Владимир Васильев - Смерть или слава. Чёрная эстафета [сборник]

Второй азанни вел себя профессиональнее: крылья использовал в основном как руки и с ходу принялся деловито руководить научниками-шатами. Те у него живо забегали, собирая из разрозненных частей сложную машинку с кубическим экраном и плоским клавиатурным лоскутом. Когда экран ожил и засветился, этот азанни уселся за клавиатуру, а научники подозвали солдат и вроде бы приготовились кокон вскрыть.

Прибор у Мотыги отобрали несколько раньше и теперь отогнали от кокона к стене. Сизый стоял тут же и глазел на происходящее из-за спин полковника и лейтенантов.

Даже с такого расстояния Мотыга был в состоянии разглядеть все, что возникало в толще экрана. А возник там первым делом прямоугольный брусок-параллелепипед, пропорциями сходный с интеррасовым кирпичом. Почему-то пропорции кирпича оказались приблизительно равными чуть ли не для всей галактики — и у азанни, и у цоофт, и у людей, и у шатов, и у булингов…

У разумных Галактики вообще слишком уж много общего. Мотыга часто об этом задумывался на занятиях.

Углы у бруска вроде бы выглядели сглаженными. А может, это издержки сканирования, кто знает. Больше внутри кокона ничего настолько же плотного не просматривалось — только какие-то рыхлые клубки, скорее всего состоящие из той же «паутины», что и сам кокон.

По команде азанни двое научников взялись за резаки. Тонюсенькие плазменные шнуры бросили на кокон изумрудно-зеленые отсветы. Аккуратно, словно при работе с бомбой большой мощности, научники вспарывали резаками оболочку кокона. Она распадалась на две половины; края получались неровными и подпаленными. Теперь кокон стал напоминать огромное яйцо какой-то птицы, поврежденное мелким хищником.

Когда надрез стал достаточно большим, шаты-научники взялись за края и развели их пошире. Кокон раскрылся, будто диковинный цветок, и Мотыга впервые воочию увидел то, что впоследствии стал считать саркофагом.

Серая чешуйчатая глыба действительно со скругленными краями. Безмолвный и загадочный монолит, при виде которого Мотыге (да и остальным, наверное) показалось, что на них мельком взглянула Вечность.

Это было странное и пугающее ощущение, но пугающее не в смысле угрозы и опасности — нет, пугающее отсутствием границ, возраста, пугающее непонятным предназначением… Чу-жеродностью, в конце концов.

Мотыга остро ощутил, что обычные понятия к этой находке неприменимы. Вот, например, что значит мысль об отсутствии границ? Не размытость же линейных размеров он имел в виду! Что-то другое — находка, казалось, не была привязана к данному конкретному месту во Вселенной. Она принадлежала всей Вселенной одновременно. И всем временам заодно. Веяло от нее чем-то необъяснимым, чем-то высшим.

Даже азанни вроде бы это почувствовали, а уж они-то наверняка насмотрелись в космосе на любые диковины.

Некоторое время научники, сбросив оцепенение, хлопотали у находки. Окончательно освободили ее от остатков кокона, замерили, вроде бы в который уже раз осмотрели и ощупали. Что-то занесли в свои мудреные компьютеры. А потом азанни (оба) очень долго совещались — и между собой, и с кем-то третьим, по связи.

Мотыга и Сизый переминались с ноги на ногу перед шеренгой солдат. Полковник и лейтенанты благоговейно взирали на неугомонных азанни, но не вмешивались — продолжали выжидать. Горняцкая смена уже давно закончилась, у Мотыги начало ощутимо бурчать в желудках — хорошо, что никто, кроме него самого, не мог этого слышать.

Когда их вызвал унтер, азанни все еще продолжали совещаться.

— Эй, Сизый! Где вы там!

Сизый встрепенулся:

— Тут! На месте.

Мотыга тоже оживленно прислушивался — звук началь-ницкого голоса был первым посторонним звуком за несколько часов.

— Можете возвращаться. За вами послали бот, он вот-вот сядет немного в стороне от разлома. Как поняли?

— Поняли, возвращаемся. Полковнику доложиться?

— Не нужно, он уже в курсе. Просто разворачивайтесь и идите, солдаты вас пропустят.

«Пропустят? — подумал Мотыга мимоходом. — Интересно. А что, могли и не пропустить?»

— Пошли, Мотыга, — сказал Сизый, подхватывая с земли рюкзак с инструментом. — Жрать охота — спасу нет…

— Ага, — подтвердил Мотыга. — Мне тоже.

Солдаты пропустили их без возражений — даже не шевельнулись, когда горняки прыгнули сквозь оцепление к наружному каналу.

Под открытым небом оцепление тоже было. Двойное. Первая линия сразу около разлома, вторая — чуть в стороне. Развернутых орудий насчитывалось уже больше десятка, а над разломом застил небо гигантский блин крейсера азанни.

«Ну и ну! — еще больше изумился Мотыга, хотя еще мгновение назад ему казалось, что удивляться дальше уже невозможно. — Нешуточное дело… Ох нешуточное…»

Горняцкий бот поднырнул под брюхо крейсера мизерной искоркой и быстро пошел на снижение. Несколько истребителей сопровождали его до самой поверхности. Сизый и Мотыга прыжками направились к месту посадки.

Удивительно, но унтер присутствовал в боте лично.

Едва задраили шлюз бота, Мотыга отключил поле скафандра и с облегчением погрузился в мир нормального звука. И нормального тяготения.

— Фу-у-у!!! Ну и денек! — выдохнул он с чувством.

Унтер с мобильником в руке только отмахнулся. Видимо, у него денек выдался не легче. Да и не у него одного, наверное.

— Перо, я семнадцатый, принял искомых на борт, разрешите взлет?

Пел унтер на интере. На интере же ему и ответили — высоким щебечущим присвистом азанни:

— Я Перо, взлет семнадцатому разрешаю. По рукаву не разгоняйтесь…

— Принято, не разгоняться.

И — уже напевом шатов — пилотам:

— Фаза! Слышал? Не гарцуй, сожгут к хрясиной папе, с них станется…

В горняцком боте не было внешних экранов, и поэтому Мотыга мог только догадываться, как мимо неспешно проплывает необъятная туша крейсера азанни.

Сизый упал в нишу и расслабился. Пристегиваться на этот раз не пришлось — пилоты вели бот без ускорений, плавнень-ко и размеренно.

Так и прибыли на базу — спустя еще час с лишним.

— Дуйте в столовую и отдыхайте. На эти сутки все работы отменены, — сказал унтер после посадки. — Хорошо хоть содержание всем сохранили за счет вояк, невзирая на простой…

Мотыга чувствовал: только это удерживает унтера от соблазна наорать на подчиненных, отыскавших такую хлопотную штуковину на заурядном астероиде.

— И вот еще что, — добавил унтер. — Поменьше пойте обо всем, что сегодня видели. Это так, бесплатный совет…

Мотыга озадаченно взглянул на Сизого.

— Пошли, — вздохнул Сизый. — А то у меня уже желудки свело…

Унтер повернулся и ушел в сторону административного сектора. Сизый с Мотыгой направились в противоположную сторону, в жилые.