Сергей Москвин - Пифия

– Эй! – еще с порога сердито крикнул он бармену, но заметив обернувшуюся к нему Гончую, расплылся в довольной улыбке. – Катана, твою медь! Каким ветром?!

«Именно, ветром», – мрачно подумала Гончая, вспомнив сбивающий с ног шквал, едва не засосавший их с Майкой в пасть гигантского червя.

Пока она вспоминала пережитый кошмар, Коленвал доковылял до стойки бара. Он вполне освоился с деревянной подпоркой и довольно шустро перемещался на своих троих.

– По делу здесь или так, соскучилась?

– Соскучилась, – улыбнулась Гончая, подвинув старому знакомому стакан самогона, который специально для него и заказала.

– О! Это я понимаю, – довольно крякнул тот и залпом проглотил мутную жидкость.

Гончая исподтишка взглянула на Майку. Ей совсем не хотелось, чтобы девочка привлекла внимание Коленвала. Но Майка неподвижно сидела на своем месте и даже не глядела в их сторону. Какой-нибудь посторонний наверняка подумал бы, что, кроме своей кружки с чаем, ее сейчас вообще ничего не интересует. Вот и отлично.

После первого стакана Коленвала потянуло на разговоры, поэтому от барной стойки он и Гончая переместились за столик, на который сообразительный бармен, знающий вкусы своего завсегдатая, тут же выставил бутыль самогона и тарелку с грубо наструганными ломтями свиной колбасы.

– Ты молоток, Катана! – принялся рассказывать Коленвал. Он глотал самогон, словно это была обычная вода, и, несмотря на внушительный вес, быстро пьянел. – Заказчик твой… ну, ты помнишь! Остаток занес. Полностью рас…считался. Еще про какого-то Шерифа спрашивал. Ну, да это его дело.

– Потом куда отправился? – лениво поинтересовалась Гончая. Она расположилась за столиком так, чтобы держать Майку в поле зрения, а своего собеседника, наоборот, усадила спиной к девочке.

– Потом? – переспросил Коленвал. – А! На Кузнецкий пошел, а оттуда вроде на Баррикадную. Да и шут с ним! Ты-то как? Чем промышляешь?

Гончая усмехнулась.

– Бегаю. С людьми встречаюсь. Вот недавно Сиплого встретила. Не рассказывал?

– Сиплый, Сиплый? – Коленвал нахмурился, долго тер ладонью переносицу, после чего выдал: – Ты про того хмыря, который тот твой заказ перехватить хотел? Так я его после того раза и не видел. Слышал, он вроде на Таганскую подался или еще куда.

– Ну, не видел и не видел. Не бери в голову, – успокоила его Гончая.

Она с удовольствием продолжила бы беседу. Коленвал был общителен и наблюдателен, от него можно было получить немало полезных сведений. Но опьяневший собеседник начал терять нить разговора. Следовало переходить к сути, пока он окончательно не вырубился. Иначе можно было вообще остаться ни с чем.

– Ганзейская ксива нужна. Надежная, – поймав уже осоловелый взгляд Коленвала, сказала Гончая. – Поможешь?

– Ксива? Ган…зейская? – вновь переспросил Коленвал и рыгнул. Его довольное лицо менялось на глазах. Под конец он сморщился, словно у него внезапно разболелся зуб, и помотал головой. – Здесь толковых мазил нет. С тем, что они малюют, сразу спалишься.

По-видимому, он посчитал вопрос закрытым, но Гончая не отвела взгляд.

– Поможешь или нет?

И Коленвал сдался.

– Знаю я одного спеца. Берет дорого, но ксивы варганит – не подкопаешься.

– Сведи.

– Не здесь он. На Новокузнецкой обретается. Я тебе записку черкну, что ты от меня. А дальше сама.

Гончая кивнула.

– Как зовут твоего спеца?

– Очко.

– Что, жопа больная или срет часто? – ухмыльнулась Гончая, но Коленвал не поддержал ее шутку.

– Картами шуршит, катала, оттуда и прозвище. И по ксивам мастак.

Гончая на секунду задумалась. В рухнувшем мире каждый зарабатывает и выживает, как может. Да и ей без разницы, кто будет делать фальшивый паспорт – гравер, художник или карточный шулер. Лишь бы по этому паспорту попасть на Кольцо. Она снова кивнула.

– Пиши записку.

Теперь можно было уходить. Чтобы Коленвал не заметил ее маленькой спутницы, Гончая собиралась вывести его из бара и там распрощаться, но делать этого не пришлось. Допив в одиночку литровую бутыль самогона (Гончая лишь для вида пригубливала свой стакан), Коленвал уронил голову на грудь и захрапел.

Убедившись, что это не притворство и опьяневший собеседник действительно заснул, Гончая подмигнула Майке и кивнула в сторону выхода. Но девочка никак не отреагировала на поданные знаки. Она все так же сидела на своем месте, уставившись неподвижным взглядом в полупустую чашку.

Луч мощного аккумуляторного фонаря, способного освещать туннель на несколько десятков метров, попросту утонул в темноте. Стратег до предела повернул кольцо рефлектора, регулирующее яркость света и ширину луча, но ничего не изменилось. Только световой конус стал у́же, а тьма по краям – гуще и чернее. Когда он покидал это место несколько дней назад, здесь все было по-другому, не так, как сейчас.

Там, где прежде стояла бронированная входная дверь, начинался непроглядный мрак. Дверь из многослойной броневой стали, почти в полторы тонны весом, просто исчезла! Вместе со входом исчезла железобетонная стена в полметра толщиной и все, что находилось за ней! Исчез весь бункер! Жилые комнаты, коридоры, кухня, уборная, душевая, лазарет, исследовательская и медицинская лаборатории, склады и прочие служебные помещения с охраной и всем персоналом провалились под землю!

Стратег уже понял, что произошло нечто ужасное, когда в туннеле, ведущем к его личному бункеру, где он поселил провидицу, стали попадаться кучи осыпавшейся земли и обломки выкрошившегося бетона, но окончательно осознал это только сейчас. Рука невольно дрогнула, и световой луч отклонился вниз, к краю пропасти.

Он поводил фонарем из стороны в сторону, но везде видел одно и то же – обрыв, напоминающий скошенный край огромной воронки, а за ним – непроницаемая для слабого электрического луча пустота. До обрыва было метров пятнадцать, около двадцати шагов, и необъяснимое, но очень сильное желание подталкивало Стратега к тому, чтобы пройти эти двадцать шагов, подойти к краю воронки и заглянуть в пропасть. Лишь естественный страх и доводы рассудка удерживали его от этого самоубийственного поступка.

Наверное, те же противоречивые чувства одолевали и тех людей, которые неподвижными фигурами застыли за спиной Стратега и кого Майка не смогла распознать. Но в отличие от Стратега и его спутников она видела и слышала и кое-что другое. Из провала доносился шум. Словно там, на недоступной фонарям глубине, в вечном мраке бурлит и клокочет вода. Но бурлила не вода. Это шипел пар, вырывающийся из глотки членистоногого чудовища. Когда клубы пара касались каменных стен, камень становился мягким, как топленый жир, что позволяло монстру с легкостью прогрызать себе ходы в толще земных недр.