Евгений Кострица - Рарник

Похоже, парню конец, но я не торопился на помощь. Мобильности лучников у варлока нет. Этот класс не умеет так шустро прыгать, а сорванный вызов пета для них катастрофа. Я помнил, что откат у вызова очень большой. Максу надо обязательно завершить каст, а он не успевал.

А вот Лапуля – успела.

Выпрыгнув из-за скалы, сестра заслонила собой Макса и бросила в брызгающую слюной пасть несколько шариков, что недавно разнесли меня в мелкую гальку.

А ведь вроде говорила, что те были последние. Какие еще сюрпризы скрывает дамская сумочка?

Двигалась Лапуля божественно: кувырок, перекат и сразу же разрыв дистанции. Проворная девчонка молнией прыгала меж камней, осыпая чудовище стрелами. Такая неправдоподобная скорость могла быть только следствием лошадиного допинга.

Я был не прав – Лапуля отлично разбиралась в алхимии. Ее прыжки явно выходили за границы известной человечеству физики. Даже тюнинг груди теперь получил логичное объяснение. Видимо, помимо эстетических плюсов он улучшил аэродинамику и идеально сбалансировал женское тело. Иначе откуда вдруг такая маневренность?

Тем временем шарики, видимо, дошли до желудка и там благополучно взорвались. В одном из змеиных колец бесшумно вспучилась и опала большая мягкая шишка. Тварь сразу же забыла про варлока и взвилась в воздух, едва не пробив головой свод пещеры.

Сестренка вновь вскарабкалась на скалу, обрушив на чудище ливень стрел. Макс наконец-то дозвонился до беса и теперь делал сложные пассы, отчего кобра изменила естественный серый цвет на нездорово-синюшный.

Победа близка! Я больше не мог сачковать и присоединился к веселью, повиснув на хвостовом плавнике чудища. Возможно, стоило еще подождать – у него остались силы полоскать меня, как тряпку, таская по всему берегу. Видимо, лишний груз сильно досаждал кобре – она щелкнула хвостом, точно кнутом, и меня подбросило в воздух. Но я так и не отпустил плавник, прихватив с собой здоровенный кусок змеиного мяса.

Приводнение оглушило и дезориентировало. Казалось, в моем теле не осталось ни одной целой кости: рыльце было разбито в кровь, один бивень вырван с корнем, а в боку пылал огонь. Должно быть, тварь переломала мне все ребра.

Течение несло к водопаду, и я вяло перебирал в воде ножками, стараясь держать голову выше. Каждое движение теперь причиняло адскую боль. Собрав остаток сил, я таки зацепился за камни и выбрался на островок уже на самом краю пропасти.

Тяжело дыша и пуская кровавые пузыри, я присел на задние лапки перевести дух. Вернуться в бой невозможно – отважный свин попросту бы утонул по дороге. К счастью, на берегу прекрасно справлялись и без него.

Монстр все так же обреченно и незатейливо пытался схватить мою юркую сестренку, но, видимо, устал, обессилел от ран и потерял скорость. Варлок продолжал невозмутимо обвешивать его дебаффами, изредка разбавляя их фиолетовой молнией. Бес прыгал рядом и весело скалился – мелкий бездельник служил аккумулятором маны, давая группе ощутимые баффы.

Я удовлетворенно засопел, более не сомневаясь в победе. Скоро они добьют босса, а меня вылечат и воздадут должное моим боевым подвигам. Надеюсь, такую самоотверженность Лапуля оценит: накормит любимца чем-нибудь вкусненьким и ласково почешет за ухом.

Кстати, она ведь до сих пор не дала мне клички. А я почему-то не помнил, как звали меня в тех видениях. В снах редко кто помнит свое имя. Думаю, сейчас бы мне подошло что-то вроде «Кабан-Потрошитель» или «Пожиратель Сердец».

Нет, слишком длинно и грозно. Сестра не выговорит. Тогда лаконичное: Свиногрыз, Хрякобрюх, Свинозавр? А может, что-то возвышенно-поэтическое: Легкое Копытце, Рыльце-в-Пушку?

Пытаясь приглушить боль, я продолжал развлекать себя легкомысленной чушью, как вдруг заметил, что Макс развернулся в мою сторону, кастуя нечто длинное и, видимо, страшное.

Парень, ты чего? Змея подыхает в другой стороне!

Увидев его глаза, я все понял. Финальный спелл был для рарной свиньи…

Фиолетовый шар прошил меня насквозь и ушел в озеро, вскипятив воду в месте падения. Боль обожгла внутренности, словно в них бушевало жидкое пламя. Ноги подкосились, мышцы свело страшной судорогой – невыносимо страдая, я хрипел и горел заживо.

Ничтожный человечишко! Так вот какова благодарность за службу и преданность? Так все из-за рарного лута? Ты его не получишь!

Последние силы я потратил на прыжок. Мою изуродованную тушку сильно ударило на порогах и понесло в черную мглу водопада…

Казалось, падение в темноту никогда не закончится. Я летел вниз, а смотрел вверх, где стремительно уменьшалось пятнышко света. Оно словно убегало, прихватив все самое дороге и светлое, что еще оставалось. Преданный и обворованный, я снова один. Снаружи и даже внутри – мрак, отчаяние и бесконечная пустота. Как из них выбраться, да и стоит ли?

Видимо, падение прекратилось, и меня потащило уже по горизонтали. Теперь ничего не болело, а значит, я уже в Тени и куда-то плыву. В этой тьме сейчас виделось нечто основополагающее и изначальное. Она то, что всегда было, откуда все вышло и куда неизбежно уйдет.

Тьма – это норма. Свет – исключение. А его крохотная искорка просто иллюзия по сравнению со всесокрушающей вечностью. Вспышка сознания, всего на миг осветившая тьму, – так кромешную ночь прорезает зигзаг молнии. Сверкнула и мгновенно исчезла, но на глазной сетчатке будто выжигается контур, напоминающий, что иногда действительно бывает светло…

Как ни странно, я не испытывал обиды или возмущения. Лишь печаль, что все так закончилось, и чувство спокойной уверенности за сестру. Лапуля милая и очень сильная, а с Максом она будет как за каменной стеной – в комфорте и безопасности.

Да, таких, как он, зовут негодяями. Но они почти всегда побеждают, не отягощенные понятием сострадания и доброты. Столь непрактичные качества для них – только слабость и досадная помеха в борьбе за выживание. Но я чувствовал, что именно они и определяют понятие «человечность». Хладнокровный и логический ум – Макс гораздо ближе к мобам, чем даже я сам. Возможно, поэтому он остался с любимой, а я снова один и падаю в темноту…

«Несправедливость может победить, но славу обретает только справедливость…» – я не помнил, чьи это слова, но отчетливо понимал их истинность. Конечно, мою смерть варлок спишет на монстра, и жизнь сестры станет чуть безопаснее.

Зачем я прыгнул? Логичнее было бы оставить ей лут. Логично – и в то же время неправильно! Скорее всего, именно так поступил бы сам варлок – последовательно и математически верно. Для меня же принцип важнее. Предательство непростительно. Я поступил, как человек, а не машина.

Так кто же я такой? Багнутый алгоритм, ошибка программного кода или иррациональное живое существо? Суеверное, с беспричинными страхами и надеждами, ожиданием невыполнимого, одержимое навязчивыми мыслями и тупыми идеями?