Андрей Чародейкин - Космофлот: Война и миры [СИ]

Аренк в страхе перед гневом отца подскочил, схватил в охапку одеяло из шерсти мурока, роняя звёздные таблицы, и, наполняясь чувством вины, которое тяжестью своей сгибало спину, склоняло голову, побрёл в схрон к отцу.

К счастью для Аренка, почти сразу за ним в схрон вошла старейшая Уна. Видать, трубный рёв отца разбудил старушку.

— Чего кричишь на ребёнка, словно раненый мурок? — сразу же набросилась она на отца.

Худенькая, словно высушенная солнцам, сгорбленная годами, морщинистая, словно… впрочем, вряд ли во всех Великих Тундрах отыщется нечто настолько же морщинистое. И при всём этом горячая, словно вскипевший чайник, подвижная, словно молодая невеста. И хитрая. Бесполезно подыскивать сравнение, ибо в мире точно нет никого близкого по хитрости! Полярные лисы? Ха! Да если бы те умели говорить, то лучшие из них, хвастаясь хитростью, наверняка бы сравнивали себя со старейшей Уна! Но главное — прабабушка Уна — добрая! Самая добрая во всех Великих Тундрах! И самая мудрая.

— Бабушка Уна! Не мешайте мне воспитывать сына! — попытался настоять на своём праве Шикики-Шижи. — Он должен запомнить, что смотреть на звёзды нельзя! Плохая примета! Это беду приглашать в свой схрон!

— Он мне помогал! — не раздумывая, заявила Уна, старый звездочёт клана. — У меня-то глаза совсем уже плохо видят. Мне звёзды не рассмотреть.

— У тебя есть ученик! — отрезал Ширики-Шижи, вождь племени «Последних», и отец Аренка.

Уна разом утратила решимость, и вместо блеска азарта в её глазах разлилась печать:

— Мой ученик… Хоки… — прошамкала она.

— Вот именно, — строго сказал вождь, — Хоки слишком засматривался на звёзды, и тем навлёк на себя несчастье! Теперь твой ученик — Чучип. Он зоркий, и осторожный.

— Чучип, — старушка встряхнулась, словно намокшая ворона, и грозно прокаркала: — Чучип вчера не досчитался бегущих звезд! Не путай осторожность с ленью, вождь! Мне нужна ещё пара молодых глаз! Что, если обе звезды пропали? Что если оба глаза демонов погасли?

— Хватит, бабушка! — попытался прекратить спор Ширики-Шижи. — Хватит нам одного звездочёта! Не хватало ещё всё племя собрать, и вместе пялиться в бездну! А мой сын — самый последний тебе помощник! Нет, не так! Мой сын совсем тебе не помощник! Так! Мой сын станет однажды вождём племени! И сейчас ему следует стараться соответствовать! И уж точно нельзя ему смотреть в проклятую бездну!

Аренк сник: этот аргумент отца был железным аргументом. Даже прабабушка Уна не найдёт, что возразить! Потому что тут возразить совершенно нечего!

— Ты прав, вождь! — закивала головой Уна, щурясь и улыбаясь хитрой своей улыбочкой. — Аренк твой достойный сын, и ты должен быть уверен, что уж мы с ним об этом помним лучше других. Ты утомился, вождь, должно быть. Тебе бы на горячие источники надо. Подлечил бы нервы, успокоил. И помылся бы.

— Я моюсь регулярно, бабушка! — отмахнулся отец, но как раз это было ошибкой — называть старейшую племени бабушкой. Надо было придерживаться официального тона. Официально он — вождь, и за ним последнее слово. А вот если Уна — бабушка, то он — внучек, и чьё слово тогда последнее? Правильно. Слово старшей в семье.

— И молодец, внучек, молодец, — закивала старушка, подходя ближе, и мягко беря вождя под локоток. Затем за тот же локоток развернула внука к себе спиной, и, охнув, заявила: — А за ушами-то! За ушами грязь! Сколько раз тебя бабушка учила уши мыть?

— Старейшина Уна! Ты разговариваешь со своим вождём! — спохватился отец, но было уже поздно.

— Шижи, милый мальчик, — напирала бабуся, — вот, как за ушами грязь отмоешь, так и будешь вождём! Не пристало вождю с грязными ушами ходить, внучек! Ай-ай! Вот, уже мнится тебе, будто я своего правнука в звездочёты учу! Взбредёт же такое в голову! Попросила старенькая бабушка правнука помочь, что же тут такого? Это всё нервы, внучек, нервы! Отправляйся завтра же на горячие источники! И нервы укрепишь, и за ушами отмоешь!

— Бабушка! — обиженно и растерянно отозвался Ширики-Шижи, но, сконфуженный, ушел к себе, оставит свою бабушку с её праправнуком.

— Ну, как, видел бегущую звезду? — тут же как ни в чём не бывало поинтересовалась Уна у правнука.

— Нет её нигде, — буркнул Аренк, всё ещё под впечатлением спора старших. — И что же теперь делать?

— Как что? — удивилась старая Уна, — Спать ложиться! Ложись, ложись! И я, старая, пойду к себе.

Аренк так и сделал — лег спать. А утром отец держал совет со старейшинами. Аренк случайно услышал часть их разговора — уж больно разошлись, голоса повысили! Ой, не к добру!

— Всё же ясно, как солнечный день! Закрыла космическая бездна злые глаза, значит, нечего теперь бояться! — громко настаивал отец, явно сердясь на упрямство стариков, не желающих принять простую истину. — В Завете ясно сказано: «конец времени»! Всяк разумеет: конец времени опасений, конец власти старых страшилок! И не нужны больше звездочёты! Совсем!

— И что же, по-твоему, теперь будет?

— Новое время теперь будет! — возвестил отец, разошедшийся пуще прежнего. — Конец старому времени — начало новому!

— Нет, юноша! — прикрикнул на него один из старейшин. — Конец времени означает конец покоя! Снова со звёзд спустятся ужасные кохи! Кохи-Пожиратели! Кохи-Разрушители!

— «Утративший веру в Завет погудит и себя и других!» — торжественно и грозно провозгласил другой старейшина. — Так начитаются Заветы! Это простая истина есть первейший из Заветов!

— Верен я Заветам предков! — возразил вождь. — Верую! Верую, что со звёзд приходят к нам болезни, неудачи. И что не следует дразнить звёзды. Смотреть на небо — плохая примета, это значит привечать беду! Это Завет! И я говорю вам: не будет больше никто считать звёзды! А что предлагаете вы?! Увеличить число звездочётов! Неслыхано!

— Всё серьёзно, вождь Шижи! — подала голос старейшая Уна, голос строгий и звонкий, по-свойски сокращая имя вождя. — Глаза в небесах погасли, потому что демоны спускаются сюда! Нам надлежит внимательно следить за небом, дабы не пропустить знаки Нашествия! Это вопрос выживания, Шижи! Вопрос выживания всех! К таким вещам нельзя относиться пренебрежительно! Уж вождь должен бы это понимать лучше прочих!

— Простите, старейшины, но что если ваш разум помутился от старости? — хмуро и довольно грубо возразил Ширики-Шижи, — Ведь такое бывает?

— Можешь не верить нам, — громко заявил первый старейшина, — но не смей подвергать сомнению Завет!

— Старики, бывает, выживают из ума, — спокойно сказала Уна, — но не все разом! Мы же единодушны!

— Ты вождь этого племени, — уже гораздо спокойнее заговорил первый советник, — и твоё слово в любом споре последнее. Таков Завет. Но мы, старейшины, можем решить, что племени нужен другой вождь. И это тоже Завет.