Олег Пауллер - Псы войны. Гексалогия [СИ]

— Глава нашего государства видит смысл своей политической деятельности в сплочении различных этнических групп в единую нацию. На какой основе? Вокруг программы быстрого экономического, а также социального прогресса. Но близорукая позиция Запада на протяжении трёх лет не замечала нарушений прав человека в нашей стране…

Затем эстафету перехватил Дусон:

— Международные программы помощи фактически поддерживали кровожадного диктатора. Таким образом, их использование поставило под сомнение перспективы дальнейшего развития, а значит, и задачи государства в национальной области. Если наша экономика и дальше будет обречена на застой, то отношения между бакайя и винду ухудшатся, а это приведёт к новой Биафре…

Журналисты и иностранные наблюдатели, собравшиеся в фойе очень вяло отреагировали на правительственное коммюнике: заканчивалось торжественное богослужение, после чего новый президент должен был проследовать в здание парламента, чтобы обменяться клятвами с депутатским корпусом. Мартин Торп тоже присутствовал на пресс-конференции и сделал из неё свой вывод: новый президент будет сотрудничать с "Бормаком" или любой другой корпорацией, которая предложит убедительную инвестиционную программу. Для бизнесмена оставался не ясным только один вопрос: сколько денег захочет доктор Окойе получать на свой личный счёт.

Процедура принесения президентом и парламентом взаимной присяги была обусловлена регламентом, утверждённым ещё колониальными властями. Она заняла почти полтора часа, после чего спикер парламента объявил, что новый глава государства полностью вступил в свои права. Нарушая традицию, доктор Окойе сразу объявил о составе Верховного Суда и своего кабинета. Многие из названных лиц оказались более или менее известны. Это были прежние члены Госсовета: Лоримар, Синк и Дусон, которые получили, соответственно, посты генерального прокурора, министров внешних связей и благосостояния, внутренние дела были поручены Пренку, а руководство национальной безопасностью — Хорасу. Пост министра финансов Окойе оставил за собой. Более интересным оказался состав Верховного Суда, в который президент предложил включить форона Кауну, мэтра Боваля и… мадемуазель Шинру. Все эти назначения должны были быть утверждены парламентом на очередном заседании, а пока лица, назначенные президентом, могли приступить к выполнению своих обязанностей. Всё это время Алекс находился в свите Окойе. Он сделал несколько снимков парада, а затем последовал в церковь в надежде ухватить что-нибудь интересное. На пресс-конференцию он идти даже не собирался, считая, что ничего нового там не скажут. Заседание парламента и процедура принятия присяги его не вдохновила. По форме она напоминала больше принесение средневековый оммаж и, естественно, выглядела неким анахронизмом на фоне микрофонов, кинокамер и фотоаппаратов. Он уже подумывал, что надо будет написать какой-нибудь едкий очерк про негров в белых париках и попугаистых мантиях, но потом передумал: на освещение этой темы всегда найдётся какой-нибудь "мастер пера". Алекса немного позабавила реакция на анонс состава нового правительства Зангаро. Особенно прикольно вёл себя Робер Кауна в хлам проигравший выборы. Он, по-видимому, никак не ожидал, что доктор даст ему столь почётную и выгодную синекуру. Чёрное лицо будущего верховного судьи Зангаро так и сияло от радости. Изумление вызвали и другие кандидатуры. Скромный учитель, и юрист-недоучка! Это должно вызвать шок у традиционной элиты! Хотя, по здравом размышлении, Алекс решил, что эти назначения не так уж и плохи. Боваль всегда был толковым составителем контрактов, а мадемуазель Шинру развита не по годам и весьма неплохо выглядит, насколько уместно это сравнение для негритянки из племени винду…

После заседания парламента Алекс вернулся в "Индепенденс", где был встречен завистливыми взглядами своих коллег. Многие из них попытались восстановить с ним отношения в расчёте поживиться ещё какой-нибудь информацией. Став в этот вечер центром внимания, Алекс решил прокомментировать состав правительства.

— Это только на первый взгляд кажется, что доктору удалось решить кадровые вопросы, — начал он профессорским тоном. — Часть лиц в составе его кабинета занимают выборные посты в мэрии и парламенте. Кто займёт их места? В Конституции Зангаро это не расписано….

— Но он же может внести поправки? — задал вопрос корреспондент "Нью-Йорк Таймс". — Это нормальная практика в демократической стране.

— верно. Но как он сможет укомплектовать кабинет и Верховный Суд?

— Могут же министры исправлять свои обязанности де-факто, как это делается у нас, — высказал предположение репортёр "Фигаро".

— Возможно, возможно, — загадочным тоном произнёс Алекс. Увидев входящего в холл папашу Вилька, он решил не брать на себя риск неправильного прогноза и перенёс внимание коллег на поляка. — Но давайте послушаем мнение мсье Борлика. Он ведь здесь старожил! Кстати это он мне рассказал о вчерашнем митинге…

— Мсье Борлик! Мсье Борлик! — кинулись к жертве журналисты. — Что Вы думаете о новом правительстве Зангаро? Расскажите о Вашей жизни здесь! Как Вам удалось пережить режим Кимбы?

Папаша Вильк сначала растерялся от такого внимания со стороны прессы. Это было для него очень странно тем более, что до этого его иностранные журналисты не баловали своим вниманием.

— Что, что я думаю о нынешнем правительстве? Конституции? — переспросил он. — Доктор Окойе сделал правильный выбор! Я знаю почти всех из них! Хотите расскажу?

Через некоторое время папаша Вильк освоился и после рассказа о своих друзьях-министрах стал разглагольствовать на все возможные темы. На следующее утро международная пресса оказалась заполнена не столько описанием инаугурации президента Окойе и анализом кабинета, сколько описаниями флоры и фауны Зангаро, диких племенах и каннибалах, обычаях и суевериях. Наиболее был популярен сюжет, посвящённый суеверию речных бакайя, что горные гориллы — это люди, скрывающиеся от сборщиков налогов и поэтому на них нельзя охотиться.

Пока папаша Вильк нёс всякий бред, Алекс сидел у стойки бара и очередную порцию потягивал розового джина. Вдруг к нему подсел один из членов британской торговой миссии:

— Можно? — спросил он.

— Валяйте, — равнодушно произнёс Алекс. Этот незнакомец ему давно примелькался: довольно часто он видел его с Генри Бенъярдом, что было достаточно странно: лучшим коммерсантом в Кларенсе считался папаша Вильк.

— Позвольте представиться, Крейг, Крейг Смелли, — произнёс незнакомец.

— Зовите меня Алекс, я пишу под этим псевдонимом…