Владислав Морозов - Наши танки дойдут до Ла-Манша! Ядерный блицкриг СССР

Один «СН-53» на вертолетной площадке, с самого начала заполыхавший, словно большая бочка с керосином, уже догорел, от него остались только раскалившиеся, оплетенные каким-то невообразимым хламом трубы двигателей и нелепая кочерыжка втулки основного многолопастного ротора с автоматом перекоса. А вот второй однотипный вертолет, стоявший чуть в стороне, похоже, вообще не задело.

Н-да, ненамного же сегодня хватило супостатов…

Я открыл люк и высунулся по пояс наружу. Утренний воздух противно вонял порохом и горелой резиной.

Мимо меня проскочили на большой скорости две БМП и три БРДМ с разведчиками и группкой вооруженных «агентов в штатском» на броне. Направлялись они к тому самому хранилищу, возле или внутри которого еще глухо стреляли.

Дальше, в глубине базы, за зданиями тоже были слышны редкие автоматные очереди, но, судя по звуку, стреляли в основном из «калашниковых».

В той стороне, где находилась база хранения техники, стрельба и взрывы тоже понемногу стихли, а потом оттуда, двигаясь вдоль битой колонны, появились наши «Т-64» и БМП.

– Всем выдвинуться к объекту атаки! – передал я в эфир, понимая, что все, похоже, кончено. – После выдвижения занять круговую оборону вокруг объекта!

Минут через двадцать мне стало понятно, что все действительно кончено.

В обороне и вокруг базы мы насчитали тридцать девять танков – пять бельгийских «Леопардов-1» и тридцать четыре «Чифтена».

«Чифтены» и «Леопарды» мы, конечно, повыбили (пять «Чифтенов» и два «Леопарда-1» были просто брошены сбежавшими экипажами). При этом при дальнейшем осмотре выяснилось, что у шести «Чифтенов» имели место сквозные пробоины в лобовой броне. Похоже, полусекретные отчеты с полей ирано-иракской войны, в которых говорилось о том, что лобовая броня иранских «Чифтенов» пробивалась с нормальных дистанций 115-мм снарядами из пушек иракских «Т-62», отнюдь не врали. Правда, и сами мы понесли серьезные потери. Сгорело вместе с экипажами (спаслось только два человека) пять «Т-64» и два «Т-72», еще шесть «шестьдесятчетверок» и три «Т-72» были подбиты, получив повреждения, которые можно было устранить только в условиях рембазы или завода, – искорежена ходовая часть, сорваны катки, заклинены башни, разбиты прицелы. Слава богу, большая часть экипажей осталась жива. Еще пять танков имели мелкие повреждения, вроде перебитых гусениц, но это было не смертельно и устранимо в полевых условиях.

Плюс к этому были потеряны четыре БМП – три сгорели, а четвертая повреждена так, что отремонтировать можно только на заводе.

Людские потери подсчитать пока не успели. Главная трагедия – осколком шального снаряда убило капитана Шестакова. Он, как обычно, наблюдал за полем боя, высунувшись из люка своей КШМ. Один разрыв на довольно большом удалении от его «БМП-1К» и единственный мелкий осколок, достигший цели. Воистину война – базарная лотерея. А учитывая, что я знал его жену и сына, – дополнительная «зарубка на память». Еще один эпизод, когда мне, возможно, придется лично рассказывать чадам и домочадцам о гибели их отца и мужа, притом что своими глазами я эту самую гибель вообще не наблюдал…

Хотя я, честно говоря, думал, что в плане наших сегодняшних потерь все будет куда хуже.

Но оказалось, что эти англичане и бельгийцы не горели особым желанием обороняться. Похоже, увидев наши атакующие танки и поняв, что все это всерьез, инглишмены после непродолжительного боя побросали свою тяжелую технику и, проломив в нескольких местах проволочное заграждение базы, утекли в западном направлении, оседлав легкие БТР «Спартан» и колесный автотранспорт.

Я выбрался на броню. Из тыла к базе помаленьку подтягивалась наша оставленная в резерве техника. От дыма горящих машин щипало глаза, а в небе медленно вставало солнце, бликовавшее на разбитых окнах окрестных построек.

С лязгом открылся люк механика-водителя, и из-под пушки высунулась голова в шлеме.

– Черняев, ты там как – жив? – поинтересовался я у мехвода.

– А хрюли мне будет, товарищ командир? Когда нас по касательной царапнуло, слегка перебздел, но потом понял, что все муйня и ни хрена нам не сделалось…

– Молодца! – сказал я ему, осматривая танк. Фатальных повреждений не было – так, царапины. Ну и еще наш «Т-72» густо обсыпало землей от близких разрывов. Не смертельно. – Саня, – приказал я Черняеву, – давай тихим ходом вперед, вон туда, где только что стреляли.

Я залез ногами в командирский люк, и танк тронулся, объезжая валяющиеся там и сям трупы в чужом пестром камуфляже и разноцветных беретах.

Когда мы подъехали, стрельба у хранилища ОМП уже прекратилась. У входа сгрудились две БМП, одна «БРМ-1», и три БРДМки. Мотострелки и разведчики, отличавшиеся от них в основном маскхалатами, выносили на свежий воздух своих убитых и раненых. Убитых было четверо, считая одного «агента в штатском». Следы перестрелки вокруг имели место быть, а вот взрывать саперам, похоже, ничего не пришлось – двери хранилища были открыты и явных следов взлома не имели. То есть наши, судя по всему, вошли в него вполне штатным способом.

Внутри треснуло несколько тихих выстрелов, но это уже больше походило на добивание, а не на огневой бой.

Я достал из укладки «АКМС» и вылез из люка, приказав экипажу:

– Отдыхать, но пока не расслабляться и от танка не отходить!

Прибылов и Черняев молча кивнули.

Не успел я слезть с брони на землю, как к хранилищу подъехал тетявкинский «БТР-60ПУ», с которого спрыгнула Смыслова – уже без шлема, зато в солдатской хлопчатобумажной пилотке со звездочкой. Прическа под пилоткой торчком, в глазах нешуточный охотничий азарт, прямо-таки землю копытами роет.

– Ну что, глянем, чего там? – спросил я ее.

– За мной! – сказала Ольга в ответ, и, раздвинув уже затеявших стихийный перекур у входа в хранилище мотострелков и разведчиков, мы вошли внутрь.

На входе навстречу нам тут же попался старлей Семеренко в сопровождении двух патлатых типов в штатском (один из типов был девкой). Я приказал ему поставить у входа часовых, никого внутрь не пускать и разъяснить подчиненным, чтобы не толпились у входа, а то мало ли…

Семеренко побежал выполнять приказание, перед этим доложив, что сопротивление было кратковременным, а вот взять кого-нибудь в плен им, увы, не удалось.

Разведчики, блин. Впрочем, и диверсанты в штатском сегодня, судя по всему, оказались не лучше…

Уже на надземном этаже все стало понятно. Наши бойцы не мелочились, а поступили как их отцы и деды в Сталинграде. То есть, прежде чем войти в какую-нибудь комнату, они вбрасывали туда ручную гранату. В итоге помещения этого этажа, где, похоже, были в основном канцелярия и, возможно, лаборатории, превратились в подобие провинциального ресторана после хорошей свадебной драки – среди разломанной мебели и разбросанных бумаг на полу в лужах крови и россыпях битого стекла валялись посеченные осколками тела убитых в американской военной форме. Половина потолочных ламп не горела.