Борис Миловзоров - Точка бифуркации

Аор, его хозяин, ни разу за семь дней не показался. Георг и арианцев-то видел всего пару раз издали. Раз в сутки ему приносил еду пожилой лемур. Почему пожилой, хотя ничем не отличался от остальных своих собратьев? Потому что двигался степенно, с достоинством, потому что в отличие от большинства других лемуров, не бросал на него украдкой взгляды, а невозмутимо выполнял свою работу, упрямо игнорируя пленника. Зато он делал эту работу красиво, словно ритуал исполнял: всегда в одно и тоже время, всегда с одинаковыми движениями. Лемур выплывал из-за кустов, неся поднос на согнутом локте. Как он умудрялся удерживать его в этом месте, для Георга оставалось загадкой. Подойдя к клетке лемур изящно изгибал спину и всовывал блюдо в небольшую щель под тремя прутьями. Проквуст в еде не нуждался, поэтому маленький овальный поднос все эти дни оставался нетронутым. Да, если бы Георг и захотел есть, то как положить в рот эту странно пахнущую зеленоватую кашицу, разлитую на плоском блюде? На нее и смотреть было неинтересно.

Обычно, после того, как лемур забирал блюдо, суета в поместье Аора стихала и Проквуст, дождавшись первых звезд, укладывался спать. Но сегодня перед арианским домом происходило что-то неординарное. Десяток лемуров стремглав носились по саду, перетаскивая какие-то длинные коробки. Они скрывались за деревьями, но по доносившимся возгласам и интенсивному колыханию ветвей, было ясно, там затевается нечто.

— Праздник?, — раздумывал Проквуст. — Бывают ли они у них? Интересно, — отвлекся он, — а есть во вселенной цивилизации, у которых нет праздников совсем? В самом деле, разумная раса может быть доброй или злой, старой или молодой, богатой или бедной, но, наверное, каждая из них имеет свои праздники. Например, день рождения властителя, разве может быть он не праздником?! Это что же получается, я случайно набрел на универсальный признак разумного общества?! То есть, если праздники есть, значит, общество уже нельзя отнести к животному стаду! Ведь праздник — это явление социальное…

От размышлений его отвлек шум, это лемур забирал нетронутую еду. Проквуст взглянул на него и вдруг неожиданно для самого себя послал ему вопрос:

— Скажи, слуга арианцев, у вас есть праздники?

Лемур вздрогнул и впервые прямо посмотрел на пленника. Георг подумал, что тот молча уйдет, но он ответил:

— Да, у лемуров есть праздники.

— Вы лемуры?

— Да.

— А как твое имя?

— Зачем тебе, пришелец, мое имя?

— Я хочу поговорить с тобой.

— Зачем?

— Мне скучно.

— Меня зовут Фиталь.

— А меня зовут Гора. — Почему Георг назвал себя Горой, он, и сам не понял.

— И о чем же ты хочешь говорить, Гора.

— О чем угодно. Например, что за еду ты мне приносишь?

— Это очень калорийная смесь, приготовленная из нескольких местных растений. Она очень полезная.

— А арианцы едят эту еду?

— Нет.

— Значит, это ваша еда?

— Да.

— А вдруг она мне навредит?

— Почему?

— Но ведь у нас разные организмы, представь себе, что ваша еда окажется для меня ядом?

— Еда окажется ядом?! Это невозможно!

— Почему же, ведь ваши хозяева ее не употребляют?

— Она им не нравится, они любят живую еду.

— Что значит, живую?

— Мелких живых существ. Лемуры разводят их на больших фермах.

— Понятно. — Проквуст задумался. — Наверное, вам не нравится, что арианцы едят живую еду?

— Мы не можем осуждать своих властителей, это преступление.

— Скажите, а Ариан это ваша планета?

— Нет. Наши предки родились под другой звездой, но мы живем здесь уже многие тысячи лет.

— Скажи мне, Фиталь, а почему никто не живет на дождливой и болотистой планете, не знаю ее названия?

— Арии? Я не могу тебе об этом рассказывать, это касается моих хозяев.

— Вам не тягостно служить?

— Это наше предназначение, Гора. Арианцы добрые господа.

— Ясно.

Лемур поднял тарелку и собрался уходить, но потом вдруг обернулся и, как показалось Проквусту, с сочувствием на него посмотрел.

— Гора, а может быть, ты все-таки поешь?

— Почему ты настаиваешь, Фиталь?

— Вечером, тебе силы очень понадобятся. Там, — он кивнул в сторону шума и возни за деревьями, — готовится праздник.

— А зачем мне силы на чужом празднике?

— Потому что ты, пришелец, будешь на этом празднике сюрпризом.

Лемур быстро повернулся и исчез за деревьями, между которыми уже накапливались вечерние сумерки. Георг даже не успел его переспросить, потому что мало что понял. Он сидел и раздумывал над словами Фиталя. То что, спать ему сегодня не дадут, это было ясно, но беспокоили последние слова лемура. Что с ним будут делать? Есть? Вряд ли, арианцы знают, что его организм искусственный. Показывать на него пальцами и удивляться? Тоже вряд ли, что они, гуманоидов не видели? Так в чем же будет состоять сюрприз? Проквуст напряженно, но совершенно безрезультатно, размышлял, потом ему это надоело. Он взглянул на первые звезды в ясном небе и с тоской подумал, что ему здесь чертовски надоело. Утешало все-таки то, что даже сидя в клетке, он узнавал что-то новое о Темной Империи. Например, странные постройки на Арии, необитаемость этой планеты, странный прием, который ему там устроили… Георг замер от внезапной мысли: они там заставили его драться! Вот их сюрприз! Он почему-то был уверен, что угадал правильно: все сходилось к тому, что праздные, пресыщенные и странные арианцы любят себя позабавить боями. Выходит, раз он победил в одной схватке, значит, будет другая? Проквусту стало не по себе. Собираясь в разведку, он рассчитывал на всякие осложнение, но предположить, что будет участвовать в боях ради развлечения местной публики, такое ему в голову не приходило. Впрочем, если он прав, надо подготовиться. Георг вскочил на ноги и метнулся в дальний угол клетки. Там, под защитой толстых стволов деревьев, он принялся разогреваться. Он игнорировал известные ему хоравские системы упражнений, а начал с танца огня. Из глубины памяти вспыхнули строгие, но все равно добрые, глаза Белоуса, последнего учителя, ставшего для него первым.

Тело легко вспоминало движения, слегка измененные Проквустом исходя из особенностей биоорганизма. В свое время, когда он тренировался на Медине, его беспокоили его пальцы, ведь они были бескостны, могли гнуться где попало. Занимаясь, Георг мысленно закачивал в них энергию, представлял. Что они твердеют, становятся крепче камня, крепче стали. Иногда ему казалось, что у него получается. Вот и теперь он всеми силами старался превратить свои ладони в мощные и несокрушимые орудия. Давно он так не занимался, взятый им темп превратил его, если смотреть со стороны, в вихрь неуловимых глазу движений. Из груди поднимался холодный жар, расплескивался по рукам и ногам, наливал их силой и наделял собственным разумом. Они самостоятельно знали, что им нужно делать, дружно и последовательно сменяли один комплекс на другой.