Сергей Москвин - Пифия

– Ставки? – Очко уже забрал со стола разлетевшиеся кости и держал перед собой измазанную мелом доску, и хотя он обращался ко всем игрокам, смотрел исключительно на Гончую. Все прочие за столом тоже глазели на нее.

– Играешь, отчаянная? – спросил Сутулый.

Гончая под столом слегка подтолкнула Майку коленом, потом ущипнула ее за руку, но все оказалось тщетно. Девочка ни на что не реагировала.

Майка сразу узнала злого и грубого человека, который приходил на Маяковскую вместе с толстым барменом, разыскивающим ее сестру. Майка хорошо помнила, как он дважды ударил сестру, требуя вернуть долг. Но рядом с женщиной-кошкой она никого не боялась.

Лицо злого человека недолго стояло у Майки перед глазами. Как только он вошел в палатку, вокруг него начала сгущаться темнота. В одно мгновение тьма заполнила все вокруг, а когда Майкины глаза пробились сквозь мрак, она увидела гигантского подземного червя, ворочающегося в своей каменной пещере. Все тело сжалось от ужаса, и Майка, как когда-то в раннем детстве, изо всех сил обхватила мамину руку.

Из пасти червя вырывались клубы густого едкого дыма. Дым был таким горячим, что все живое, соприкоснувшись с ним, мгновенно превращалось в пепел. Даже каменные стены пещеры начинали плавиться, как плавится свечной воск, когда червь изрыгал на них свое раскаленное дыхание, что позволяло чудовищу проделывать новые ходы в толще земли.

Но сейчас монстр не просто полз вперед. Вот гигантская голова-пасть повернулась в сторону, но едва ощетинившееся тысячами лап-когтей кольчатое тело устремилось за ней, червь снова изменил направление движения. Чудовище как будто что-то искало под землей. Или кого-то…

Следующее изображение. Живые картинки или образы, как их называл Стратег, сменяли друг друга с головокружительной быстротой, как в той чудесной игрушке – калейдоскопе , которая была у Майки в проглоченном червем подземном бункере.

Только что она видела окутанного раскаленным дымом гигантского кольчатого монстра, прогрызающего себе путь в толще земли, и вот уже перед глазами пожилой человек с изображением книги, нарисованной на выбритом виске – брамин, как назвала его женщина-кошка. На нем необычная одежда – длинный, до самого пола, серый халат, подпоясанный широким поясом. Брамин смотрит на большую карту метро с какими-то пометками (Майка знает, что все эти пометки он сделал сам) и что-то говорит внимательно слушающему его Стратегу. Тот тоже смотрит на карту метро, молчит и хмурится. И чем дольше говорит брамин, тем больше хмурится Стратег.

Новый поворот калейдоскопа, только вместо красивого узора из цветных стеклышек перед глазами Майки залитая светом комната. В ней трое: Стратег, его охранник и Шериф. Второго охранника Стратега Майка не видит, но знает, что он рядом – стоит за запертой дверью. На этот раз говорит Стратег. Слов не слышно, но Майка знает, что ему нужно. Он хочет и не просто хочет, а требует, чтобы Шериф куда-то пошел, туда, где опасно, и принес что-то оттуда.

Опять Стратег, но комната уже другая, темная. Он там один. Нет, не один. В темноте скрываются другие люди. Ни лиц, ни фигур не разобрать. Опасные люди. Они тоже работают на Стратега, служат ему – ищут людей по его приказу. И убивают, если он этого потребует. На этот раз речь о… Майкиной маме! Тот, к кому обращается Стратег, хочет ее убить, но Стратег не разрешает, потом добавляет что-то еще, и рот скрывающегося в темноте человека растягивается в зловещей улыбке. Майка щурится, стараясь рассмотреть его, но видит только белеющие во тьме оскаленные зубы.

Милая, родная, тебе плохо?!

Майка все-таки слышит чей-то голос. Он похож на мамин. Или нет? Ни Стратег, ни скрывающиеся в темноте люди не знают о ее незримом присутствии. И никто из них не назвал бы ее родной и милой.

Очнись, милая, очнись!

Мама целует ее в лоб, потом в щеки. Майка открывает глаза и видит перед собой женщину-кошку. Но та смотрит на нее точь-в-точь, как мама.

– Тебе лучше? – спрашивает женщина-кошка и, когда Майка с благодарностью пожимает ей руку, объясняет собравшимся за столом мужчинам: – Дочь плохо переносит духоту. Мы, пожалуй, пойдем.

В палатке действительно душно, но не так, чтобы от этого падать в обморок. Женщина-кошка врет игрокам, чтобы обезопасить Майку, чтобы те не узнали о ее способностях.

– Куда?! – внезапно восклицает лысый ведущий. Он не нравится Майке так же, как не нравится сутулый человек, избивший ее сестру. – Раз выиграла – играй еще!

Женщина-кошка обхватывает под столом Майкину руку. Ей нужно знать результат, чтобы правильно сделать ставку, но Майка не может ей помочь. Она так напугана калейдоскопом последних видений, что просто не в состоянии разглядеть положение выброшенных игральных костей. Сказать об этом нельзя – по условиям игры Майка немая, и она виновато жмет руку женщине-кошке.

Но что это?! Женщина-кошка приняла этот жест за подсказку и поставила половину всех своих патронов на цифру два. Она ошиблась! Все за столом замирают. Майка тоже. Она дергает женщину-кошку за руку, чтобы привлечь внимание. Они смотрят друг другу в глаза, и к женщине-кошке приходит понимание. Она меняется в лице, хочет отменить ставку, но уже поздно. Ведущий останавливает ее повелительным жестом и выбрасывает кости.

«Пожалуйста, пусть будет один-один!» – шепчет про себя Майка, глядя на катящиеся по столу игральные кубики. Первым останавливается черный. Один! Белый продолжает катиться. Майка слышит, как рядом тяжело дышит женщина-кошка. Она тоже следит за кубиком и все сильнее и сильнее сжимает под столом Майкину руку. Потом все звуки исчезают, как и боль в руке. Остается только переворачивающийся кубик. Еще переворот, еще…

«Стой!» – кричит ему Майка. И кубик замирает, открыв взорам всех присутствующих грань с единственной черной точкой. Один-один!

Установившаяся в палатке тишина взрывается криками и злобными ругательствами, но Майка их почти не слышит. У нее кружится голова, и очень трудно дышать. Надо бы выйти на воздух, там ей наверняка станет лучше. Но голова кружится все сильнее, и слабость такая, что она даже не может пошевелиться.

Встать из-за стола Майка не смогла, и Гончей снова пришлось взять ее на руки. На этот раз малышка не потеряла сознание, но «угадывание» результатов игры вымотало ее так, словно она целый день без еды и отдыха ворочала неподъемные камни. Хотя, кто знает, какие нагрузки ей приходится выдерживать в своем особенном состоянии. Может, это еще тяжелее.

Выбравшись из палатки, Гончая отнесла девочку к краю платформы и осторожно положила на пол. Мешок с выигрышем, где позвякивали почти три с половиной сотни патронов, пристроила рядом. Местная публика не обратила на них внимания, тем более никто не предложил свою помощь, чему Гончая была только рада. В рухнувшем мире лишнее внимание почти всегда означало лишние хлопоты, а им обеим сейчас особенно следовало избегать лишнего внимания.