Андрей Максимушкин - Опальный адмирал

– Было. Мы это знаем. А наши народники заявляют, что любой взрослый мужчина может сделать правильный выбор. Они заблуждаются или намеренно врут. За кого проголосует батрак?

– За того, кто пообещает снизить подати, разумеется.

– Нет. Батрак не платит податей. В казну идут земельные налоги и сборы с торговли. Безземельный наймит отдаст свой выбор тому, кто пообещает ему клочок земли и поднимет суточную ставку.

– Крестьяне и плантаторы будут против.

– Разумеется, дорогой эрл. Но безземельных поденщиков и наемных рабочих в городах больше, чем плантаторов и мелких землевладельцев. Вы понимаете?

– Я это говорил. Народники и уравнители крушат устои. Если их допустить к власти, если король их послушает – будет смута.

– Вернемся к Федерации. – Винг был в ударе. Он давно хотел выговориться, сбросить пар, вывалить то, что его тревожило последние месяцы. – Считается, диктатора и Сенат избирают все свободные налогоплательщики. Выбранный народом предводитель заботится о своих людях, проводит решения полезные и выгодные большинству жителей страны. Сенаторы принимают справедливые законы, прислушиваются к своим избирателям, принимают их горести и чаяния, как свои. Как может быть иначе?! Ведь в противном случае вместо них выберут других людей.

– Красиво говорите, – усмехнулся Чак Инто. – Так не бывает.

– Раньше так было, дауры заботились о своих людях, защита своих для наших предков была делом чести, – нахмурился губернатор.

– Соглашусь с мастером Инто. Соглашусь с дауром Аром. – Аранг Винг не собирался вступать в спор о временах первых королей. – В газетах пишут о чудесах народовластия в Заморянской Федерации. Действительно чудеса. Последние полвека диктаторами избираются исключительно благородные мужчины из кланов Роди и Эмеральд.

– Достойные люди. Все как один, руки по локоть в крови, а в жилах золото течет, – ром развязал язык молчаливому Инто.

– Мне это хорошо известно, дорогой Аранг, – эрл Ар недовольно поморщился, ему явно не по вкусу пришлось замечание управляющего. – В честь чего эта обличительная речь. Вы пишете статью для «Утра Лимбуры»?

– Нет смысла писать что-то серьезное для «Утреннего колокольчика». Читатели не поймут, даже если осилят текст, – парировал Винг.

«Утро Лимбуры» в основном читали и обсуждали богема, крутившиеся вокруг нее бездари, восторженные бездельники, профессиональные бунтари и фрондеры. Среди людей серьезных чтение этой газетки считалось плохим тоном. Но при этом все знали, что пишут в «Утреннем колокольчике», как называли эту газету люди из высшего круга.

– Так о каком народовластии в Федерации может идти речь, если вся власть в стране принадлежит семи кланам и власть этих кланов незыблема?

– Люди считают иначе.

– Чак, ты же видишь, власть не может принадлежать простолюдинам. Не все способны решать не только за себя, но и за своих людей, – в голосе губернатора отчетливо звучали нотки превосходства. Он с детства считал себя именно тем человеком, у кого есть право решать за всех.

– Я не собираюсь спорить: что лучше. Все в этом мире относительно. Власть у тех, у кого есть преимущество, сила и воля сохранить свое превосходство. Право рождения, богатство, влияние и поддержка клана – разницы нет. Простому человеку с улицы очень сложно взойти на холм, даже если он действительно самый лучший и самый достойный. Народовластие – это не цель, а средство. Идея, с помощью которой некоторые благородные дауры пытаются захватить власть с тем, чтобы самим стать самыми богатыми, сильными и влиятельными.

– А небогатому простолюдину опять нельзя будет и помыслить о кресле губернатора, – вздохнул Инто. Плеснул себе рома, выпил одним глотком и задал интереснейший вопрос: – Зачем что-то менять, если лучше не будет?

– Смотря для кого. Тем, кто захватит власть и удержится на вершине, несомненно, будет лучше. А вот остальным не обязательно. Узурпаторы не стеснены понятиями чести и долга. Они считают: раз сели на трон, то теперь все можно.

– А сейчас? Таны и эрлы не все могут?

– Валузия и старые королевства хороши тем, что у нас есть свои неписаные правила и обычаи. Их можно нарушать, конечно, но только правильно. Переходящий границы дозволенного даур рискует оказаться вне общества. Круг благородных довольно консервативен и привержен внешним приличиям.

– Признаться, я не задумывался над этим. В ваших словах есть смысл, – кивнул Ар. – Страной правит не один король, но общество достойных.

– Народники играют с огнем, как дети. Они сеют смуту, подталкивают народ к бунту, бессмысленному и беспощадному, и они не понимают, к чему это может привести. Сейчас, когда началась большая война, это слишком опасно.

– Не из Империи ли подкармливают народников?

– Не уверен, мастер Инто. Это не только наша болезнь. Мне известно, в Гарланде тоже в последние годы расплодились собратья наших прекраснодушных мечтателей. Да и в Аквилоне среди уважаемых людей ходят странные идеи, дескать, имперский трон слишком широк для одной задницы.

– Я одного не могу понять, – Ури Ар повернулся к Вингу. – Почему король заигрывает со смутьянами? Уверяю, достаточно отправить десяток народников на виселицу, а сотню-другую на каторгу, и болтуны разом заткнутся.

– Не поможет. Гонимым больше верят. Обиженных властью жалеют и к ним прислушиваются. Если народников вешать, то выжившие уйдут в тень, будут гадить исподтишка. Королю это надо? Врага надо держать на виду. Пусть говорят, пусть бредят на публику. Так их проще взять за жабры, когда придет время. Так легче ими управлять, – Аранг Винг нахмурился. Он очень хотел верить, что все, что он говорит, – правда. К сожалению, все было не так.

– Может быть, вы правы.

Разговор стих сам собой. Мастер Инто разлил вино по бокалам и предложил тост за короля.

– За нашу победу! – провозгласил в ответ Винг. Он только пригубил вино и поставил бокал на стол.

– Что хорошо у имперцев, они отменили рабство, а мы еще нет, – неожиданно заявил эрл Ар.

Аранг Винг недоуменно приподнял бровь. Он был уверен, что колониальные плантаторы до последнего будут держаться за право возделывать свои земли руками коричневых рабов.

– Вы удивлены? А между тем ленивые кафры нам обходятся не дешевле, чем свободные поденщики в метрополии или Федерации.

– Много ли поденщиков согласится работать на тростнике и хлопке?

– В Бурландии и Федерации работают. Даур, у меня хорошие связи с нашими врагами и неверными друзьями. Жизнь на краю земли обязывает. Приходится общаться с купцами, – поспешно уточнил эрл Ар. Впрочем, Винг и так все прекрасно понял.

– С тех пор как в Бурландии отменили рабство, они не стали хуже жить. Обрабатываемой земли меньше, но урожаи выросли. Доходы с земли увеличились. Фермеры работают на земле сами и берут поденщиков.