Сергей Москвин - Пифия

– Ты пришла, – улыбнулась Майка.

– Конечно, – ответила Гончая, проглотив готовое сорваться с языка матерное слово.

Возле Майки на полу стоял автомобильный аккумулятор, от которого к вскрытой боеголовке или взрывателю (гончая решила, что это все-таки взрыватель) тянулся пучок разноцветных проводов. Еще один оголенный провод уходил куда-то вверх и терялся в темноте (скорее всего он исполнял роль радиоантенны), а на нем болталась электронная плата с угрожающе мигающей красной лампочкой.

– Это такое устройство, чтобы… – начала объяснять Майка, но Гончая остановила ее. Не требовалось разбираться в электронике, чтобы понять, для чего все это предназначено.

– Помолчи, милая.

Гончая решила не прикасаться к подсоединенным к бомбе проводам, чтобы ненароком не спровоцировать взрыв. На развязывание Майкиных пут тоже не было времени. Что-то подсказывало ей, что времени уже ни на что не осталось.

– Закрой глаза и пригнись, – сказала Майке Гончая, а когда та сделала это, принялась крушить ломом решетчатый контейнер.

Деревянная поперечина, к которой привязали Майку, раскололась после первого удара. Еще несколько ударов потребовалось Гончей, чтобы выломать ее и освободить дочь. Майка тут же протянула к ней опутанные проводами ручки.

– Скорее, мама!

– Бежим!

Но скорее не получилось.

Они даже не успели добежать до дверей, как под вагоном что-то заскрежетало, Гончая решила, что это скребут по рельсам провернувшиеся колеса, а потом… Потом вагон начал крениться в сторону, словно вставал на дыбы. Все ящики с бомбами сдвинулись с места и заскользили вниз, натянув до предела удерживающие их стальные стропы. Но Гончая не сомневалась, что надолго стропы не удержат смертоносный груз. Тогда сорвавшиеся бомбы раздавят их с Майкой в лепешку.

Она подхватила девочку на руки, вытолкнула в дверной проем и прыгнула следом. Упала на что-то твердое, сильно ударившись грудью. Этим твердым оказалась деревянная шпала, болтающаяся на одном железнодорожном рельсе. Другой конец шпалы раскачивался над… пустотой. Под железнодорожным полотном не было земли! А внизу, насколько хватало глаз, клубился уже знакомый Гончей густой дым, пар или туман – дыхание подземного чудовища, расцвечиваемый вспышками пламени, вырывающегося из его пасти.

«Майка», – с ужасом подумала Гончая, уставившись в затянутую дымом пустоту. Мысль о том, что она сама, своими собственными руками бросила дочь в пасть чудовища, едва не лишила ее рассудка.

– Мама! – внезапно прорвался сквозь шорох осыпающейся в пропасть земли тонкий Майкин голосок, и в тот же миг сковавшая Гончую скорлупа оцепенения рассыпалась в прах.

Она вскинула голову. Девочка стояла на рельсах на самом краю обрыва, где железная дорога еще проходила по земле, а не висела над бездной.

– Беги оттуда! Отойди от края!

Слова утонули в вое ветра. Стены провала затряслись, и из бурлящей пелены дыма, огня и раскаленного пара выросла невообразимо огромная морда Зверя.

«Не морда – пасть», – поправила себя Гончая. У нее даже возникло подозрение, что у чудовища вообще нет головы. Она видела под собой только распахнутую пасть, в которой мог поместиться целый железнодорожный состав, а то и не один. Опорой пасти служили сотни, если не тысячи, когтей или коротких суставчатых лап, упирающихся в стены провала, а на всем теле червя их наверняка было во много раз больше. Любое живое существо, заглянувшее в эту живую бездну, неминуемо должно было ощутить свою ничтожность, и Гончая не стала исключением. Она помнила, как в прошлый раз, стоя на краю обрыва, едва не бросилась в пасть чудовища.

Но сейчас ее звала дочь!

Быстро перебирая руками и ногами, она поползла по рельсам в сторону Майки. Чудовищу это не понравилось. До последнего момента Гончая была уверена, что червь не способен на осмысленные действия, но внезапно налетевший вихрь, едва не засосавший ее в пасть монстра, убедил Гончую в обратном.

Железнодорожное полотно, по которому она ползла, затряслось, потом изогнулось и стало закручиваться в спираль. Загруженный авиационными бомбами вагон со скрежетом заскользил по этой спирали, но уже через секунду сошел с рельсов и сорвался вниз.

«Вот и весь хваленый план Стратега», – подумала Гончая, заметив, как рухнувший в пропасть вагон исчез в клубах пара, бурлящего в глотке чудовища. Она произнесла это без злорадства или сожаления, просто констатировала факт.

А ведь она предупреждала Стратега, что червя невозможно убить. Теперь Гончая знала почему. Потому что…

Он не такой, как прочие монстры…

Он пожиратель! Пожиратель рухнувшего мира.

Но Стратег не послушал ее. Он вообще никого не слушал – только себя. Вот и понадеялся на свои хваленые вакуумные бомбы.

Провал и земля вокруг содрогнулись от еще более мощного толчка. Кусок железнодорожного полотна, по которому карабкалась Гончая, подбросило вверх, словно обрывок бумажной ленты. Гончая машинально посмотрела вниз и увидела, что всепожирающая пасть чудовища теперь гораздо ближе. Монстр вылезал из недр земли, вылезал на поверхность! Гончая даже знала, куда он ползет – за Майкой.

Она нашла девочку взглядом. Та отбежала от края обрыва, но, по мнению Гончей, недостаточно далеко. На месте Майки она бы неслась прочь без оглядки. Гончая хотела подать ей знак, не успела – железнодорожное полотно рухнуло вниз, и она вновь потеряла дочь из вида.

Раскачивающиеся над пропастью старые рельсы уже давно должны были оборваться, но каким-то непостижимым образом пока держались, хотя половина шпал с них уже отлетела. Это вселяло в Гончую надежду, что она сумеет выбраться из бездны до того, как останки железной дороги обрушатся в пасть чудовища. До края провала оставалось всего несколько метров. Еще немного усилий.

«Дочь, я иду к тебе».

И она успела. Дотянувшись до лежащей на земле шпалы (предыдущая болталась над пустотой), Гончая вытянула себя из пропасти и вывалилась на поверхность.

– Майка!

Но Майки здесь не было. Вместо нее Гончая увидела несущуюся навстречу дрезину, в которой что-то кричали и беспорядочно размахивали руками темные фигуры. Она узнала только Палача, вернее его широкоплечий силуэт, хорошо различимый на фоне летящих из-под колес огненных искр. Дрезина двигалась по путям с заблокированными колесами! Одна из фигур спрыгнула с дрезины и покатилась по земле. Тоже в сторону бездны.

Гончая почувствовала, как какая-то сила тянет ее назад, и, наконец, поняла, что происходит. Пока она ползла по шпалам, выбиралась на поверхность, провал увеличился на сотни метров (червь расширил свою нору!) и превратился в воронку с наклонными стенами. Все, что оказалось на краю воронки (даже дрезина, на которой их с Майкой сюда привезли), покатилось вниз, в пропасть. К червю в пасть!