Евгений Кострица - Рарник

В принципе, я не возражал бы, если бы тварь хорошенько надрала ему задницу, но ведь группа потеряет дамаг. Да и сестру жалко. С умилительной полуулыбкой она трогательно кормила варлока с рук, точно маленькая пичуга долговязого и нескладного птенца-кукушонка.

Пришлось оставить часть кролика торчать во рту у Фэй и спасать задницу Макса. Взвизгнув, «Мара» срезал правый рог, и живучее членистоногое мгновенно забыло про варлока. Я танковал, суккуба лечила, ребята дамажили – бой наконец стал обретать привычные классические очертания. Но в ослабленном дебаффами мозге свербило неясное ощущение, что чего-то нам не хватает.

Ну конечно же – нет льда и пламени! Про несчастную Сельфину никто и не вспомнил. Бедняжка так и лежала на холодных мраморных плитах в полуобморочном состоянии, не в силах произнести даже слова.

Кивком я отправил Фэй на помощь магичке. Суккуба не выпустила еду изо рта, но и проглотить ее не могла. Теперь две заклятые подружки кормили друг друга, а я не хотел пропустить это редкое зрелище. Пришлось отступить на несколько шагов и вытянуть чудище на себя, чтобы не терять девчонок из вида.

И не зря. Посвежевшая Фэй мстительно дразнила еще слабую Сельфину, водя пирогом вокруг ее носика. Недолго думая, ведьма раздраженно ткнула кулачком по огрызку кролика, запихнув его глубже в суккубу. Та кашлянула и едва не подавилась, зато дальше процесс пошел уже быстрее и спокойнее.

В сценарии первой фазы проглядывался определенный смысл и посыл. Интересно, как Сельфина проходила этого босса в свои предыдущие траи? Терпя лютый голод и стирая зубы от боли? А ведь решение было так близко…

Без баффов от еды многоножка не представляла прежней угрозы. Под полноценным дамагом тварь замедлилась, поскучнела и быстро теряла силы. Через какое-то время она перестала сопротивляться и обреченно свернулась калачиком, тихо вздрагивая под градом сыпавшихся на нее ударов. Наконец моб замер и больше не двигался.

– Сентипед! Моя крошка! – истерически завизжала костлявая дама на троне.

Заламывая руки, она устроила драматичную сценку над трупиком верного пета. Ее стенания выглядели искренне и убедительно. Еще немного, и я сам прослезился бы.

– Вы поняли ценность и смысл сострадания к ближнему, а что будет, когда встретите подлость предательства? – сверкая глазами, завопила мадам, превращаясь во что-то ужасное.

Предательство? Как его можно прописать в сценарии второй фазы? Предать тут может только сожранная нами еда. Дебафф диареи – да, это было бы действительно подло. Но ведьма наверняка предупредила бы. Такое было бы трудно забыть. Но лучше спросить.

– Сельфина? О чем это она говорит?

– Понятия не имею, – пожала она плечами. – Сансара меняет скрипты на ходу. Тут все вверх дном. Может быть что угодно.

Тем временем на троне худышка расплылась в пульсирующий кусок мяса, вздувшихся вен, слизи и зачатков новых внутренних органов, развивавшихся почему-то снаружи. Пока прорисовывались очертания чудовищного головастика, но едва ли метаморфоза остановится на гигантской лягушке. Из-под быстро оформившейся серой кожи вылезали шипы, а на покрытой бородавками голове намечались рога.

– Атакуем прямо сейчас! Почему не били, пока была худая и слабая? – нетерпеливо прошептала Фэй.

– Она пока неуязвима. Лягушку должен поцеловать принц. Подаришь ей своего Гринда или пожадничаешь? – съязвила Сельфина. Шутку с «кружащим пирогом» злопамятная ведьма забудет нескоро.

– Как раньше проходила вторая фаза? – быстро спросил я, остановив опасный обмен колкими репликами.

– Нас накрывало армией мелких сколопендр. До третьей фазы босс так и сидел на троне, баффая выживших. А теперь из него вылупляется черт знает что. Монолог был другой. Я еще не видела такого сценария.

А тут было на что посмотреть. Моба раздувало на глазах, будто его накачивал воздухом мощный насос. Плоть трещала, пузырилась, ломала и раздвигала кости с таким мерзким хрустом, что у нас побежали по коже мурашки. Трудно представить, что могла чувствовать тварь, трансформируясь из худенькой мышки в такого слона.

– Возможно, мы пропустили всю вторую фазу, – задумчиво сказала магичка, наблюдая муки рождения, – или она объединилась с третьей. Нет ни аддов, ни баффов. Если я права, то у этой махины будет единственное уязвимое место.

– И где же оно? – озадаченно спросила Фэй, брезгливо рассматривая огромную тушу.

– Успокойся, красавица. Твои навыки не пригодятся. Это всего лишь спина… – ледяной голос Сельфины в очередной раз вогнал девушку в краску. – С фронтальной позиции пройдет не больше пяти процентов дамага.

Суккуба не успела огрызнуться в ответ – Обжорка наконец закончила трансформацию, полностью оправдав свое имя. Из складок кожи вылезли четыре массивные ноги и две передние лапки. Чудище радушно улыбнулось тремя рядами острых зубов и пошлепало к нам, волоча за собой короткий мясистый хвост.

«Стрела-хозяйка» вновь тоненько пропела из-за моей спины, сбросив на меня агро. Похоже, она сама собой возвращалась в колчан. По крайней мере, я не видел, чтобы Лапуля выковыривала ее из внутренностей сороконожки.

Бой начался вполне традиционно. Босс незатейливо бил в щит многопудовыми кулаками, а «Мара» яростно огрызался, направляя руку. Я чувствовал себя живой подставкой для великолепного, но излишне самостоятельного клинка. Он экономил мне силы, но навязывал непривычно дерганый стиль боя.

Пати спокойно выдавало очень приличный дамаг, а Обжорка столь же спокойно его игнорировала. Фэй уверенно справлялась с хилом, сбалансировав реген и расход маны. Казалось, мы могли так простоять целую вечность, но тратить ее на дурацкого моба нам не хотелось.

Я пробовал уйти в сторону, чтобы развернуть жабу, но та прекрасно понимала, чего от нее добиваются, и смещалась, преграждая мне путь. После очередной попытки зайти с фланга она отступила на шаг и топнула. Тарелки на ближайшем столе подпрыгнули от удара, а их содержимое мгновенно изменилось, будто переместившись в недалекое будущее – жаркое, влажное и благоприятное для микрофлоры и фауны. Примерно недели на две-три, судя по тому, как еда теперь выглядела.

Гнилостный запах ударил в нос, заставив нас болезненно сморщиться. Изысканные яства теперь разложились и кишели опарышами. Обжорка загребла одной лапкой несколько блюд, точно ковшом, прихлопнула второй и, слепив большой тошнотворный ком, невозмутимо отправила его в пасть.

То, что недавно выглядело таким аппетитным, сейчас вызывало лишь отвращение и рвотный рефлекс. Мир проделывает с нами такой трюк постоянно, но обдумать эту высокую мысль помешал банальный кашель и приземленная тошнота. Гастрономические извращения Обжорки произвели на наших девушек глубокое впечатление, заставив синхронно опустошить желудки.