Александр Забусов - Характерник. Трилогия (СИ)

— Слушаюсь!

Пред ясны очи великой княгини предстал капитан Астафьев. Лицо небритое. Сам весь грязный, помятый, выглядевший отнюдь не презентабельно.

— Рассказывай!

— Вчера поздно вечером русские войска нанесли удар по Новороссийску. В городе паника и пожары. Турецкий гарнизон подавлен, войска бегут на таманский полуостров. Удар нанесен неожиданно, поэтому турки заведомо проиграли. Их потери колоссальны. Мне чудом удалось выбраться из города и я сразу к вам…

— Откуда войска?

— Мещеры Кубанские.

— Понятно. Значит Мальцев дождался таки момента и ударил. Старый волк перехитрил всех.

— По дорогам рыщут казачьи разъезды. Скорей всего просто взятием города не обойдется.

— Ну это понятно. Иди капитан, отдыхай.

— Слушаюсь!

— Евграф. Распорядись, чтоб готовили яхту, собирайте вещи и чтоб свели на борт пленницу. Охрану к ней приставьте. Через два часа уплываем. Да! Ротмистра Греве вызови ко мне в кабинет. Поторопитесь. Насколько я знаю Мальцева, времени у нас мало.

Ротмистр Греве, один из заместителей Харитонова. Молод и амбициозен. Ему бы в русской армии служить, да не сложилось. Карточный проигрыш, убийство сослуживца, переход на другую сторону и как результат, оказался в этой «дыре». Но деньги хозяйка платит своим «псам» не малые, правда и работать заставляет. У нее на военных какие-то свои виды имеются. А характер у бабы мужской, улыбками его маскирует.

— Вызывали, ваше царское высочество?

— Звала. Ты проходи, ротмистр. Присесть не предлагаю, времени нет. Небось знаешь уже, Новороссийск в руках русской армии.

— Уже доложили.

— Вот-вот. Работа тебе есть.

— Слушаю.

Достала из секретера тонкую пачку фотографий, бросила на журнальный стол перед вставшим в вольной стойке офицером.

— Поедешь в Ростов, не знаю как, но найдешь этого человека. Зовут его…

— Кутепов Александр Григорьевич. Он же странник. Эти фотографии шли через меня. Дальше, что делать?

— Найдешь и передашь ему мои слова. Мол, ожидаю его в своем поместье у города Аклиман, провинция Синоп. Начиная с числа, двадцатого июня, у него ровно тридцать дней, чтоб добраться и предстать передо мной. Не успеет, скажи удавлю его сучку. Понял?

— Так точно. Еще что?

— Это все. Человек десять бойцов с собой возьми, а то нынче дороги, сам знаешь какие.

— Этого не нужно. Мне одному добраться будет сподручней.

— Тогда иди, больше не задерживаю. Евграф!..

Как не пытались турецкие войска стабилизировать положение и предпринять сильную контратаку в районе Кеслерово, но связи и общее управление было нарушено. Киевское уже было занято казаками войскового старшины Голуба. В это же время, перегруппировавшись, русские войска освободили Гайдук, Владимировку, Глебовку, Южную Озерейку, Абрау.

Турки, потеряв Новороссийск и утратив опору в центре, ускорили отвод войск. На промежуточных позициях сильное сопротивление оказывали усиленные арьергарды. Действиям турецких войск способствовала местность. Между многочисленными лиманами и озерами существовали сильные естественные рубежи, где турки разрушали пути сообщения и минировали подходы. Здесь небольшие силы могли сдерживать наступление более многочисленного противника. Русские войска были вынуждены с боем брать каждый такой рубеж, пока основные силы врага попросту бежали. Началось освобождение Тамани.

Зайдя в аппаратную связи, генерал Мальцев усевшись в неудобное, для своего грузного тела, кресло, приказал поручику Вознесенскому:

— Передавайте открытым текстом, вот на этой частоте, — положил на столик перед аппаратурой листок с цифрами. — «Над Кубанью небо чистое!». Вы поняли? Два часа к ряду передавайте.

— Так точно!..

Захоронили пластуна на том самом месте, на котором пули продырявили ему грудь и исковеркали «ручник». Мордвинов с Матушкиным, саперными лопатками в четыре руки в считанные минуты отрыли не глубокую яму. Уложили в нее тело односума, а в скрещенные на груди руки вместо креста или иконки, рукоятью в ладони сунули кинжал. Над телом насыпали небольшой холмик земли, прихлопав его стальными лотками инструмента.

— Хорошая Мишке смерть досталась! — вздохнул Матушкин.

— Ага. И земля родная, кубанская, хороша для его ложа. Жирная, мягкая, да пухнастая. Царство Небесное. Повезло казаку.

— Эт точно. Вон Лебедя с поля боя и вовсе вынести не смогли.

— Чего возитесь?

— Все, вашбродь!

Подошла вся группа. Постояли у зарытой могилы. Нагнувшись, Кардаш пальцами вдавил в сырой грунт ладанку, сказал:

— Спи спокойно и не жди нас «там» скоро!

Поднялся на ноги, скомандовал:

— Мордвинов, выдвигайся передовым дозором. Направление, северо-запад, скорость передвижения, ускоренная. Движение по времени — два часа. Населенные пункты обходить по возможности с левой стороны. При необходимости, доклад. Вперед!

Повернулся к остальным.

— Приготовиться к выдвижению. Порядок движения прежний. Направляющий, Кутепов, следует за передовым дозором не далее как в ста — ста пятидесяти метрах. Всем внимание по сторонам. Я иду в замыкании группы. Разобрались. Начали движение!

И началось! Даже не так. НА-ЧА-ЛОСЬ! Их ловили, они всеми силами противились этому. Их пытались окружить. Группе в последний момент повезло выскользнуть из «мышеловки». По ним стреляли, они отстреливались. Грязные, полуголодные, вымотавшиеся люди. Не такое уж и большое расстояние между Екатеринодаром и Ростовом, но для них оно превратилось в преодоление препятствий. Можно сказать, где скачками бежали, а где крюками и окружностями. Группа путала след, словно лиса в охоте с гончими. И все равно, невидимый кукольник всеми силами оттеснял их к Азовскому морю. Зачем? Кардаш не понимал. До фронта рукой подать, а не дотянешься. Не многие встреченные ими местные жители утверждали, что русские войска уже неделю как перешли в наступление, а на отдельных участках фронта турки отступили на десятки километров. Бои ведутся за сам Ростов, и наши ломят.

Представилась возможность встать на колеса и группа сумела добыть бортовой автомобиль. Осмотрев новое преобретение, Кутепов обозвал его, «хозяйкой». На этой машине они проехали семьдесят с лишним километров и встали только потому, что стуконул движок. Бросили и снова потопали пехом. Пейзаж не радовал. От обоих обочин дороги, поставленной умной головой на рукотворную насыпь, простиралась почти голая степь, заболоченная и поросшая травой и кустарником. Иной раз к насыпи прорывалась худая полоска леса, что странно было Кутепову, даже березового. А вот колючей акации много, она здесь растет где ни попадя.

В сгустившихся сумерках позднего вечера, после жаркого дня, прямо из высокой травы к небу стала подниматься молочная пелена тумана. Это зрелище заворожило людей, заставив остановиться и посозерцать необычное для многих явление. Туман как живое существо, медленно выполз из своего тайного логова, затем убыстряясь, поднялся чуть ли не до уровня груди, прикрыв отсветы почти опустившегося за горизонт огненно-красного круга. Еще мгновение и пелена укутала дорогу, заставив каждого в душе содрогнуться, сдвинуться друг к другу. Просто само молчание стало напрягать. Вокруг ни ветерка, ни постороннего звука. Все будто потонуло в молочной субстанции тумана. Это длилось не долго.