Олег Пауллер - Псы войны. Гексалогия [СИ]

Наконец, подтянулись все отставшие. Рассевшись вокруг огня солдаты вытянули, уставшие ноги и жадно поедали консервы. Все молчали. Тишину нарушал только лязг ножей, скребущих о жестяные банки, шорох, разрываемых упаковок, и чавканье. Шеннон позволил себе потратить ещё пару минут на созерцание леса и бесплодные размышления, а затем выбросил всю эту ерунду из головы и занялся неотложными задачами. Сначала он произвёл обход лагеря по периметру — последняя проверка перед отбоем, которую он по многолетней привычке всегда проводил лично, а затем вернулся в лагерь. Внутри периметра каждая группа из тройка оборудовала ячейки, которые служили одновременно и стрелковой позицией, и местом для сна. Их, как и гальюны, оборудовали в соответствии с рекомендациями британского Генштаба по разбивке временного лагеря на враждебной территории. Лёжки были не слишком удобны, но безопасны в случае внезапной атаки. Эта система была опробована во время войны в индокитайских джунглях и была общепринятой в колониальных войсках. Согласно правилам, один из бойцов тройки должен был бодрствовать, но это правило африканцами редко когда соблюдалось. Тем не менее, Шеннон руководствовался этим правилом, хотя и по другой причине: троих ночью зарезать сложнее, чем двоих, поскольку к среднему сложно подступиться. Внутри периметра разбили четыре палатки. Командир отряда с рацией и сержанты расположились в двух из них, в третьей устроили походный лазарет, а в четвёртой — склад. Носильщики разлеглись вокруг костров, прикрывшись каким-то тряпьём, которое они принесли с собой.

Шеннон собрал своих сержантов и сообщил:

— Завтра здесь оставим носильщиков из Буюнги. Они всё равно дальше не смогут идти босиком по плато. Пусть готовят нам здесь запасной лагерь. А теперь расскажите как наши люди перенесли марш?

— Без особых сложностей, сэр. Боец по имени Лубо на последнем переходе подвернул ногу и хромает, второго — сильно знобит, — доложил Филх.

— Вы их осмотрели, Рольт?

— Да. У Лубо — небольшой вывих. Бомоко его вправил и перебинтовал. Он может двигаться, но длительный марш не выдержит.

— А что со вторым бойцом?

— Дако сильно знобит, наверное, малярия. Я дал ему лекарство. Сейчас он спит. Посмотрим, что будет завтра утром.

— Хорошо. Я думаю, что их оставим здесь для охраны лагеря. В походе они будут для нас только обузой. Филх, оставьте им один боекомплект, мешок галет и пару банок консервов. Остальное мы возьмём с собой.

— Ясно, сэр. Я распорядился пополнить запасы воды.

— Правильно, Филх. Напомните всем, что все, кому ночью приспичит отлить, должны оправляться в гальюне. Это относится не только к солдатам, но и носильщикам.

— Да, сэр.

— Кто у нас в карауле?

— Сейчас — Бомоко, с полуночи — я, а с четырёх — Верд.

— Угу. А теперь — всем спать.

Перед рассветом Шеннона разбудил Сани Верд, за спиной которого стоял Борот.

— Полковник, пришёл вчерашний знахарь из деревни. Он хочет отвести нас в Коро по более короткому пути.

— Спроси его, зачем он это делает?

Бывший капитан перевёл. Потом перекинулся со знахарем парой фраз и сообщил командиру:

— Здесь — хорошее укрытие, но если мы поспешим, то успеем добраться до Коро прежде, чем проснётся большая железная муха. Если у нас нет деревьев над головой, то в деревне будет лучше.

— Что за железная стрекоза? Вертолёт?

— По-видимому, да, — ответил Сани. — Так, по крайней мере, следует из слов старика. Но откуда здесь могут быть вертолёты?

— Только из Боганы. До её границы по прямой каких-то двадцать пять миль. Объявляй подъем!

Сигнал побудки поднял на ноги измученных вчерашним маршем солдат, у которых было одно желание, чтобы солнце покатилось по небу в обратном направлении. Наскоро позавтракав, отряд двинулся вслед за проводником. Козья тропа огибала склон в западном направлении: восходящее солнце светило солдатам прямо в спину. Шеннон шёл замыкающим. На последнем повороте он оглянулся, посмотрев на лагерь, где оставались носильщики и двое его бойцов. Перед выходом к ним подходил Борот, который ощупав их только покачал головой. Каждый из присутствующих истолковал его знак по-своему.

Шеннон ускорил шаг, оставив Филха одного. Постепенно он обогнал всех своих солдат медленно бредущих в гору и оказался рядом с Боротом, уверенно шагавшим вперёд. Утреннее солнце ещё не набрало силу, а воздух был гораздо суше, чем внизу. За час марша отряд прошёл почти три мили и вышел на небольшую площадку. С неё открывался вид на заросшее сочной зеленью долину, наискосок прорезавшее хребет. По его дну в юго-восточном направлении нёсся мутный коричневый поток. Знахарь сел на валун, махнул в сторону струящейся воды рукой и произнёс только одно слово:

— Бамуанга!

— Отлично, старик! Остановка, — скомандовал он по цепи. Из-за узости тропы солдаты сели прямо там, где их застал приказ, привалившись к обрывистому склону или присев на валуны. Большинство из них тяжело дышали, жадно глотали воду, заедая галетами. Их командир стоял у обрыва и рассматривал в бинокль окрестности. Лежащая перед ним долина напоминала формой фасолину, украшенную скромным озерцом площадью около акра. Видимо, в него впадали мелкие ручейки, а оно служило истоком Бамуанги. Он наметил его местом следующего привала. Жара постепенно вступала в свои права. Откуда-то с запада неожиданно набежали облака, принёсшие короткий дождь. Влажность резко повысилась, и окружающая местность постепенно превращалось в турецкую баню. Борот поднялся и сделал знак, что пора выступать. Шеннону стало дурно только от мысли, что придётся идти в эту парилку.

По мере спуска склон становился всё более пологим, а толпа расширялась. Идти стало легче, после того, как отряд вошёл под сень деревьев. Здесь под пологом тропического леса, несмотря на высокую влажность, люди почувствовали некоторое облегчение, поскольку укрылись от палящих солнечных лучей. Петляя между деревьями широкая тропа вывела экспедицию к озерцу, замеченному её начальником. Один из его краёв примыкал к известняковому склону, с которого струился многоступенчатый водопад. Прохладная вода в водоёме была белой от большого содержания извести. Не взирая на это, солдаты, бросив на берегу оружие и снаряжение, попрыгали в воду прямо в одежде. Исключение составили Шеннон, Верд, Бомоко и оба "коммандос". Наблюдая за ними, Борот устроился на берегу и что-то громко произнёс на винду.

— Что он сказал? — спросил Шеннон, стоявшего рядом Сани.

— Что это вода смерти, Все кто её пьёт скоро умрёт!

— Но купаться в ней можно?

— Наверное! Спросить?

— Лучше не надо. Спроси, где здесь можно набрать воду.

— Да, сэр.

Прищурив глаза, Шеннон наблюдал, как Верд подошёл к знахарю и заговорил с ним. Тот что-то ответил, а потом развёл руками.