Олег Пауллер - Псы войны. Гексалогия [СИ]

— Моя жизнь — как эта ночь. Пройдёт и ничего от неё не останется.

— А сын? — возразил Саймон.

— Это не мой. У меня не может быть детей. — Её белые зубы сверкнули в темноте. Она встала и ушла в комнату. Немного замешкавшись, Эндин пошёл вслед за ней. Утром следующего дня его разбудил телефонный звонок. Он лениво поднял трубку:

— Лондон на связи, сэр! — раздалось в ней. На линии был Мэнсон. Его распоряжение было безапелляционным: Эндин должен был быть в Лондоне как можно скорее. Саймон повесил трубку и немедленно связался с портье: ему нужны были билеты в Европу на ближайший рейс. Повесив трубку, он вдруг осознал, что Ядвиги нет в номере. Оглянувшись, он вдруг увидел её бабуши с загнутыми носками и облегчённо вздохнул. Достав чемоданы, он стал складывать вещи. За этим занятием он не услышал, как дверь в коридор открылась и вошла его вчерашняя гостья. На ней был вчерашний джинсовый костюм, и она была босиком:

— Извини, милый я спустилась в бар выпить кофе, — проследив его недоумённый взгляд в сторону обуви, она лишь усмехнулась своим меццо-сопрано: — Не хотела тебя будить. Ты уезжаешь?

— Ненадолго. Я вернусь. Номер оставлю тебе!

— Не надо.

— Но я хочу тебя ещё?

— Это вряд ли получиться!

— Почему?

— Может через два или пять дней я отсюда уеду. Может надолго, может насовсем…

— Где тебя искать?

— Не знаю. Африка большая…

— Тогда ты найди меня сама!

— Я даже не знаю, как тебя по-настоящему зовут Харрис или Эндин, Уолтер или Саймон? — Саймон удивлённо смотрел на Ядвигу. Она язвительно добавила. — Милый, ты вчера заказывал ужин в номер. Неужели ты думаешь, что я глухая? Но я привыкла к этому. Белые мужчины здесь, в Африке, всегда себя выдают за других.

— Ну и кто же по-твоему я? — У Саймона в горле совсем пересохло.

— Ты? — женщина удобно расположилась на диванчике, подтянув под себя ноги. Она задумчиво качала головой, смотря прямо в глаза. Затем она потянулась за сигаретами, прикурила одну из них и сказала:

— Не знаю, как это звучит по-английски! — и, промолчав, добавила: — Пират или разбойник! Бизнесмены так себя не ведут. Но ты мне нравишься. Я провожу тебя в аэропорт…

Эндин подумал: "А ведь она права?". Ему вдруг захотелось взять её с собой:

— А кто твой муж, этот Зумбах? Немец?

— Нет. Поляк. Он похож на тебя. Только старше и, — она на секунду замолкла, — беднее!

— Так брось его. Поедем со мной! Сейчас!

— Не смеши меня. Там, в Европе, я буду твоей диковиной игрушкой. Надолго ли? — Она замолкла, закуривая. — А если серьёзно, я не могу оставить Яна.

— Почему?

— Много лет назад он меня спас, вывезя из Стэнливиля. Не знаю, чтобы со мной было бы, если бы не он. Когда Симба захватили город я была ещё девчонкой… — её лицо помрачнело. — Отца зарубили прямо на глазах, мать насиловали много раз, а меня посадили на верёвку и потащили в солдатский барак… — Ядвига перешла почти на шёпот. — Не знаю сколько это длилось. Я потеряла счт времени и почти сошла с ума от ужаса и стыда. Потом началась стрельба казармы заняли другие чёрные… Я потом узнала, что люди Мобуту. Они попытались проделать со мной всё то же самое, но тут появились белые, бельгийцы, парашютисты. Меня поместили в госпиталь… Меня хотели отправить в Европу, но тут выяснилось, что у меня есть родственники только в Польше. Тут появился Ян. Он сказал, что берёт меня с собой, что я его невеста, — она усмехнулась. — Для этого ему пришлось жениться, иначе эти бельгийские чинуши не хотели меня выпускать. Вот так вот мы и живём, — она невесело рассмеялась и умолкла.

— Да, вот так история!

— У поляков есть поговорка, что жизнь напоминает луковицу, чем больше чистишь, тем больше плачешь…

Её прервал звонок портье, который сообщил расписание полётов в Европу. Поскольку прямых рейсов на Лондон в этот день не было, Эндин решил лететь в Дакар местными авиалиниями, а оттуда — в Париж. Позвонив в банк, он отдал последние распоряжения и упаковал вещи. Ядвига сидела на диване, не меняя позы и курила. Саймон не смотрел в её сторону боясь встретить её взгляд. Он решился на это только после того, как портье забрал багаж.

— Ну, что, пошли? — безразличным тоном сказал он, доставая из бумажника сто долларов и протянул ей. Она отвела его руку:

— Не надо. Не обижай меня!

В практике Саймона это было что-то новое, ещё никогда его женщины не отказывались от денег.

— Почему? — спросил он с вызовом.

— Я отдавала долг! Лучше присядь!

— Зачем?

— Давным-давно у отца на родине была такая традиция: присесть на дорогу, чтобы путешествие было лёгким…

— Странная традиция. Ну, если ты хочешь?

— Хочу. Садись!

Он присел:

— Ну может всё же возьмёшь деньги? В долг!

— Хорошо. Молчи минуту!

— Зачем?

— Традиция!

Саймон удивлённо повёл бровями, но выполнил приказ женщины и замер, задержав дыхание. Следя за секундной стрелкой своего "Ролекса", он ловил себя на желании двинуть ногой или рукой. "Дурацкая традиция!" — решил он, когда время истекло и они встали. Он протянул смятую бумажку Ядвиге, та взяла её и сказала:

— В долг. Но я его никогда не отдам!

Они спустились в фойе отеля и сели в такси. Шофёр оказался лихачом и доставил их в аэропорт за четверть часа. Ядвига проводила Саймона до стойки регистрации и, по-мужски поцеловав в губы, пошла в направлении зала прилёта. Эндин смотрел ей в след.

— Багаж, сая? — скрипучий голос стюарда вывел его из ступора. — Хороший дама, сая!

— Ты что её зннаешь?

— Да, сая! Это женсчина пайлота Брауна!

— Кого? Кого? Кейта Брауна? — услышав псевдоним Шеннона, Саймон едва удержался на ногах.

— Ноу, ноу, сая! Пайлота Брауна…

— А! Лётчика Брауна?

— Да, сая! Он лучший пилот в Африке…

— Слава богу! — хоть тут ошибся, пробормотал он.

— Вы что-то сказали, сая? Пора на посадку, сая! — стюард в расчёте на чаевые взял единственного пассажира первого класса на рейсе Уарри-Дакар под свою опеку. Уже в полёте Саймон разговорился с первым пилотом и выяснил, что "Джон Браун" — это позывной поляка, которого на самом деле зовут Ян Зумбах. Он совершает чартерные полёты по Западной Африке на своей "Дакоте". По слухам, Зумбах воевал в Конго и Биафре…

Для Шеннона этот день пролетел незаметно. Завтрак в отеле не был, конечно, столь скуден как во дворце, но тоже плохо съедобен: подозрительного вида овсянка, яйца, хлеб, кофе и фрукты. Хорошо, что подали масло и джем. Набив желудок, полковник поехал в полицейские бараки. До прихода "Тосканы" ему надо было очень многое успеть. Оставив своё воинство на попечение Курта и Барти, он всё утро провёл на заседании Комитета Национального Спасения, где единогласно утвердили состав Госсовета. После этого командир наёмников поехал в аэропорт, чтобы подготовить его к встрече генерала Оджукву. Для этого он приказал собрать всех мастеровых. За годы хозяйничанья Кимбы их число в Кларенсе сильно поубавилось. Как ни старались Френч и Бенъярд, им не удалось найти всего одного радиотехника, трёх каменщиков, плотника с подмастерьем и только одного кузнеца. Правда, последний явился с двумя помощниками и постоянно жаловался, что ему не хватает работников. Когда Шеннон из чистого любопытства поинтересовался в чем дело, выяснилось, что Аб ла Крете до недавнего времени тоже работал в кузнице и выполнял большую часть тяжёлой работы. Для того, чтобы ускорить работы, Шеннон поехал в полицейские бараки. Благодаря Курту, там царил порядок. Конечно, до совершенства было далеко, но караул бодрствовал, солдаты тренировались, а арестанты работали. Мусор был убран, доски и целые кирпичи сложены в аккуратные штабеля и прикрыты пальмовыми листьями. Шеннон застал арестантов за строительством жилья. Один из них размечал на склоне песчаной дюны квадратные участки, в то время как другие, орудуя лопатами и мотыгами, старательно рыли по четыре ямки глубиной по двенадцать дюймов с каждой стороны. Третья группа, рыла канавки для стока воды между этими площадками. Ещё одна группа, видимо, находилась в роще, откуда доносился нестройный звук топоров.