Алина Лис - Маг и его кошка

– И правда, трагедия. Мы все умрем без новых фасонов. Можно начинать паниковать?

– Я же говорил, что ты мне не поверишь.

– Ну, спору нет – мысль любопытная, хоть и не нова. Сколько себя помню, кликуши вопят, что грядет конец света, а свет и ныне там? – я откинулся в кресле, ухмыляясь. – Ты подобрал неудачные аргументы. Попробуй еще раз.

По-хорошему стоило прекратить этот разговор. То, что я насквозь вижу все штучки Джаниса по привлечению внимания, еще не значит, что они совсем на меня не действуют.

Он всегда носился со странными идеями и немного безумными теориями. Пожалуй, на этот раз я не свернул разговор лишь по одной причине.

Все его концепции рано или поздно оказывались близки к истине.

Отвратительная привычка быть всегда правым! Брат мог ошибаться в нюансах и даже отдельных допущениях, но идеи, с которыми он приходил, никогда не были совсем высосанной из пальца чушью.

Не хочется думать, что он и сейчас может оказаться прав.

Не хочется, но придется.

– Хорошо, – согласился он. – Если веками почти не меняющаяся мода для тебя не аргумент, то как насчет оружия? Моделей кораблей? Состояния медицины?

Здесь он попал в цель. Я достаточно интересовался историей, чтобы признать: в его наблюдениях было нечто, заставляющее задуматься. Зерно истины, чтоб его. Из которого проклюнулся неслабый такой росток сомнений.

Не то чтобы в мире все совсем не менялось. Менялось, но как-то… незначительно, что ли. В мелочах.

Если верить летописям, раньше было иначе.

– Продолжай.

– Другой пример – политика, – он кивнул на гобелен с картой. – Сам знаешь, на что сейчас похожи великие империи прошлого. Одни измельчали, другие еле держатся, а от третьих и вовсе осталась лишь пара упоминаний в рукописях.

– Это жизнь. Империи ничем не отличаются от людей, так же проживают молодость, зрелость, старость и смерть.

– Тогда где молодые волчата, готовые растерзать стариков? Кто придет на смену разеннскому волку? Толпы голозадых варваров?

Я удивился. Не припомню, чтобы Джанис когда-либо вещал с такой страстью. Он всегда словно плавает в прохладном спокойствии, поглядывая на все с легкой отстраненностью.

– Не подозревал в тебе преклонения перед имперским величием.

– Я говорю о тенденции! Мир умирает, а ты не желаешь видеть дальше юбки княгини Исы. К слову, Элвин, тебе стоит ее бросить. Ты вообще слишком много носишься со своими женщинами. Они тебя погубят.

– А тебе стоит заткнуться и не лезть в мои дела, – прошипел я, мгновенно наливаясь бешенством.

Он и вправду заткнулся. Потом выдохнул и развел руками:

– Прости, виноват. Не имел никакого права поучать тебя или говорить эти слова.

Что еще поразительно в Джанисе – его умение извиняться. Совершенно спокойно, рассудительно, не впадая в покаяние и самоуничижение, не спихивая вину на других.

– Ладно, проехали.

Мне тоже не стоило так реагировать. Но Иса… это Иса. Больная тема.

– Давай дальше. Мы остановились на приятной новости, что все умрут.

– Империи, мода – просто примеры. Возьми любую сферу жизни – искусство, быт, знания. Не создается НИЧЕГО нового.

– Хорошо, убедил. И какие выводы мы должны из этого сделать?

– Мир гибнет, Элвин. По моим прикидкам, это началось после гибели богов. Их смерть пошатнула равновесие.

Я вздохнул. Закат богов. Я помню…

Накануне мы приняли Оммаж. Позади были мучительные месяцы, полные боли, унижений и безумия. Память сохранила их кусками, обрывками.

Тень вскрывает все худшее в человеке. Самые темные, самые гадкие подвалы души. Как нарывы, полные гноя. Вскрывает, чтобы выпустить наружу.

Вседозволенность и власть, что ставят на грань безумия.

Искус.

Кучка брошенных, обиженных детей, наделенных пьянящим, почти безграничным могуществом. На моих глазах ровесники сходили с ума в битве со своими желаниями, превращались в уродливых и злобных монстров – куда там Изабелле Вимано.

Это всегда было личным выбором.

Никто не вмешивался. Никто не заставлял нас делать то, что мы делали с собой и другими. Достаточно было убрать запреты. Остальное мы устроили сами. Те, кто смогли остановиться, стали Стражами. Прочих пожрал Хаос.

Вот потому я и смеюсь над квартерианскими заветами. Врожденный нравственный закон, отличающий людей от животных и фэйри, – не более чем миф. Опыт неумолим: каждый человек в душе мразь. Каждый – врата Черной. Дети – ничуть не меньше, чем взрослые. Быть может, даже больше. Жадные, хищные зверята.

Я выжил не потому, что такой хороший и благородный. Просто умный. Сумел понять, что происходит. Сумел сделать выводы. Сумел не перейти черту.

Но я знаю себе цену. Она невысока, и утешает лишь то, что цена любого иного человека не выше. Никто из нас не остался чистеньким. Каждый искупался в нечистотах собственной души, чтобы познать меру собственной мерзости. Каждый был виноват перед каждым. Встав на колени, чтобы принести клятву, мы простили друг друга молча.

Никогда не обсуждал это с братьями и сестрами. Никто из Стражей не любит вспоминать кошмар, предшествовавший Оммажу. Нас осталось двенадцать. Двенадцать выживших. Вместе с присягой верности мы получили новые имена и разрешение от сюзеренов использовать свою силу. «На благо мира», – сказали боги, уходя на последнюю битву.

Джанису и Юноне было десять лет. Августе девять. Мне и Мартину по восемь, а остальным и того меньше…

Плохо помню своих сюзеренов, но одно знаю точно: боги не добры и не милостивы, как любят твердить служители храма. Они, как и сам наш мир, – жестоки, практичны и не склонны терзаться сантиментами.

– И что ты предлагаешь сделать?

Он пожал плечами:

– Исследовать. Понять законы, по которым развивается мироздание. Изменить их, если возможно. Я занимаюсь этим последние годы и рад, что люди тоже очнулись от спячки. Знаешь, я верю в людей. Куда больше, чем в фэйри. Фэйри – стабильность, а у нас в последнее время и так слишком много стабильности.

– Я что-то не пойму: это ты так намекаешь оставить культистов в покое? Мол, занимаются важными вещами, мир спасают?

– Ну что ты! Я верю в людей, но я не идеалист. Разумеется, они ищут свою выгоду, и оставлять их в покое нельзя. Надо разобраться, с чем именно работает Орден. И потом принимать решение, – его глаза жадно блеснули. – Но их слишком много. Тебе не справиться в одиночку.

Наконец-то стало ясно, к чему все это. Не удивлюсь, если вся страшилка про гибель мира рассказана ради финального захода.

Что совершенно не означает, что она, страшилка то есть, лжива. Но и что истинна, не означает.

Вот за это я и люблю Джаниса. С ним интересно. Всегда дает пищу к размышлениям.

– Предлагаешь братскую помощь? Как трогательно. И с чего бы такая благотворительность?