Олег Пауллер - Псы войны. Гексалогия [СИ]

— Представляете, Крейг, только океан, живая вода, ничего иного ни слева, ни справа. Стоит только ощутить эту неохватность понимаешь всю ирреальность нашего бытия, получаешь как-бы новый настрой чувстс!

— Ну, Вы прямо Камю, какой-то, — пробормотал британец.

— Сейчас в конце августа есть время, когда солнце проходит на закат где-то как раз за небольшим рифом — навалом базальтовых глыб, облюбованных шумной колонией птиц. Чем прозрачнее воздух, тем ярче диск заходящего солнца. На его фоне силуэт этого островка, как бы впаянного в море, становится всё черней и загадочней

— Да, закаты здесь восхитительны, — подтвердил Смелли, увлёкшись рассказом журналиста.

— Вы тоже заметили, правда? Мне тоже так кажется! Они сродни, наверное, тем картинам, которые можно наблюдать лишь в космосе. Да и что тот космос? Самое бесценное, в то же время самое пронзительно доступное, чего мы порой как бы и не замечаем в его естественности! Не правда ли, Крейг?

Шпион недоуменно пожал плечами, потеряв мысль, а Алекс продолжил, картинно взмахнув рукой: — Смотрите, вон он, там, за той блестящей красной дорожкой, что пролегла по тихой глади океана к сверкающей слитности птичьего островка и солнца…

Крейг невольно повёл головой в ту сторону, куда указывал журналист. Там не было ничего кроме красной ковровой дорожки, ведущей в номера. Наступил черёд Алекса атаковать. Он резко сменил тон и жёстко произнёс:

— Вот что. Крейг!

— Да? — Смелли мотал головой, будто прогоняя какое-то наваждение…

— Я Вам дал расклад по местным финансистам, так?

— Так!

— Я Вам помог?

— Да!

— Тогда с Вас ещё один розовый джин и копию договора. Конечно, без секретных приложений…

Смелли заказал новую порцию джина, пододвинул её к Алексу и спросил:

— А если я не дам информации или предоставлю липу?

— Тогда британская пресса начнёт задавать вопросы о деятельности нашей разведки в Африке. Я почему-то уверен, что Ваша фамилия обязательно всплывёт. Только, конечно, не в связи с Зангаро, а скорее — Родезией или Кенией, а может… Нигерией.

Смелли поморщился и произнёс:

— Вы потрясающий наглец, Алекс!

— Извините, Крейг, у меня — профессиональная деформация личности, — нагло усмехнулся журналист. — Так сказать, издержки профессии, впрочем, как и у Вас…

— Хорошо, — прожевал слова Смелли, — вы получите копию договора в день нашего отлёта. Ничего там секретного нет…

— Когда Вы валите от сюда?

— Если завтра всё сделаем, то вторник утром. Учтите, текст соглашения опубликуют, как только мистер Гуль прибудет в Лондон.

— Значит, дальше Луиса Вы не летите? — Смелли неопределённо повёл плечами, а Алекс продолжил. — Не расстраивайтесь так, Крейг! В сущности мы с Вами воюем по разные стороны: Вы хотите всё делать тайным, я явным. Из оружия у меня только шариковая ручка, а вас к ней есть ещё и пистолет…

— Никто Вам не запрещает приобрести себе такой же, — обиженно произнёс разведчик.

— Да. Тогда это нас уравняет…

— Спокойной ночи, Алекс, — Смелли поднялся с места и направился к выходу из бара по красной ковровой дорожке, которую он совсем недавно принял за отражение солнца на поверхности океана. Тут Алексу стало ясно, что этот разговор шпиону не очень приятен.

— Удачного дня, — крикнул ему журналист вдогонку. Он был очень доволен: послезавтра у него на руках будет ещё одна сенсация, а значит — приличный гонорар от европейского заказчика. Алекс допил свой джин и оглянулся в поисках собеседника. Тут он увидел Гомеза, подходящего к стойке бара.

— Ну что старина, отстрелялся?

— Точно подмечено!

— Давай дерябнем по одной, я — угощаю!

— Согласен. Тем более, что с тебя причитается, ведь это я тебе обмолвился о вчерашнем банкете.

— Да, но тыне знал про митинг…

— Никто не знал!

— Ты что, хотел просочиться на банкет?

— Да!

— И как?

— Не тут-то было. Как только прожекторы погасли к зданию со всех сторон стали съезжаться вожди, депутаты, советники! Все стремились проникнуть внутрь с поводом и без повода. Понятное дело, что я со своей белой рожей в сразу примелькался.

— Конечно же тебя не пустили!

— Угу! Я так хотел взять эксклюзивное интервью, но начальник охраны…

— Лейтенант Эйно Экс?

— Угу. Сразу заявил, что сегодня меня не примут. Впрочем, он говорил это всем остальным лизоблюдам…

— Как ты себя низко ценишь!

— Вовсе нет. И они, и я стремились вл дворец, чтобы заработать. Я — с интервью, они — с подхалимажа…

— Интересно, удалось кому-нибудь прорваться?

— Насколько я заметил, нет. Ворота были заперты на запор. Только потом, поздно вечером, машины епископа, Вашни, Пира и Верда пропустили во двор через боковые ворота. Ещё раньше проехали два военных джипа. Думаю, там тоже кто-то был из начальства. Ещё заезжал Сэм Арвидсон на минивэне из госпиталя. Мне кажется это был единственный белый в их тусовке. Правда, он быстро слинял. Возможно, кому-то стало плохо…

— И долго они там гуляли?

— Трудно сказать. Ставни были задвинуты, но музыка играла вовсю…

— Тамтамы и тамбурины?

— Шутишь? Нормальный джаз: Армстронг. Фицджеральд, братья Миллс. Они что, по-твоему, дикари?

— Да, нет, я так не думаю. Доктор Окойе вызывает ощущение очень интеллигентного человека…

— Посмотрим, как он пройдёт испытание властью! Первые симптомы уже налицо: он вещал с трибуны будто бесноватый фюрер…

— Вероятно, это новый метод воздействия на массы, — примирительно сказал Гомез.

— Конечно, прожекторы, мегафон, эффект толпы…

— И, всё-таки, я считаю, что тебе очень повезло, что ты записал это выступление.

— Конечно, повезло. Пихнул сенсацию, — Алекс допил джин и заказал ещё. — Все считают, что мне про митинг рассказал папаша Вильк, — самодовольно произнёс Алекс, отводя глаза в сторону зала. — Включая его самого. Я, конечно, этого не отрицаю…

Гомез бросил ироничный взгляд туда, где старый поляк цветёт среди общего внимания.

— Наверное, это ему надо, — философски произнёс он, сгребая выложенные журналистом на стол монеты…

Тем временем, Алекс переключился на своего французского коллегу из "Монд", который хотел что-нибудь о местных колдунах.

— Мы, мон ами, обычно относимся с иронией к историям о вере африканцев в заговор, в талисманы, о странных, временами возмущающих обрядах, совершаемых ими для защиты от сглаза, от колдовства. Но от нашей иронии и негодования часто отдаёт изрядным лицемерием, — вещал его собеседник.

— Насколько я могу судить, колдовство в Зангаро — постоянное обращение к духам. Им не брезговал даже Кимба. В штате его правительства были известные знахари и колдуны, а его генеральный прокурор даже охранял его жу-жу. Не помню как его звали, вроде как Флит или Флет.