Олег Пауллер - Псы войны. Гексалогия [СИ]

С первых минут марша выяснилось, что если идти по ровному дну гилей нелегко, то пробираться по склону напрямик, через камни и рытвины, еще труднее. Обременённые тяжёлой поклажей солдаты карабкались по камням, беспрерывного выворачивая ступни и падая. Кусты и трава доходили до уровня колен, скрывая поверхность земли, поэтому было совершенно невозможно правильно выбрать положение ступни. Через несколько часов движения у Акимцева заболели суставы от перенапряжения, а голова — от сотрясений. Несколько раз он тяжело падал и довольно сильно ушибся, поэтому он раньше остановил движение и объявил привал. Наутро отряд продолжил свой путь. Часов в одиннадцать дня нога Евгения намертво застряла между камнями. Он свалился на бок и слегка вывернув ногу в щиколотке. Минут пять он стоял молча, сжав зубы от боли, потом сгоряча сделал несколько шагов, но боль заставила остановиться. Прихрамывая и опираясь на палку, он пошёл было дальше, но к полудню совершенно выбился из сил. В ожидании очередного небесного потопа, Евгений решил разбить лагерь и указал рукой на склон узенького оврага. Где-то далеко прогремел гром. Солдаты загудели: им тоже хотелось отдохнуть, и они глухим ропотом поддержали командира и сбросили свою поклажу. Получше устроив ногу, Акимцев хотел прилечь, но услышал странный шум, который не был громом. Подняв глаза, он увидел, как вверху в месте, где овражка был изгиб выросла стена тускло блестящей грязи, веток и сучьев. Через секунду внезапно образовавшийся сель с шумом обрушился на людей. Это был результат случайного ливня, который уже закончился на гребне гряды, который на всего на десять минут задержал низкие грозовые облака, пришедшие откуд-то с востока. Под напором стихии люди кубарем катились вниз по склону среди сучьев, песка и камней. Акимцев инстиктивно ухватился за раскидистый куст, расположенный на нижнем изгибе оврага. Кругом стало совсем темно, небо рассекали во всех направлениях ослепительные молнии, от грома закладывало уши. Мертвящий фиолетовый блеск менял очертания предметов. Евгений наощупь отыскал удобный развилок, пролез в него и выбрался из потока стекающей вниз воды. Казалось, что она переполнила овраг и катилась прямо вниз по склону. При новой вспышке молнии Евгений увидел еще несколько фигур: его люди выбрались из потока и карабкались вверх. Как обычно, через четверть часа выглянуло солнце, лес расправил свой наряд и заблистал новой красотой. Что же случилось с отрядом?

Первый удар селя поднял поклажу и бросил её на кусты в месте, где овраг сворачивал в сторону. Именно здесь спаслись Евгений и остальные солдаты, их рюкзаки и вещевые мешки даже не развязались: вода просто вдавила их в плотную зелень. Но люди и тюки, проскочившие место изгиба, погибли: далеко внизу, среди мокрой зелени нашли изуродованные трупы и отдельные вещи — банки со спичками, концентратами, глюкозой и солью, коробки с патронами и автоматы. Вместе с ними вытащили нашли избитый камнями, исколотый и распоротый сучьями труп Тумбу. У другого солдата позвоночник был переломлен так, что его тело согнулось, будто резиновое. Двое человек просто исчезли, и напрасно люди кричали, звали, обследовали местность вниз по оврагу и ждали до вечера. Из двенадцати членов отряда, вошедших в гилеи, в живых осталось только семеро. Все получили легкие ушибы и ссадины, но серьезно никто не пострадал. Все они за исключением командира сохранили способность двигаться. Потери в снаряжении были не менее значительными. Рамон и солдаты тщательно обыскали на склоне все кусты, но все, что судьба им оставила, было найдено вблизи, до изгиба. Три четверти имущества включая радиопередатчик, было потеряно, но самое ценное сохранилось. Экспедиция могла существовать, могла идти вперед. Теперь главное заключалось в форсировании марша, потому что людей осталось больше, чем запасов. Акимцев беспрерывно ощупывал болтавшуюся через плечо полевую сумку и компас на шее. Он твёрдо знал, что раз сохранилось это — значит задание будет выполнено! Вечером Рамон собрал людей и объяснил им положение. Вещи перепаковали так, чтобы каждый мог получить свою долю груза. Трупы оттащили в кусты и закопали. Оставалось только решить, каким способом будет двигаться он. Решение оказалось простым, солдаты сплели гамак из лиан: поредевший отряд мог двигаться к Бамуанге. Порядок движения был изменён: впереди колонны шёл Рамон, затем двигались двое солдат, несших на перекладине припасы. Вслед за ними двигался гамак с Акимцевым, который попеременно тащили пара солдат. Старшим над ним был капрал Ламбо. Рамон поручил ему следить за транспортировкой командира потому, что кроме него лишь этот солдат сохранил силы. Все надеялись, что набредут на деревню, где смогут передохнуть и пополнить запасы. Рамон тоже на это надеялся, но это были особо безлюдные и безотрадные места: мелколесье и бесконечные пото-пото, крокодилы и птицы. Правда, встреча с леопардом здесь казалась маловероятной, но зато уж совсем невероятной представлялась встреча с людьми.

После переправы через Бамуангу запасы продовольствия закончились. С этого момента порядок движения совсем нарушился: в густом лесу люди сбивались плотной кучей, а на полянах разбегались в стороны в поисках съедобных плодов, листьев и корней. Тут-то и выяснилось, что солдаты, набранные в Кларенсе, оторваны от природы. Их родители перебрались поближе к цивилизации и позабыли лес, а их дети уже не умели отличить полезное от вредного: рвали и жевали все подряд. Последствия сказались через день: поносы и отравления. Заболевшие плелись день до привала, ночью стонали и вертелись на ложе из листьев, а к утру делались тихими и вялыми. Акимцев различал в зеленом сумраке видел осунувшиеся лица своих солдат. Их приплюснутые, широкие носы вытянулись, сразу сделав их лица непохожими, чужими. В конце концов заболел и Рамон. На третье утро голодные люди поднимались и ковыляли вперед со злобным и бессильным ворчанием. Исключение составлял Ламбо, который за эти дни даже не похудел. Это было удивительно, но у Евгения не было сил удивляться и желания думать об этом. Капрал шёл легко и свободно, время от времени протягивая руку и обрывая на ходу листья. Он ел как все, но живот у него не был вздут, и он ни на что не жаловался. Каждый день он совал командиру пучки съедобных листьев и два-три плода. Евгений рискнул съесть, и ничего не случилось. К полуденному дождю его отряд вышел на лесную дорогу. Оставался последний отрезок пути…

Наступил момент, когда Земмлеру осточертело пребывание на вилле Аграта. Сначала всё было здорово: Ницца, пляж, приличная выпивка и не менее роскошные бабы… Но три дня спустя немец стал задавать себе вопрос: "А что я, вообще, здесь делаю?". К этому его подвигло содержание его кошелька. Рассчитываясь с очередной подружкой, что заплатил ей за ночь столько, сколько зарабатывал за неделю, бегая по джунглям с автоматом. Хорош ещё, что выпивка у Аграта была на халяву. Один раз он заказал её в ресторане и чуть не подавился ею, когда увидел сколько стоит бутылка. Два часа работы его подружки!