем временем принимается готовить завтрак для всей семьи. Замешенное с вечера тесто скоро станет свежайшим хлебом. Женщины своими руками изготавливают домашний сыр, творог, сливочное масло, йогурт, айран. После завтрака, который проходит обычно около семи часов утра, мужчины кормят коров и затем, вручив их пастуху, отправляются в поля, а вернувшись с работ, обычно отдыхают, а женщины вновь накрывают на стол, занимаются домашними делами, идут доить коров. Ложатся спать рано из-за этого, успевают плодиться…

— Стой!

Оставив водителя и дух охранников на шоссе ведущее в Анапу, сам раздвигая невысокий кустарник, двинулся в сторону реки. Ботинки с рифленой подошвой вполне справлялись с каменистой, белесой поверхностью почвы. Люди в большинстве своем восхищаются природой Причерноморья. Ах, какие краски живой растительности! Ах, какие величественные горы! А воздух? Воздух плотный, напоенный травами, морем и высокогорьем! Тьфу! Прости всемилостивейший, раба своего недостойного! Как ему все это претило. Не любил он горы, пришлось покорячиться штурмуя их, и даже не один раз. И море он не любил, с тех самых пор, как чуть не утонул в лихую годину катастрофы. Была б его воля, жил бы в городе и обязательно в степной местности. Но приходилось терпеть и другим не показывать виду. Профессия и положение обязывает.

Ну и где же эта река? Непролазные колючие лианы лесной ежевики готовые вцепиться в материю одежды, не дают подобраться к берегу. Иншалла! Зачем назначать встречу в таком гиблом месте? На дворе конец мая, а солнце жарит невыносимо. Остановившись, снял с головы легкую фуражку, носовым платком вытер пот со лба, потом ним же провел по внутренней стороне головного убора. Ф-фух! Продравшись через густо растопыренные ветви можжевельника, неожиданно для себя оказался на тропинке проложенной почти у самой кромки воды. Слава Аллаху, река! И где..?

Неширокая тропа, извивавшаяся вслед за изгибами речных выкрутасов, змеилась к огромному валуну, огибая его по левую руку. Прямо на тропе, у подножья покрытого мхом каменного великана, еще издали усмотрел сидевшего в тени, к нему спиной человека в плаще с напяленным на голову капюшоном.

«Он, другому здесь быть некому».

— Рад приветствовать вас, Бояджи-ага, — поприветствовал первым, близко не приближаясь.

— Я смотрю, не слишком ты торопился с приветствием Карагоз-эфенди. — Не оборачиваясь, с недовольными нотами в голосе, произнес ожидавший.

Карагоз вздрогнул. И было от чего. Доверенный человек самого султана, его недремлющее око, его рука, способная захлестнуть удавку на шее любого смертного в империи и за ее пределом, был недоволен. Куратор специальной службы Высокой Порты на новых землях, Карагоз не смел поднять взгляд. Упаси Аллах увидеть лицо Бояджи-ага, тогда все. Тогда мгновенная смерть.