Константин Волков - Из блокады [СИ]

- В Нерлее. Есть там хитрый схрон.

- И вы туда идите. Глядишь, пару дней выгадаете.

- А ты?

- Я? Кому-то надо попасть к эшелону, так? Я, наверное, сумею.

- Понятно. Ты на ноги встать не можешь, а туда же...

- Я говорю, мне надо. Мне Савелий нужен...

- Савелий? Бери. И, раз такое дело, я тоже пойду с вами.

- Зачем? Ты здесь нужнее.

- Здесь нужнее Клыков, - ответил Степан. - Он и без меня разберётся. А я за тобой присмотрю. Хреново ты выглядишь, не дойдёшь, на полпути свалишься. Савка - мужик надёжный, да не больно головастый. И не спорь!

Я и не спорил. Если Степан решил, о чём спорить?

* * *

Сначала ушли разведчики, за ними потянулись остальные. Мрачные, вероятно, тысячу раз пожалевшие, что ввязались в это дело, люди натужно смеялись. Отводя глаза, они говорили скомканные и пустые слова. Мы пойдём к эшелону, а им, служакам и бойцам, дорога в Нерлей, где можно отсидеться. Как бы ни так - даже если вы туда доберётесь, это не значит, что Пасюк оставит вас в покое. И не факт, что там вы укроетесь от зверей.

Нет, парни, по всему выходит, это я вас бросаю. Извините, но у меня дела...

- Я принесу тебе шоколадку, - промямлил я на прощанье. - Помнишь, я обещал.

Катя не ответила, полные слёз глазищи укоряли: "ты не только шоколадку обещал, ты обещал защитить, а сам уходишь". Она молча повернулась и побежала за дружинниками.

- Удачи, - сказал я вдогонку. Моросил нудный дождь.

Ольга задумчиво жевала травинку. Насупившись, она смотрела, как неуверенно, то и дело, спотыкаясь и оскальзываясь, убегает Катюшка.

- Оль, - Степан обнял мою сестру за плечи, - ты поняла, да?

Та выплюнула травинку, и кивнула, мол, не беспокойтесь, присмотрю я за этой дурёхой. Она попросила:

- Вы быстрее, ладно?

Я улыбнулся. Конечно, мы мигом, о чём говорить? К нам подошёл Клыков.

- Степан, - сказал он, - я насчёт Партизана. По всему видно, не жилец он. На дурмане держится. До Нерлея вряд ли донесём. Может, не будем его мучить?

- Что скажешь, Олег? - повернулся ко мне Степан. А я снова не знал, что сказать. И, вообще, какого чёрта вы лезете ко мне с дурацкими вопросами? Вы главные, вы и думайте, а я не хочу принимать таких решений. Не-хо-чу! Разве не понятно: Партизану поможет чудо, а я не волшебник! Дядя Дима - тот бы, наверное, сумел. Только где он? Далеко. Мелькала у меня одна мысль, а теперь снова подумалось... хуже-то не будет...

- Носилки приготовили? - поинтересовался я.

Клыков кивнул.

- Так идите, - велел я. - Оставьте немного дурмана, и человечка покрепче. А с Партизаном мы разберёмся.

- Ренат с вами просился, - сказал Клыков.

- Это хорошо, - одобрил Степан. - А ты, Клыков, не расслабляйся. Даже в Нерлее не расслабляйся!

До синевы бледный Партизан лежал на носилках. Спутанная, выпачканная кровавой слюной борода. На лбу капли пота. Сознание к леснику больше не возвращалось. Подумалось, что будет правильнее дать ему спокойно уйти. Я сцедил сквозь стиснутые зубы в рот Партизану очередную шишечку пережёванного хмель-дурмана, не удержавшись, сам проглотил остатки.

- Мужики, берите, - скомандовал я. Савелий и Ренат взялись за носилки.

- Куда ты собираешься его тащить? - поинтересовался Степан.

- Не волнуйся. Тут близко, - ответил я.

Когда проламываешься сквозь чащобу, и сотня шагов кажется нескончаемой далью. А если с носилками в руках, и шагов этих добрых две тысячи? Я упрямо шёл через мокрый и сверху и снизу лес, а за спиной слышалось пыхтение, трещали ветки, по округе разлеталась хриплая брань. Люди доверчиво пошли за мной, интересно, как они себя поведут, когда поймут, что я затеял? Хуже всего, что я сам не уверен, правильно ли поступаю, но теперь не скажешь: "Хватит, парни, бросьте носилки, не мучайтесь. Я передумал!"

Ноги едва шевелятся, мышцы стонут, а перед глазами плывёт розовый туман, но я упрямо иду вперёд. Пара тысяч шагов и час пути. Где-то здесь.

- Остановитесь, - велел я.

- Носилки можно опустить? - хрипло сказал Ренат.

- Да, - разрешил я. Тёмные, почти чёрные, обвешенные паутиной ели, растопырив лапы, встали у нас на пути. Понятно, что чутьё меня и на этот раз не подвело, мы пришли куда надо; об этом говорил тяжёлый, напитанный запахом разлагающейся плоти, воздух. Мало ли что в лесу может смердеть, но я знаю - это здесь; я уже заметил: когда я связан с лесом в одно целое, иногда, как бы ниоткуда, в голове появляются интересные знания.

- Так, ребята, - я вгляделся в жёлтое лицо Партизана, - Что бы ни происходило, дальше ни шагу. Пожалуйста...

- Не знаю, что ты задумал, - подбодрил меня Степан, - только не тяни, мы и так везде опоздали.

Я взял Партизана под мышки, и поволок через ельник. Знаю, Пётр, тебе сейчас нелегко. А мне, думаешь, легче? Меня самого, хоть тащи. А ещё надо высматривать во мху хищные ловчие отростки! Тяжёлый ты, Партизан, ох, тяжёлый. Размяк, обвис. Может, и хорошо, что без сознания? Лучше тебе не знать, что я собираюсь делать. Ты держись. Уж очень страшно ты хрипишь. Не захлебнись кровью-то, не помри раньше времени, ладно? Всё, я тебя дотащил, теперь полежи спокойно на травке.

Что дальше? Разжевать хмель-дурман, и эту жвачку - Партизану в рот? Стоп! Нужно сделать кое-что ещё. Голодный кровопивец... или как он его называл? - в общем, голодный кровопивец чужих просьб не слышит; кажется, что-то такое говорил дядя Дима Архипу. А может, и не говорил, может, я сам это придумал. Какая разница?

Значит, сначала нужно накормить растение, остальное - после. У дяди Димы была собачонка. Была собачка, нет собачки, отгадайте, где она? Скушал кровопивец. Приятного аппетита! Где в лесу раздобыть собачку? Вопрос! Дядя Дима не позаботился заранее о подходящей жертве, я тоже. У него под рукой была облезлая собачонка, у меня ничего нет. Может, зайчик сойдёт, или белочка? Есть же здесь кто-нибудь не очень зубастый и не очень злобный? Из тех, кем все эти злобные и зубастые питаются. Ладно, пойдём на охоту...

Я зажмурился, напрягся. Ох, словно лбом о стену. Совсем нет сил, ничего-то без хмеля не получается.

Значит, говорите, дурман в умеренных дозах полезен? А если в неумеренных? Проглотил я отраву, пока нормально. Даже хорошо. Мышцы расслабились, из них ушла боль. По организму разлилась истерическая бодрость. Поищем? Вот он. Надеюсь, это подходящий экземпляр. Забавно получится, если я сейчас приманю кого-нибудь большого, зубастого и злобного. Кис-кис-кис, не бойся, иди сюда, получишь вкусняшку. Ты же не зубастый и не злобный, правда?

Явился не очень крупный, не больше домашней кошки, пушистый зверёк. Славный мальчик, красавец. Дело вовсе не в зубах и когтях - они приемлемых размеров - и не в ядовито-зелёной шёрстке. Два клыка, словно два маленьких кинжала, торчат по бокам открытой пасти. Саблезубый кролик, Архип бы помер от восторга! Ладно, сгодится и это чудо. Иди ко мне. Ещё и шипит, как гадюка! И сапог отпусти, зараза! Отпусти сапог, говорю! Не сердись, красавчик, не для себя стараюсь!