Олег Пауллер - Псы войны. Гексалогия [СИ]

Зал жжужал, как растревоженный улей. Разговоры изредка прерывались тостами и здравицами в честь избранного президента Зангаро.

— Господа! Прошу тишины! — громко произнёс несколько захмелевший Окойе. — Я хочу поднять тост за всех Вас! Без Вашей неустанной работы сегодняшний день был бы невозможен.

Произнеся свой тост, новый президент осушил свой бокал и тут же налил новый.

— Отдельно я хочу вспомнить героев революции, — продолжил говорить он, — погибших в борьбе с нашими врагами: Морисона, Дако Саранду, Хаджи Мишела, инструкторов, офицеров, простых бойцов.

Зал дружно загудел, поддерживая своего вождя. Доктор вновь наполнил свой бокал и провозгласил:

— Третий, самый почётный тост, я хочу выпить за начальника нашей жандармерии, который всё это время обеспечивал безопасность! — Все присутствующие стали оглядываться, выискивая глазами комиссара Хораса. Не замечая их суету, Окойе продолжал. — Вместе со мной он поднял знамя нашей борьбы против режима кровавого Кимбы, очистил Кларенс и Страну Кайя от дезертиров, подготовил множество верных защитников нашей Родины! Сегодня его нет среди нас! Он находится где-то за Хрустальными Горами, обеспечивая процветание Зангаро. Я пью этот бокал за полковника Шеннона! Ура!

— Ура-а-а, полковнику Шеннону! — крикнул стоявший рядом Бенъард. Его инициативу поддержали все присутствующие. — Ура! Ура! Ура!

Импровизированный банкет в Президентском Дворце затянулся. Произошло это независимо от желания нового президента и его соратников. Сначала к резиденции устремились патриотически настроенные жители Кларенса, желавшие засвидетельствовать своё уважение новому главе государства. Через некоторое время к ним присоединились участники революции с желанием поприветствовать любимого вождя. В общем перед дворцом собралась довольно большая. Время от времени она скандировала лозунги и выкрикивала имя нового президента. Начальник дворцовой охраны усилил посты и даже подумывал о том, чтобы вызвать подкрепление, но доктор предостерёг его:

— Эйно, не торопитесь гасить энтузиазм наших соотечественников. Если мы вызовем дежурную роту, то они чёрт знает что о нас подумают!

— Хорошо, сэр! Ноя тогда буду держать третью смену наготове.

— Послушайте, лейтенант Экс, — вмешался в разговор Бенъярд, — не делайте этого! Ваши люди и так вымотались за сегодня, а завтра им предстоит тяжёлый день!

— И всё-таки я сделаю это. Отоспятся после праздника!

— Сомневаюсь, что это будет возможно…

— Вот что, господа офицеры, я сейчас выступлю с речью перед толпой, а вы, будьте любезны, обеспечьте нормальное освещение.

— Хорошо, доктор!

Пострадавшие во время штурма Президентский Дворец и окружающие его строения к этому времени были полностью отреставрированы. Более того, по рекомендации Шеннона, в планировку всего комплекса были внесены некоторые изменения: в стене пробиты дополнительные ворота, изменена система сигнализации и освещения, а второй этаж резиденции соединён крытой галерей с центральными воротами. Гаражи, бараки для персонал и казарма гвардейцев были отстроены вновь, а винный погреб расширен и переоборудован в бункер. Туда же была перенесена радиостанция, которой заведовал Спаркс. Когда неожиданно загорелись все прожектора, установленные перед центральным въездом на территория дворцового комплекса, толпа от неожиданности отхлынула. Привыкшие е полумраку лунной ночи люди щурились от света, прикрывая глаза ладонями от бивших им прямо в лицо прожекторов. Не успели они приспособиться к новому освещению, как с козырька въездных ворот раздался громкий голос. Это был сам президент, говоривший в мегафон. Его речь была полной импровизацией, но оратор знал настроения толпы и обладал немалым опытом пропаганды. Он много говорил о разных вещах, выкрикивая лозунги, которые затем повторяла толпа. Это действо длилось от силы минут десять, но в сознании участников растянулась на часы. Впоследствии никто из присутствующих толком не мог вспомнить о чём была речь, но все они остались довольны.

Этот недостаток был устранён Алексом, который совершенно случайно оказался в толпе у Президентского Дворца. После предсказуемого результата выборов президента он бродил по Кларенсу в поисках какого-нибудь сенсационного материала. На его беду на улице не было протестующих и даже просто недовольных, которые могли бы добавить перца в его материал. Он зашёл в бар "Индепенденса" и выпил с папашей Вильком. Ресторан был полон гостями: наблюдателями и журналистами, приехавшими в Зангаро освещать выборы. Они разделились на четыре основные группы- две белых и две чёрных. Однако, если белые разделились, в основном, по своей политической ориентации: правые и левые, то негры — по языковой: англофоны и франкофоны. Ни численность, ни возраст здесь не играли значения. Теоретически Алекс должен был присоединиться к сообществу "левых". Однако, они после стычки с Ювеленом они предпочитали его сторониться. Поэтому журналист коротал время с Гомезом, краем уха слушая о чём говорят за соседними столиками. Ближе всех к нему располагались "правые газетчики". Среди них заправлял американец, специальный корреспондент "Нью-Йорк Таймс". Это был типичный янки, наглый, громкоголосый, уверенный в своей правоте:

— Мой босс, Артур Сульцбергер, меня учил, — вещал он коллегам. — Корреспондент должен сказать читателю, куда прыгнула кошка. А дальше публика уже сама ею занимается!

Его левая рука сжимала бокал с виски, а правая выписывала в воздухе круги. Алекс на минутку отвлёкся, слушая Гомеза, распекавшего кого-то из своих поваров.

— Вы должны были взять лучшие наши продукты! Ещё раз замечу, что экономите — выгоню. Будете готовить утку по-пекински у мадам Чанг!

Тем временем, корреспондент "Нью-Йорк Таймс" продолжал:

— У Африки было отвратительное прошлое, а ее нынешние родовые муки опасны. Поскольку к этому следует добавить пророчество, что этот континент останется среди международных отщепенцев, то более печальной картины не может быть. К счастью, африканцы склонны быть веселыми, милыми, философски настроенными.

— Этот кретин опять цитирует своего шефа, — произнёс Алекс вполголоса.

— А? — сонно ответил папаша Вильк, который понимал американский английский с пятого на десятое. Тем не менее, незнание языка не мешало ему торговаться и договариваться с представителями любых национальностей от банту и готтентотов до корейцев и эскимосов. Алекс был уверен, что появись сейчас в баре маори, не знающий никакого другого языка кроме своего родного, мсье Борлик нашёл бы с ним общий язык, если бы почувствовал свою выгоду.