Сергей Москвин - Пифия

На мгновение, когда шторка сдвинулась в сторону, Гончая что-то заметила в глубине подсобки. Неподвижно застывшие человеческие фигуры, висящая на крюках одежда или просто фикция, мираж? Если бы можно было рассмотреть получше. Но откинутая брезентовая занавеска тут же вернулась на место, отрезав от ее взора все, что находилось внутри.

– Что там? Что ты увидела? – подала голос Майка, заметив ее волнение.

– Ничего, все в порядке, – успокоила девочку Гончая. – Просто показалось. Давай уже есть, садись за стол.

Скорее всего, ей действительно показалось. Переволновалась за Майку, вот и мерещится невесть что. Если рассудить здраво, что делать Сутулому в подсобке новокузнецкого бара, расположенного в четырех перегонах от его родной Белорусской? Какие у него могут быть общие дела с местным шашлычником? И все-таки лучше принять меры предосторожности. Только мертвецам нечего опасаться, а для живых осторожность никогда не бывает лишней.

– Помнишь, как мы ночевали в туннеле?

Пока Гончая размышляла об увиденном, Майка, оказывается, уже разломила на части крысиную тушку и сейчас с удовольствием обгладывала мелкие косточки. Ответить с полным ртом она не смогла и ограничилась простым кивком, после чего быстро прожевала находящееся во рту мясо и спросила:

– Мы будем снова спать в туннеле?

– Возможно, – уклончиво ответила Гончая. – Если не найдем укромного места. Ты как, выдержишь?

Прежде чем ответить, Майка обдумала перспективы ночевки в туннеле (при этом у нее сделалось такое не по-детски серьезное лицо, что Гончая не смогла сдержать улыбку) и кивнула:

– Если ты будешь со мной, выдержу.

– Договорились, – еще шире улыбнулась Гончая. – Но я все же надеюсь, что нам этого делать не придется.

Сейчас, когда она смотрела в перемазанное жиром лицо Майки, видела перед собой ее сияющие от удовольствия глаза, совсем не хотелось думать об опасности. Тем более что в обеденный зал вернулся шашлычник с пакетом сушеных грибов и принялся разливать в металлические кружки свежезаваренный чай.

Шум в ушах и чей-то голос неразборчиво, как эхо, а перед глазами собственные ноги… Гончая пошевелилась, поняла, что стоит, но не смогла сдвинуться с места.

– Стой. Не рыпайся, – раздалось за спиной. И тут же кому-то другому: – Эта очухалась!

Понятно: сзади ее держат за руки. Связывать не стали, но все тело как будто ватное. Кружится голова и немного тошнит. Похоже на отравление. Где же она прокололась?

Сделав усилие, Гончей все же удалось приподнять голову и осмотреться. Из станционного бара она попала в какой-то темный подвал с низким потолком, где единственным источником света была чадящая масляная лампа, стоящая на полу в двух шагах от нее. Причем Гончая совершенно не представляла, как здесь оказалась. Последнее, что осталось в памяти, как они с Майкой сидят за столом, едят жареных крыс и пьют грибной чай. Чай! Не иначе шашлычник, прежде чем подать его, сыпанул в кружки какой-то отравы!

– Уже? Я думал, дольше проспит, – подтвердил ее предположение знакомый голос, и вступившая в круг света темная фигура окончательно превратилась в сутулого подручного Калгана.

– Видно, зелье протухло. Мелкая-то вообще не отрубилась, – заявил в ответ тот, кто держал Гончую за локти.

– Милая, с тобой все в порядке? – быстро спросила она.

– Да, мама, – тут же раздался из темноты звонкий голос Майки.

Значит, их держат вместе! Вглядевшись во мрак, Гончая смогла рассмотреть лишь хрупкую детскую фигурку, но голос, без сомнения, принадлежал Майке. Рядом с девочкой маячила размытая тень третьего похитителя. Похоже, в подвале больше никого не было.

– Хватит болтать, – рявкнул Сутулый. Он приблизился к Гончей вплотную и ткнул ей в лицо узел с остатками выигрыша. – Здесь нет и пятидесяти пулек! Где остальные?

– А тебе-то что?

Ее наглость отчего-то пришлась Сутулому по душе. Он даже довольно улыбнулся.

– Она это. Вон какая борзая, – заявил громила, обращаясь к своим подельникам. – Я сразу понял, что это она хозяину глаз вынесла, а вы сомневались.

– Мне все равно, что ты себе вообразил. – Гончая пожала плечами. Держали ее крепко, но вырваться, пожалуй, можно. Но что дальше? Она одна – их трое. Все вооружены. И у них Майка, а девочке без ее помощи не освободиться.

– Ошибаешься, – рассмеялся Сутулый в ответ на ее слова. – Это тебе только кажется, что все равно. А на самом деле разница между тем, как умирать: быстро или медленно, просто огромная. Я могу сделать так, что ты будешь мечтать о скорой смерти.

С этими словами Сутулый вытянул из-за голенища длинный и узкий клинок и прижал лезвие к щеке Гончей. Подобные ножи продавались в метро практически на каждой станции, их популярность объяснялась тем, что этими ножами было очень удобно резать свиней. Ну и людей, конечно.

– Не трогай маму! – вступилась за Гончую Майка.

Та не ожидала такого от своей маленькой спутницы и, чтобы успокоить девочку, поспешно сказала:

– Не волнуйся, милая. Он меня не убьет, потому что тогда ему придется нести на Белорусскую мое тело. Иначе хозяин не поверит.

– Умная, да? – усмехнулся Сутулый. То, как он это произнес, не понравилось Гончей. Еще больше ей не понравилось, что он не убрал нож от ее лица. – Только мне не нужно тащить тебя целиком. Хозяину для опознания и одной твоей башки будет довольно. Вот ее я тебе и отрежу.

Похоже, он не врал. Дело принимало скверный оборот.

– А с мелкой что делать? – обратился к Сутулому третий похититель, который держал за шиворот Майку.

– В бордель на Цветном продадим. Там малолетки в цене, – не задумываясь ответил тот и вновь повернулся к Гончей: – Мы отвлеклись. Говори, где спрятала остальное бабло, и обещаю, что умрешь быстро, а иначе…

– Отпусти маму и уходи! Все уходите и останетесь живы!

В первый миг Гончей показалось, что она ослышалась. Но нет, говорила Майка! Это был ее голос. И он звучал так, что ему нельзя не поверить.

Сутулый даже подскочил на месте, а его глаза буквально вылезли из орбит от удивления.

– Чего?! – взревел он. – Чё ты несешь, сопля мелкая?!

– Уходите или вы все умрете! – твердым голосом повторила Майка. Она совершенно не боялась Сутулого и его людей, ее спокойствию можно было только позавидовать.

Зато самого Сутулого буквально затрясло от злости.

– Ты… ты думаешь, испугала меня?! – он резко повернулся к Майке. При этом полы его утепленной кожаной куртки широко распахнулись, и Гончая увидела у него за поясом свой «ТТ». Собственный ствол он носил в закрытой кобуре, а отобранный у нее засунул себе под ремень. – Меня многие пугали, но я никого не боюсь! Ни тебя, ни твою гребаную мать!

Сутулый рванулся к Майке, но Гончая остановила его: