Роман Глушков - Сорвавшийся с цепи

Однако едва Старик поверил, что очередная черная полоса в его жизни миновала, как вдруг выяснилось, что на самом деле она еще даже не начиналась.

Погорельск был мелким городишкой, но машины по его улицам разъезжали днем и ночью. Поэтому стоящий неподалеку от барака фургончик «лифан» не казался подозрительным — таких автомобилей в городе хватало. Но когда Старик поравнялся с фургоном, у того внезапно открылась боковая дверь и из нее выскочило сразу шестеро человек в черных робах.

«И как такая орава сидела в тесной машине, не проронив ни звука?», — успел подивиться Старик, прежде чем люди в черном на него набросились.

Почему набросились, его уже не удивило. В последнее время неприятности находили его сами, даром что он старался их избегать. Ни дать на взять — живая иллюстрация крылатого выражения «На нем сошелся клином белый свет».

Сжавшийся в ожидании побоев, вскоре Старик опять удивился, так как ни один удар на него не обрушился. Напавшие натянули ему на голову мешок, затем подхватили его за руки и за ноги и бросили в фургон. Где снова навалились на него и скрутили ему веревкой за спиной руки.

Лодыжки ему связывать не стали, хотя он и брыкался — неизвестно зачем, видимо, от испуга. Вместо этого один из «черных» уселся Старику на ноги, а еще один уперся ему коленом в спину. Обездвиженный пленник услышал, как хлопнула дверь, после чего машина, заурчав двигателем, тронулась с места и куда-то покатила.

— Постойте! Это ошибка! — подал голос Старик, благо ему не заткнули рот. — Чулым разрешил мне вернуть долг с зарплаты, а до нее еще две недели. Не верите, спросите у Культяпого — он свидетель!

— Заткнись! — огрызнулся ему в ответ «черный», который попирал его коленом. — Больше ни звука или останешься без зубов.

Зубы у Старика были неважные, но он ими пока дорожил. Поэтому усвоил совет с первого раза. И, прикусив язык, навострил уши, дабы узнать, о чем похитители говорят между собой.

Только и здесь его ждало разочарование. Все они словно воды в рот набрали, показывая, что дисциплина у них в команде хорошая.

Бандиты вряд ли хранили бы столь единодушное молчание. Они бранились бы и шпыняли пленника, давая понять, в каком дерьме он очутился. Тогда кому же он вдруг понадобился? «Святым» из Острога? Но и им было незачем отмалчиваться, а тем более похищать Старика под покровом ночи. Растерявшись, он утешал себя мыслью, что ребята просто обознались и вскоре его отпустят. Вряд ли с извинениями, но Старику хватит и того, что его оставят в живых.

Ехали долго — не менее получаса. Сначала минут двадцать катили по шоссе, затем фургон повернул налево и запрыгал по ухабистому проселку. Дважды машина натужно ревела движком, взбираясь на гору, и один раз, скрипя тормозами, катилась под уклон.

Конец пути был на вершине второго подъема. Выбравшись на ровное пространство, «лифан» остановился, и водитель заглушил мотор.

Старику доводилось покидать город, но это были поездки по работе, во время которых он не отходил от шоссе. Однако сегодня его, похоже, увезли туда, где он еще не бывал. Всё те же молчуны выволокли его из фургона, поставили на ноги и, не снимая с головы мешка, куда-то повели.

Пеший этап дороги в неизвестность оказался совсем короток. И завершился в месте, где разило нечистотами. Это был дурной знак. Если Старика собирались утопить, выгребная яма у черта на куличках годилась для этого идеально.

Старику приказали остановиться, после чего развязали ему руки. Но — лишь затем чтобы опять связать их, только впереди. Загремела железная цепь, ее прикрепили к веревке, и пленник ощутил ее тяжесть. «А вот и груз, с которым меня утопят», — обреченно заключил Старик, продолжая молчать. Странное дело — похоже, с минуты на минуту его умертвят, а он все еще беспокоится за свои зубы, которые ему пригрозили выбить, если он заговорит без разрешения.

Теперь до Старика долетали чьи-то голоса, но эти люди говорили не с ним, а между собой. О чем или о ком, было не разобрать, но, видимо, речь шла о нем. А он все еще не мог поверить в то, что происходит. Казалось, будто ему снится дурной сон, который закончится, когда его разбудят утром перед работой.

Снова загремела цепь. Только она потянула Старика не вперед, как он ожидал, а вверх. Сначала подняла ему связанные руки, а потом оторвала от земли самого. Стало ясно, что пленника прицепили к крану и топить, кажется, не собираются. Правда, и отпускать — тоже, так что утешения в этом было мало.

— Эй! — рискнул он окликнуть своих похитителей, так как теперь их кулаки не могли дотянуться до его зубов. — Да объясните наконец, что вам надо?! Я простой дорожный рабочий и никому не причинил зла!

Ему не ответили, а кран, развернувшись на четверть оборота, начал его опускать. Но когда ноги Старика должны были коснуться земли, этого не произошло. А вонь между тем резко усилилась и стала почти нестерпимой.

Все стало ясно, когда ноги Старика погрузились во что-то жидкое по самые колени. Во что именно, можно было определить, даже не снимая с головы мешок. Здесь воняло так, что тошнота подкатила к горлу. Вне всяких сомнений, пленника сунули в глубокую выгребную яму. И ему оставалось лишь радоваться, что она не заполнена доверху и что под ногами у него твердое дно.

— Отцепляй веревку! — приказали сверху. — Живо, а не то прострелю тебе колено! Считаю до трех! Раз!..

Похитителю не пришлось считать даже до двух. Старик торопливо нащупал связанными руками крюк, открыл на нем блокиратор и освободился от цепи.

— Можешь снять мешок и веревку, — разрешил тот же голос.

Пленник сдернул с головы мешок, пусть даже тот был его единственной защитой от смрада.

— Это ошибка! — вновь закричал он. — Я здесь ни при чем! Вы поймали не того! Слышите?! Я не тот, кто вам нужен! Да присмотритесь же ко мне! Вы обознались, разве не ясно?!

Но у края ямы уже не было ни души, хотя голоса похитителей все еще доносились до Старика.

— Будьте вы прокляты! — выругался он. И, продолжая бороться с позывами к рвоте, осмотрелся.

Его поместили в круглую яму глубиной метра четыре и примерно такого же диаметра. Стенки ямы были укреплены бетонными кольцами. Подняться по ним являлось столь же трудно, как по отвесной стене. Но хуже всего была зловонная жижа, в которой стоял пленник. Он не считал себя брезгливым, но даже для него это был перебор.

И как будто по злой иронии над ним продолжали сиять большие, яркие и чистые звезды. Разве что небо теперь сузилось, ограниченное краем ямы.

Впрочем, кое-какое снисхождение к пленнику хозяева проявили. В самом центре ямы лежала большая тракторная покрышка, выступающая из жижи где-то на полметра. Она тоже была измазана нечистотами, но Старик узрел в ней настоящий спасительный остров. И, забравшись на нее, уселся так, чтобы не касаться ногами грязи, даром что те все равно промокли.