Александр Голиков - Самородок (СИ)

Ким усмехнулся про себя. Другой бы уже забыл о такой детали или не придал бы ей такого уж значения, но только не Гонгвадзе. Он всегда славился и оперативной хваткой, и умением эту хватку демонстрировать. Ну что ж, с начальством, как со священником, адвокатом и врачом, только правду или, на худой конец, полуправду, что Баев сейчас и предпочёл. Он буквально в двух словах поведал, что, по его мнению, помогло ему разобраться с незнакомцем. Сам он догадывался о механизме «поиска», но очень смутно представлял пока его возможности на практике, хотя надеялся, что со временем разберётся, потому что, в конечном итоге, познавать-то придётся самого себя…

(А пси-ниточка от него тем временем всё тянулась, незримая, тянулась, и достигла, наконец, источника пси-зова. Исходил он от девочки с Мизая, от неё. И Ким в очередной раз испытал внутреннее, ни с чем не сравнимое волнение, которое всколыхнуло душу, откликнувшись и в сердце. Но пси-зов отчего-то был слабым, как полувздох, и Ким прочувствовал : та пребывала в прострации, с широко раскрытыми, ничего не видящими глазами. Не видящими на этом низшим, земном и приземлённом, уровне восприятия).

— Почувствовал, говоришь? — вдруг подал голос Бодров и заинтересованно посмотрел на Баева, даже трубку отложил. У него вертелся на языке вопрос (Как же это ты сумел человека того почувствовать? За четыреста с гаком километров?), но он всё же удержался. Раз Баев не сообщает подробностей, значит, на то имеются веские причинны, придёт время — проинформирует, хотя у Бодрова имелось нехорошее предчувствие, что со временем этим у них того, не очень. Но поскольку в целом был человеком сдержанным, а по натуре спокойным, то оставил свои вопросы и сомнения при себе. А Гонгвадзе вообще объяснение Баева относительно того, как тот «запеленговал» абонента, никак не прокомментировал, погружённый в своё.

— Ладно, раз так, — вздохнул Бодров и потянулся было за трубкой, но раздумал вновь пустить её в дело, вдруг наткнувшись на какую-то мысль, которую тут же и озвучил. — Ираклий, а что ты думаешь о резидентуре наших недругов? Не вмешались ли тут некие третьи силы? Откуда вообще узнали про девочку, кто бы это ни был? Такая секретность — и на тебе! И что, интересно, всем от неё надо, а?

Именно это и не давало покоя Баеву: чего-чего, а секретить человек научился, как никто! И вдруг такой прокол, больше смахивающий на провал. Что-то тут явно не так, что-то не стыковалось, а что именно, Ким никак не мог понять. Это и раздражало, и отвлекало от более насущных проблем. Например, с чего это вдруг девочка вошла в транс? В чём причина? И не начинается ли, не дай Бог, повторение Мизая? Ужасные последствия её исключительной Силы он уже видел, и здесь, на Земле, ничего подобного никто не допустит (а каким образом? Просто убьют её? Так именно этого и добиваются неизвестные, чёрт побери!). Пока что он поддерживал с ней пси-связь, чувствовал её, но не более. Сможет ли он остановить её в случае необходимости? Баев не знал. Связь была не толще лезвия. Так, пси-ниточка тоньше волоса, готовая порваться в любой момент.

— Резидентура! — фыркнул Гонгвадзе и покачал головой. — Надо же! Ты, Матвей, весьма далёк от этих игр, ты всё же у нас больше учёный и исследователь… Какая, к чёрту, резидентура и шпионы-инопланетяне, если, согласно Уставу ВКС, все культурные, силовые, научные и прочие представительства нашей планеты находятся на Селенджере, в 150 парсеках от Земли? Не смеши меня! У нас даже туристы, и те не бывают, потому что Земля и Солнечная — это табу! И не мне тебе объяснять, почему.

— Но тогда откуда про неё узнали? Или у нас на Земле имеется какое-то мифическое Сопротивление, со своими возможностями и средствами? — не унимался Бодров, гнул своё.

— Вот именно, что мифическое! Не смешите меня, и так грустно. Нечего тут искать какую-то пятую колонну, она просто не существует, это я тебе с полной ответственностью заявляю именно как начальник Сектора оперативных разработок, а потом уж кризисных ситуаций.

— То, что координаты Солнечной для остальных тайна, — это я знаю и понимаю, но мне не даёт покоя мысль, что кто-то вмешался как раз на Земле, кто-то, на кого раньше, может быть, и внимания особого не обращали или просто в расчёт не принимали. А инопланетные резиденты — это, конечно, перебор.

И тут Баева после его слов не то, чтобы осенило. Он вдруг вдумался в проблему, отстранился от всего мелочного, огляделся как бы с высоты, сконцентрировался, сопоставил то и это и неожиданно вычленил из потока всегосуть происходящего, вычленил уже иным мышлением, пока что больше интуитивным, но иным. И суть эту высказал, оставив частности на потом.

— Это наверняка «Икары».

Оба уставились на Баева в некотором замешательстве.

— Кто? — не сразу понял Бодров.

— Поясни и обоснуй, — Гонгвадзе, наоборот, сразу «въехал» в тему и подключился напрямую к своему Консулу. По его глазам, вмиг ожившим, было видно, что он в целом понял, что хотел сказать Баев, куда именно клонит.

А тот, в свою очередь, тоже сообразил, что зацепился за что-то действительно важное, на что указал, сам того не ведая, только что Бодров — «… не обращали внимания или просто не принимали в расчёт». Вот они, ключевые слова, позволившие Киму, как компьютеру, мгновенно вычислить, о ком и о чём, собственно, речь. Конечно, это должны были быть «Икары», движение, у которого и свой центр имелся, и ресурсы, и цели, и, что самое важное, люди. Последнее и послужило отправной точкой. Кадры решают всё, сказал кто-то из предков гениальную фразу. И это правильно.

Двести лет назад, или около того, они именовали себя и проще и доходчивей — «зелёные», чуть позже к ним примкнули антиглобалисты, «тихие» экстремисты, просто те, кому делать нечего, дай только поорать — и в итоге получился натуральный винегрет. Их представителей, сторонников и последователей (а так же и их преследователей) можно было встретить практически во всех цивилизованных странах мира. Но то было когда-то. До звёздной экспансии человечества. И ратовали «зелёные» тогда за целостность природы и её сохранность, боролись за чистоту рек, лесов, морей и океанов, что ничего, кроме уважения и восхищения у населения «дозвёздной» Земли, конечно же, не вызывало. Но потом, когда человечество шагнуло в Космос и стало открывать, разрабатывать и покорять одну планету за другой, «зелёные» как-то поутихли и ушли в тень: Землю, её природу, животный и растительный мир человек-вульгарис оставил, наконец, в покое, да плюс появилась у всего сообщества после общего реформирования такая его структура, как ВКС, Высший Координационный Совет, который и поставил главной своей целью именно сохранность и неприкосновенность самой Земли и всё, что на ней находится от кого бы то ни было, в том числе и от самого хомо сапиенса (а особенно от него, родимого). Так что…