Олег Пауллер - Псы войны. Гексалогия [СИ]

— Кто охотник, выйти из строя на три шага.

Вышел один человек.

— А кто умеет стрелять из автомата, поднять руку.

Тут строй заржал, и все подняли руки.

— Понятно, зазнайки, — прошипел Белкин. — Придется, видимо, им объяснять и принцип полета пули, основы стрельбы.

— Что же, Ваня, командуй! Джин, переводи, — приказал Акимцев и сделал шаг в сторону, пропуская Белкина вперёд. Тот встал в классическую стойку сержанта: руки — за спину, ноги — на ширине плеч.

— У кого пристреляны автоматы, поднимите руки.

Подняли лишь те пацаны, что воевали.

— А зачем его пристреливать? И так все ясно! — сказал командир роты.

— Что тебе ясно?

— Автомат же, зачем его пристреливать!

— Хорошо! Дай автомат!

Ротный протянул оружие, Белкин отстегнул магазин, отдал ему, снял "калаш" с предохранителя, передернул затвор, оттуда вылетел целый патрон!

— Круто! Они так перестреляют и друг друга и нас заодно, — прокомментировал Белкин. Затем он снял крышку ствольной коробки и не удержался. — Бог мой! Евгений Николаич, ты только посмотри!

Акимцев подошёл и посмотрел внутрь: всюду было полно заводской смазки. Он подозвал командира роты и показал ему это.

— Ты понимаешь, что это смерть тебе и твоим бойцам?

— Да ну?

— Смазка густая, сейчас набьется сюда пыли, и будет "Да ну!", заклинит и все! Иван, немедленно проверь: такая ерунда у всех?

— Думаю, что да. Они оружие только на днях получили.

— Ветошь есть?

— В казарме найдется.

— Веди своих людей обратно в казарму и занимайся чисткой оружия! А после обеда продолжим, сам проверь, гоняй их. Доложи комбату, а другим ротным передай, чтобы тоже почистили своё оружие. Ротный-один увел своих людей назад в казарму, забыв про людей оставленных делать мишени. Как выяснилось, они так и просидели на стрельбище до обеда…

Полудохлый джип привез инструкторов в штаб. Было жарко, напившись, инструкторы разделись до трусов и спокойно улеглись на свои койки и провалились в блаженный сон. Они проспали до самого обеда, после которого поехали на стрельбище, куда доковыляла первая рота. Стрелял весь её личный состав. Бойцы должны были сделать по три пробных и по три зачетных выстрела. Мало кто из них попадал по мишени. Многие злились, психовали. Все, кто не попал, ругали свои автоматы. Когда все по кругу закончили, Акимцев построил своих подопечных:

— Вы поняли, как трудно, сложно стрелять?

— Поняли, только не попадаем.

— Какое расстояние до мишеней? — спросил Акимцев у стоявшего перед ним бойца.

— Не знаю. Думаю, метров сто.

— Теперь смотри на свой автомат. Прицельная планка установлена на что?

— Ну, буква "П".

— Что это обозначает? Кто знает?

— Прицел постоянный, — крикнул один из пацанов.

— На каком расстоянии устанавливается этот прицел? — спросил Акимцев у ротного.

— Не знаю!

— Триста метров! А здесь сто. Поставь на нужную отметку и попробуй еще раз, — приказал он бойцу. Тот попробовал снова стрелять. Показатели улучшились. Потом через стрелковую позицию вновь прогнали всю роту. Все стали стрелять гораздо лучше.

— Теперь усложню задачу, — сообщил Акимцев ротному. — Пусть несколько мишеней поставят на расстоянии около пятидесяти метров. Твоим бойцам поодиночке, перебегая дорогу, надо было поразить тремя выстрелами группу "пехоты" на расстоянии пятидесяти метров и одним патроном тех, что на ста метрах.

Солдаты первой роты долго бегали после каждого стрелявшего, смотрели — попал он или нет. Но дело спорилось. Многие начали уже понимать, что к чему, почувствовали вкус к стрельбе. Следующее задание заключалось в том, чтобы стоя за углом спиной к дальней мишени, быстро повернуться и произвести по ней два выстрела. И началось! Среди бойцов оказались неврастеники, которые терялись в сложной обстановке. Один из них занервничал, и по команде "Огонь" не развернулся и попал товарища. Ранение было тяжелым — в грудь. Неврастеник, бросив автомат, плакал, его колотил озноб. Пришлось прервать обучение стрельбе и провести занятия по оказанию первой помощи при ранении. Оказалось, что ни у кого из бойцов не было с собой индивидуального медицинского пакета. Порвали куртку и белье раненого и перевязали. Когда отправили раненого, командир роты подошел к стрелявшему и начал молча, ни слова ни говоря, бить его ногами, тот лежал на земле и лишь вздрагивал под ударами ротного. Потом ротный достал пистолет и выстрелил в лоб своему бойцу. Когда тело лежавшего выгнулось от выстрела, Коренева вырвало. Он был не один такой чувствительный: многих из тех, кто стоял неподалеку, тоже стало рвать. Кто опирался рукой на стену, кто на приклад автомата.

— Ничего, Джин, привыкнешь, — потрепал его по плечу Акимцев, отводя в сторону.

Тут ротный что-то крикнул, и все быстро построились. Он что-то проорал: человек шесть бросились, подняли тело убитого и рысцой понесли в сторону казарм. Ротный начал что-то кричать, размахивая перед строем пистолетом, автомат держал за цевье в левой руке. Первая шеренга очень напряженно следила за движением его рук. Потом он спрятал пистолет в кобуру и повел личный состав в расположение своей роты. Все молчали.

Джип приехал уже после того, как рота уже скрылась за строениями парка. Инструкторы были потрясены бессмысленным убийством. Когда приехал джип, Акимцев приказал шофёру ехать в здание штаба. Никого не спрашивая, он сразу поднялся на второй этаж и без стука зашёл к комбату. Тот сидел за столом и изучал какой-то документ. Обернувшись на звук входной двери он резко вскинул голову и захотел что-то крикнуть, но увидев хмурое лицо Акимцева, осёкся на полуслове:

— Что случилось, инструктор?

— У вас в АФФА всегда так круто? Раз — и убили, кто провинился?

— Нет, — хмуро ответил он.

— Это что-то нашло на Мзингу. Он — хороший командир роты. Испытанный в боях товарищ!

— Ничего себе "нашло"! Сначала избил человека до полусмерти, а затем пристрелил как собаку! Остальные бойцы просто стояли и молчали.

— Его будет судить Революционный Суд, — ответил субкомандант Неро. — Сегодня же!

Покинув штаб, инструкторы медленно пошли в своё расположение. Акимцев был сосредоточен и молчалив.

— О чём думаешь, Женя? — решил разговорить его Белкин.

— Может пить начать?

— Зачем? С кем? — растерялся капитан.

— Да не с тобой, Ваня! С комбатом! — горько усмехнулся Акимцев.

— Не получится. Я вчера с его адъютантом говорил. Он пьет в гордом одиночестве. Всех остальных, даже агитатора и Мзингу, он презирает. Считает ниже собственного достоинства с остальными общаться.

— Вот, козел!

— Не то слово, вдобавок ко всему он дальний родственник Кэндала. Тот его унижает по-черному, особенно за последний разгром батальона. Но кровь родная, поэтому и терпит. Сам знаешь, как в местных краях относятся к родственникам.