Дмитрий Григоренко - Я из Зоны. Небо без нас

Хотя, я и есть бандит. Еще не мозгами, но уже поступками.

Обидно, у меня спрятанный артефакт в бушлате, а он лежит в рюкзаке. Как в сказке про старика, у которого смерть надежно спрятана в яйце, а яйцо в утке. Только у меня спрятана не игла, а смерть военных.

В голову пришла мысль. Зная, чем все закончится, я отдал бы артефакт бандиту или продолжил ныкать его на крайний случай? Спроси меня кто-то, я бы воскликнул, конечно, отдал! Но тут, под порывами неожиданно холодного ветра, можно кричать только совести.

Врать ей нет смысла. Артефакт пригодится. Убегу, будет, чем рассчитаться с проводником. Я забыл, что там говорил про него начмед, какими свойствами обладает. Надо вспомнить. Обязательно. Ах, жаль он не граната, и нельзя повторить трюк Чеса. Кинуть им и бежать.

Я обогнул угол. Обшарпанная стена, без окон и дверей, стояла монолитом, не обращая внимания на пережитые трудности. Местами щербатый кирпич, из которого был построен кусок стены, напоминал старика. Тот доживает последние годы, ходит с палочкой, но старается прямо держать спину. Мало кто знает, насколько ему это тяжело дается, с его-то радикулитом.

Что мне делать? Бежать в никуда? Чес однозначно сдаст. Ладно, даже если и нет, чтобы его мутант схарчил, то после шумихи на посту вопросы мне зададут. Да и как назад попасть? Зная наших, теперь сначала будут стрелять, а потом смотреть документы. Которых, кстати у меня нет. Дезертирище, блин. Я остановился и начал загибать пальцы в панике, считая дни. Черная грязь под ногтями, руки дрожали. Мне дали шесть дней на посещение Зоны. Так, время еще есть и надо набраться смелости. А то сила у меня есть, воля тоже есть, а вот получается, что силы воли нет. Трофимыч прав. Думать, надо, думать!

Проколятся мои новые напарники, обязательно сделают ошибку. Рано или поздно, мне без разницы, главное, чтобы я живой дождался их оплошности. Не получилось убежать в колхозе. Не получилось на посту под мостом. Что ж, теперь я уже без ремня на руках. Умнее буду.

Поведение надо менять, становиться таким же волком, как и они, надеть шкуру и перестать блеять. Я погладил стену. Хватит распускать нюни, если она выстояла не один Всплеск, то и я продержусь.

Сзади послышался шум. Оглянулся. Чес наблюдал за мной и курил очередную сигарету.

– Тишина, – сказал я.

– Ты давай ходи кругами, на месте не стой, – лениво процедил он.

Проверочка. Вот он и глянул, куда делся Кузьма.

– Так точно! – гаркнул я и завернул за угол.

Пусть думает, что во всем его слушаюсь. Жаль, очень жаль, что Трофимыч не убил их еще в схроне. Отчего казалось? Он бы смог. Даже с одним ножом, против трех вооруженных подонков.

Я заглянул в дыру в стене. Дельный смотрел на курящего бандита, а Унылый достал банку тушенки из рюкзака покойного бандита и собирался ее разогреть.

– Поменяешь меня через десять минут, – произнес я и, не дожидаясь ответа, двинул дальше.

Шаг, еще и теперь я мог наблюдать вдалеке мост. Военные, это как волкодавы на цепи. Отпусти их, и они порвут волков. Не думаю, что упавший вагон наглухо закупорил проход, но приказ не переходить мост держит их посильнее любой цепи.

Я не знал, почему их оказалось не трое, как предписывает устав караульной службы. Могло же все сложиться по-другому, и мой план мог сработать. Перед глазами появилась четкая картинка убитого солдатика.

Замутило. Унылый вскрыл банку и поставил на огонь. Жир потек и наполнил чистый воздух запахом еды. Я вовремя присел на корточки, и желудок начал выбрасывать сок на прошлогоднюю траву. Рвать нечем, последний раз я нормально ел сутки тому назад, но нервная система требовала опорожнить желудок.

Это, кажется, что так просто смотреть на разорванные тела. В жизни, к яркой картинке прибавляется вонь, мелкие детали, которые продирают до костей, и понимание, что человека теперь не вернешь.

Вдохнул, задержал дыхание. Теперь матери солдатика придет письмо из части, где черными буквами напишут самое страшное в жизни – вы пережили собственного ребенка.

Я поднял голову, посмотрел на свинцовое небо Зоны. Говорят, у китайцев нет богов, а клянутся они небом. Я прошептал:

– Эй! Зона! Дай мне сил отомстить уродам! Не за себя, за Трофимыча, за пацанов!

Нет, ответа я не дождался. В мокрой одежде становилось зябко.

– Ты чего там сидишь?

– Выглядываю, нет ли за нами группы захвата, – ответил я Дельному.

Он приблизился, достал знакомый монокль и стал внимательно созерцать железнодорожную насыпь.

– Там копошатся. Сюда вряд ли пойдут. Это им надо военсталов вызывать, – пояснил он.

– Это как спецназ для Зоны? – пошутил я.

– Да, так оно и есть. Вот у тебя навыков немного, хотя побольше, чем у этих… У простого военного и того меньше. Зато специально обученные люди, знающие эту территорию и носящие погоны, такое наделать могут…

Дельный замолчал. Спросить, наверное, хочет. Так и произошло.

– Там на посту решить вопрос по-хорошему не получилось?

– Как сказать, – произнес я. Эх, артефакт ценою в две жизни! Ладно, Трофимыч советовал говорить помногу, я так и сделал. Долго и детально обрисовывал ситуацию, разговор Чеса и сержанта. Дельный иногда меня прерывал, задавал вопросы, я отвечал, как было.

– Мне Чес слово дал. Он конечно бандит с той стороны Границы, однако за базаром следит. Вернее, должен следить, иначе он сразу опускается в ранге, – сказал Дельный. Усмехнулся:

– Нормально ты ему двинул.

– Убежать не получилось, – доверительно пожаловался я торговцу.

– Я бы тоже рискнул, – спокойно ответил он мне.

Дельный, единственный из нас, кто остался при своей куртке и вещах, даже нагреб дополнительно. С врожденной торговой хваткой, готовый свое не отдавать и урвать кусок у другого.

– Пора есть, – сказал он.

Мы нырнули в здание. Даже разрушенное, оно помогало скрыться от ветра, а костер и запах еды внушали спокойствие. Чес натянул свитер, и уже набивал магазин патронами.

– На стрем, – приказал торговец Унылому. Тот недовольно отложил кусок батона, намазанный жиром, и пробурчал:

– Одежда еще не высохла.

– Так бушлат надень, – посоветовал ему Дельный.

Лицо Унылого аж засветилось от счастья. Лейкопластырь отпал, и теперь уродливая рана выглядела, как пиявка. Я от досады аж скривился. С каждой минутой становится все труднее жить на этом милом свете. Пока Унылый надевал мой бушлат со спрятанным артефактом, я взял кусок батона и размазал тушенку по черствой поверхности. Подождал, пока хлеб пропитается, и надкусил.

Ох, как вкусно!

– Давай уже топай, – сказал Чес грузному.

– Сейчас, сейчас, дожую. Минутку, – произнес тот в военном бушлате. Странная жизнь, теперь я одет как сталкер, а он как военный. Хотя утром все было наоборот.