Матвей Курилкин - Охота на охотника

Охотник был рад такому соседству – общество Лотты было приятно, Аксель не раз замечал, что с трудом сдерживает улыбку, слушая ее бесконечные рассказы, – и не потому, что она пересказывала нечто забавное, просто в ее присутствии становилось легко.

Иду Монссон пришлось подождать два дня – когда Аксель заглянул в меблированные комнаты гро Дабура, оказалось, что наставница куда-то опять отлучилась. Это было необычно – Аксель заранее выяснил в магистрате, что на охоту она не отправлялась. Когда Ида, наконец, появилась на пороге его квартиры, охотник сразу обратил внимание на то, что наставница чем-то очень озабочена. Она была по-прежнему язвительна и весела, ожидаемо сопротивлялась, когда бывший ученик предложил ей сестру в сопровождающие, но Акселя напускная веселость не обманула. Он видел, что женщина занята мыслями о чем-то другом, хотя и старается не показать тревоги. Однако, когда Ида с отсутствующим видом открыла ящик стола, достала кисет с табаком и папиросную бумагу и принялась скручивать сигарету, он не выдержал. За все время, что он был знаком с охотницей, она курила всего четыре раза – и каждый раз это происходило в минуты максимального напряжения. Он спросил напрямую:

– Ида, что происходит? Я же вижу, что тебе было бы плевать, даже если бы я попросил удочерить сестру, а не просто помочь ей собрать материал для статьи!

– Все-то ты замечаешь, мальчик… – вздохнула гра Монссон. Она помолчала немного, потом подошла к камину и прикурила от длинной каминной спички. По комнате распространился запах крепчайшего табака, женщина закашлялась. Этот сорт редко выбирали даже заядлые курильщики, но Ида по какой-то странной прихоти оставалась ему верна – даже следила, чтобы его запас был во всех местах, где она может остановиться дольше, чем на один день. – Ты еще не забыл того эльфа? – спросила она, отложив самокрутку в сторону.

– Что-то удалось узнать?

– До обидного мало, – покачала головой женщина. – Мерзавец не желает говорить. Может быть, Экстрём слишком мягок, но я не могу винить доктора. Он пытается быть настойчивым, но тут, боюсь, не обойтись без методов одержимых. Этот паршивый Ларс просто смеется над нами. Понимает, гаденыш, что очень важен для нас, и пользуется этим. Я готова прозакладывать голову, что его знания нам жизненно необходимы, я это чувствую. Да ты и сам это почувствовал, иначе не притащил бы его. Что-что, а интуиция у любого охотника работает будь здоров. Эльф не скрывает, что он знает природу одержимых. И даже готов поделиться информацией, вот только не просто так. Представляешь, он смеет торговаться! Ставит условия!

– Ему нужно что-то на Свалке, – утвердительно сказал Аксель. Догадаться было не сложно. – Алтарь, да? И жертвы для него.

– Именно так. Он говорит, что ему нужен алтарь какого-то бога. Объясняет, что эльфы – магическая раса, и им эта штука необходима, потому что в алтаре до сих пор сохраняется прорва этой самой магии. Звучит очень правдоподобно, особенно если предположить, что жертвы этому алтарю нужны как раз для конвертации их жизненной энергии в магическую. Экстрём исследовал мерзавца вдоль и поперек, взял все анализы, которые только возможно, и придумал еще с десяток, но некоторые особенности функционирования организма своего гостя объяснить иначе как магией так и не смог. Например, его способность располагать к себе собеседника. Ты знал, что у Ларса меняются черты лица, если он достаточно долго находится в контакте с кем-либо? Эльф подстраивается под вкусы собеседника, его внешность приближается к идеалу. Не какому-то абстрактному идеалу, а идеалу с точки зрения конкретного разумного. Когда Экстрём открыл эту особенность, он чуть ли не по потолку бегал от восторга. Хотел заставить меня провести с Ларсом пару дней, чтобы убедиться окончательно, только я отказалась. И это притом, что этой самой магии вокруг крохи, по собственному утверждению Йонссена. Незначительное количество, которым можно пренебречь. Так что легенды не врали, когда описывали их как «божественно прекрасных». Уверена, что если бы этой самой магии было достаточно, сменить внешность для Ларса было бы проще, чем переодеть костюм. Мы бы тут все писались от восторга и обожания. И это только одна особенность. Судя по всему, без магии Ларсу, как и его соплеменникам, действительно живется не слишком весело. – Ида снова умолкла, задумавшись.

– Так почему мы не хотим достать для него этот алтарь? Он, конечно, та еще скотина, но если это нужно для остатков целого народа… Пусть заберут эту дрянь и выметаются из Пенгверна. Мне показалось, достать эту штуку будет не слишком сложно, – признался Аксель.

– А потому, драгоценный ученик, что я ни на грош не верю этому субъекту, – уверенно заключила гра Монссон. – Слишком гладко он все описывает. Дескать, стоит нам только передать ему алтарь, и сразу целое племя эльфов, на протяжении сотен лет влачащее жалкое существование, мгновенно преисполнится благодарности к людям и нарушит свою вековую изоляцию. Будет нести младшим народам – это он всех разумных так называет, скопом – свет знаний и многотысячелетнюю культуру. Интересно, правда? Знаешь, дело даже не в том, что меня как-то покоробило, что мой народ называют младшим. Просто мне кажется, он врет. Они здесь не только из-за алтаря, а может, он вообще не является их главной целью. Йонссен довольно охотно говорит об этой штуке, но стоит завести разговор об одержимых, и он будто язык проглатывает. И потом, как бы ни был ему нужен этот алтарь, но посылать на смерть ни в чем не повинных сталкеров… То есть то, что он не ставит людей выше домашних животных, это ладно. Неприятно, но плевать, в конце концов, какое нам дело до мнения недоноска с манией величия. В общем, я уверена, что магия им действительно нужна. Вот только алтарь им нужен не для того, чтобы на несколько декад – ну, пусть даже на несколько лет – улучшить самочувствие представителей своей расы, а для чего он нужен ему на самом деле, Ларс не признается. Делает непонимающее лицо и упорно твердит о благе для всех разумных.

Акселя взбудоражили непонятные новости. То, что говорила наставница, звучало невероятно, вызывало безотчетную тревогу. Магии не было в мире так давно, что в нее уже мало кто верил. Везде, кроме, может быть, Свалки, она превратилась в сказку. И вот выясняется, что для кого-то эта сказка – жизненная необходимость, ради которой можно посылать разумных в гиблые места или скармливать их одержимому. И все же охотник не понимал, чем так взволнована Ида.

– Только не говори, что ты все-таки собираешься добыть для него этот алтарь! – Аксель поразился собственной догадке.

Ида, которая занималась тем, что раскуривала потухшую было сигарету, снова закашлялась.