Алина Лис - Маг и его кошка

Неужели Джанис был прав?

– За что ты так ненавидишь культистов? Они тебе чем-то навредили?

– О, ну и фантазия у вас, сеньорита, – по голосу мага я слышу, что он с трудом сдерживает смех. – Чувствую, уже сочинили душещипательную историю о том, как культисты сожгли мой дом, убили родных, а я вырос и пошел мстить.

– Вовсе нет! Ничего подобного, – возмущаюсь я.

Возмущаюсь потому, что он прав.

– С чего ты вообще решила, что я их ненавижу?

– Ты на них охотишься.

– Ну… если смотреть с этой точки зрения. Ненавидит ли охотник добычу?

– Значит, для развлечения? – не могу сдержать разочарования. Лучше бы история, которую я придумала, оказалась правдой.

Он вздыхает:

– Я дал зарок князю Церы. Но главное – мир точно станет лучше без этой мрази.

Разговор уходит от магии, от Изнанки и мира фэйри. Мы говорим о чем-то незначительном, но важном. Про то, что мы оба любим мягкий сыр и трагедии Уильяма Ардена. Про картину маэстро Антонисона в его комнате – ту самую, с демонами и адскими муками. Она ему нравится, потому что: «Это же такая восхитительная гадость, Франческа! Как можно ее не любить?» Говорим про разеннские обычаи, про историю Древней Ирвы. И про то, как красив зимний Рондомион, маг обязательно покажет мне его, вот только выкроит хотя бы пару часов…

– А можно мне в город завтра? – робко прошу я. – Здесь так скучно.

– Нет, – слово бьет, как камень в витраж. Здоровенная, неподъемная каменюка, от которой гнется свинцовый оклад и разлетаются в мелкую крошку цветные стекла.

Так же разбивается вдребезги очарование вечера. Темнота больше не укрывает мягким пледом, она давит. Чужая комната, чужой город.

Я поджимаю губы и встаю:

– Я пойду. Не закончила с уборкой.

– К грискам уборку, – он снова удерживает меня за руку. – Не хочешь – не занимайся. Для чего нам брауни?

– Я хочу, – скучным тоном говорю я, все еще проживая внутри это резкое «Нет». – Но ты всегда можешь приказать мне остаться.

Тяжелый вздох.

– Франческа, мир Изнанки действительно может быть опасен для новичка. Я покажу тебе его, обещаю. Но позже…

– Потому что сейчас у тебя нет времени, – завершаю я за него фразу. – Знаю. Ты уже говорил.

Джанис ошибался. Бесполезно упрашивать и быть милой. Все равно все будет так, как решил маг, а ему удобно держать меня дома, словно вазочку на каминной полке.

Словно кошку.

Мужчины не меняют своих решений, и нет смысла попусту просить и унижаться. За столько лет рядом с отцом я могла бы выучить это.

– Если у вас нет времени, не стану отнимать его, – говорю я, вырываю руку и ухожу.

Элвин

Я сглупил дважды. Первый раз, когда пошел домой к Гарутти, поискать бумаги, о которых толковал Найтвуд, не озаботившись щитами. И второй, когда рефлекторно отшвырнул напавшего. Все бы ничего, но парень налетел на штырь для мяса у очага и обмяк. Три дюйма окровавленной заточенной стали, торчащие из сердца, намекали, что это тело допросить уже не получится. Все, что с ним можно было сделать, – это зажарить.

При убийце не было бумаг или иных подсказок. Но я и без них не сомневался, что тот пришел передать привет от Найтвуда.

Пора заканчивать с лживой скотиной.

Поначалу боль почти не ощущалась. Лишь почувствовав, как по спине стекают липкие струйки, я понял, что дело серьезней, чем казалось.

Не стал обращаться к фэйри. Не хотел выглядеть слабаком и идиотом в глазах княгини. Рана казалась совсем ерундовой, а у меня как раз гостил Джанис.

Это было третьей глупостью. Я пересмотрел свое мнение уже в дороге. Несмотря на перевязку на скорую руку, кровь не хотела униматься, но возвращаться было поздно. От кровопотери начала кружиться голова. Опираясь на стену, я добрался до третьего этажа только для того, чтобы убедиться, что брата нет в его покоях. Парад идиотизма продолжался, потому что я зачем-то потащился наверх. И только войдя в свою комнату, вспомнил, что еще двенадцать лет назад перетащил всю эту хирургически-медицинскую мелочь в лабораторию, где был наложен сохраняющий от губительного действия времени контур.

Так что неожиданный приступ квартерианского сострадания со стороны Франчески пришелся весьма кстати.

Потом мы на удивление мило болтали, и я наконец понял, зачем вообще увез ее из Рино. Смешно, но мне просто хорошо с Франческой. Вот нравится с ней общаться. Она всегда так живо реагирует: восхищается, переживает, сочувствует. У девчонки отличное чувство юмора – куда она его прячет? И просто с ней интересно. Могу повторить подобное про очень небольшое число женщин. Да и мужчин тоже, если уж на то пошло.

Ладно, Черная с сексом, раз уж я ей так противен. Это задевает, но переживу, найти плотские утехи совсем не сложно. А вот найти человека или фэйри, с которым будешь на единой волне, – куда более нетривиальная задача.

Итак, все было мило и замечательно. Ровно до того момента, пока сеньориту опять не укусила очередная муха.

Женщины… они обожают создавать драмы на ровном месте.

Ну ладно – ушла и ушла. Я не сильно возражал. Как раз осталось время до прихода Джаниса посидеть над позаимствованной у культистов скрижалью.

Я разбирался с ней уже неделю, и все шло к тому, что без брата мне не справиться.

Сам принцип действия заклинания я еще расколол, но к чему оно – так и не понял. Скрижаль была частью чего-то большего. Чем-то похоже на звезду Хаоса, что я деактивировал в Цере.

Никогда в жизни не работал серьезно с подобными вещами. Слишком сложно и непредсказуемо. Слишком велика вероятность ошибки. Месяцами сидеть с кропотливыми расчетами, выстраивать цепочки смыслов, проверять вектора силы, следить, чтобы все идеально сходилось к нужному результату без всяких неприятных последствий в виде отдачи? Нет, я могу. Но зачем?

Я – парень простой. Не люблю подобные игры разума и многотомные теоретические выкладки.

Надо было сразу позвать Джаниса. Гонор, чтоб его. Гонор и желание обставить умника на его же поле.

– Откуда ты это взял? – спросил он, нахмурившись, после того, как поработал над моей раной, и я показал ему скрижаль.

– Долго рассказывать.

– Я никуда не тороплюсь.

Я пожал плечами и выложил все подробности своей разеннской авантюры и гейса, данного Марцию Севрасу.

– И ты молчал? – потрясенно выдавил брат, когда я закончил.

– Как-то к слову не пришлось.

– Вопрос с культистами затрагивает всех Стражей.

– Да ладно! Это мой гейс и мои проблемы, если что. Ты сам-то веришь, что Эйприл или Мартин все бросят и побегут охотиться на последователей Черной? А Фергус? Он еще и свечку им подержит.

– Не преувеличивай, – брат оставался мрачным. – Погоди, мне надо подумать.

Он думал до утра, после завтрака пристал с сотней вопросов. Что было в Цере? Какова формула гейса? Что я успел узнать? Что собираюсь дальше делать?