Андрей Чародейкин - Космофлот: Война и миры [СИ]

А местные устроили показательные выступления лучших танцоров Серой, и Великой Тундр.

А «Песнь о доме» предоставила просмотр видеоматериалов с позапрошлогоднего фестиваля на планете Кипуча-Куча.

А дети бегали вокруг гигантского золотого черепа, пытались наковырять золота с его обшивки, и старались залезть куда-нибудь: на стабилизатор, или в дюзу двигателя.

— Дочка, — позвал Аритайю капитан Нелнишнош поздним вечером, в сумерках, когда праздник уже перевалил за свой апогей. — А ведь ты снова наглоталась успокоительного. Полагаю, это ты для того, что бы я по твоим эмоциям не догадался, что ты задумала?

— Отец, — Аритайя опустила глаза, и покачала головой, — это я для того, что бы не испортить праздник.

— Но в главном я прав, да? Ты же что-то задумала?

Аритайя промолчала. Отец грустно покачал головой: раньше у них не было друг от друга никаких секретов.

— Что, так и не расскажешь ничего? — попытался он ещё раз.

— Эта штука, — кивнув на звездолёт в форме черепа хищника, медленно начала говорить Аритайя, тщательно подбирая слова, — это древний эксперимент, ещё одна попытка наших предков решить проблему с хищными кохи. Кто-то из предков, наверное, решил, что если бы кохи могли на себе чувствовать переживания своих жертв так же, как мы, эмпаты…. В общем, это такой летающий излучатель эмоций. Только вот этой штуке нужен не просто одарённый сенсорик телеэмпат в качестве главной детали генератора излучения. Нужен сенсорик, переживший…

Девушка замолчала, не в силах выдавить из себя слово. Но капитан Нелнишнош вдруг понял, о чём умалчивала легенда о Капитане Смерть, и что хочет объяснить ему Аритайя.

— Смерть, — выдохнул он. — Оператор этой золотой штуки должен быть сенсориком, прочувствовавшим смерти убитых хищниками фиан. Эта штука излучает муки и боль, что бы дать почувствовать хищникам, что чувствуем мы!

— Да, — осипшим вдруг голосом подтвердила Аритайя. — Последний оператор… Капитан Смерть… умер у меня на глазах. Старик был слишком стар, и держался исключительно на чувстве долга и силе воли. Он искал приемника. Там, на борту есть система… не знаю даже, как она работает, но она как-то обнаруживает и указывает… где сейчас… убивают.

— Постой, погоди, — отец сжал её плечо, — то есть у вас там произошло что-то ужасное, так? Что-то такое, что привлекло Капитана… Смерть. Ты… пережила…

— Хищники убили живую планету, — прошептала Аритайя, прижимаясь к отцу. — Разумное существо размером с планету. Доброе, мудрое, забавное. Убивали долго… атомными бомбардировками с орбиты.

— Всё позади, дочь, — приговаривал Нелнишнош, обнимая её, — Всё прошло. Такого больше не повторится. Не с нами, слышишь? Просто элементарная статистика на нашей стороне. Мы и так перевыполнили среднюю норму по неприятностям, с нас уже хватит. Космос огромен, понимаешь? Космос бескраен. Гораздо больше Великих Тундр. А фиане, как видишь, выжили в Тундрах, — и вдруг выпалил: — Оставайся с нами!

— Я…, - Аритайя чуть отстранилась от отца, что бы заглянуть ему в глаза. — Я глотаю транквилизаторы, потому что иначе и без всякого излучателя могу буквально залить вас всех тоской и болью. Понимаешь? Мне надо уйти…

— Нет, нет, что ты говоришь такое, — зашептал Нелнишнош, снова обнимая дочь. — Ну, как ты-то будешь одна в таком состоянии? Да ты с ума сойдёшь! Нет, уж лучше оставайся здесь. Посмотри на них! Мы все тебе — семья! Горе, поделённое на стольких, покажется уже и не горем, а так — лёгкой грустью. Поверь мне!

— Отец!

— Ну почему все молодые фиане такие максималисты? С чего ты взяла, что первая и единственная во вселенной, пережившая большое горе? Уж поверь, твоя ситуация не уникальна. И фиане давно научились, как с этим быть.

— Отец, — голос Аритайи обрёл спокойную твёрдость. — Дело же не только во мне.

— Дочь, если ты про долг, — капитан Нелнишнош кивнул на золотой звездолёт в форме черепа хищника, — то прими как факт: этот старый эксперимент провалился! Эта программа давно закрыта! И неспроста. Капитан Смерть уже стал просто страшной сказкой. Так позволь ему уйти в мир сказок.

— Ты не понимаешь, — покачала головой девушка, — речь ведь о том, что наши предки вовсе не были такими, как мы теперь о них думаем. Наши предки вовсе не убегали безропотно от хищников, они боролись! Они пытались! Они устроили космическую верфь в жерле действующего вулкана! Они натравили на хищников тучи не убиваемого гнуса, и таки выжили тех с планеты! Жертвуя собой ради крохотного шанса кто-то из наших предков всё же пытался найти контакт, и договориться с кохи! Наконец, они даже додумались изобрести Капитана Смерть, который вполне успешно пугал хищников, гоняя их по галактике, словно перепуганных воробьёв! Целый век!

— И это не решило проблему, — заметил Нелнишнош.

— И это не значит, что мы должны сдаться, и тупо петь Песнь Смерти, завидев корабли хищников! — заявила на это Аритайя.

— Значит, ты уже всё для себя решила, — вздохнул отец, то ли спрашивая, то ли констатируя.

— Я должна и я буду искать решение проблемы, — уже спокойно объяснила ему дочь. — Делать хоть что-то. Пытаться. Искать выход. Хотя бы шанс.

— На это существует Запределье, — предпринял Нелнишнош последнюю попытку.

— Я тоже существую, — заметила ему Аритайя. — И значит, действую!

Нелнишнош горестно вздохнул, а дочь вдруг совсем другим голосом спросила:

— Кстати, как ты относишься к лесопосадкам?

— Прости, что? — не понял капитан.

— Лес, — сказала, и вдруг по-настоящему тепло улыбнулась: — Я хочу посадить на Раксла-Кслаиме Лес!

Старый фрегат «Старина Джо», некогда приписанный в обеспечение ударного крейсера «Песнь Доблести», а ныне подчистую списанный в многоцелевые гражданские суда и лишённый всего вооружения, отмерял парсеки уверенно и чётко, словно метроном. Хотя старику теперь было не угнаться за новенькими фрегатами ни в маневренности, ни в огневой атаке, но, как и положено старому коню, «Старина Джо» «борозду не портил»: уверенно держал курс, точно и строго осуществляя задумку штурмана. Поскрипывали протяжно переборки, ровно пел маршевый, и пусть обмотки уже посвистывают, но посвистывают они в такт и в тон допустимым расчётным отклонениям.

На командном мостике собрались трое парней — весь нынешний личный состав. Будь «Старина Джо» одушевлённым субъектом, он бы вздохнул о временах и нравах. Но всё равно, и эту свою команду старик слушался, как привык: по-военному чётко.

— Куда прокладывать курс потом? — задумчиво поинтересовался Константин, постукивая о подбородок маркером. Он даже не замечал, что держит маркер не тем концом. И что у него, вообще-то, уже и лоб, и левая щека, и правое ухо в пятнах и росчерках от маркеров. Цветных отметок на его лице уже едва ли не больше, чем на навигационном планшете — огромной прозрачной панели, со светящейся звёздной картой, и координатной сеткой — у которого Костя и работал последние часов… несколько.