Сергей Москвин - Пифия

Стратег проигнорировал стул и уселся прямо на стол. Видимо, решил, что таким образом общение будет более доверительным. Одной ногой он упирался в пол, а другой покачивал в воздухе. Эта его болтающаяся нога раздражала Гончую даже больше его слов.

Стратег был трезв. Во всяком случае, спиртным от него не пахло. А вот Гончая бы с удовольствием надралась. Но выпить ей никто не предлагал. Приходилось терпеть. Терпеть и слушать.

– За кого ты меня принимаешь? Я, наоборот, велел обойтись без лишнего рукоприкладства. Вот если бы ты стала сопротивляться… А ты, кстати, стала: вытащила пистолет, начала стрелять! Так что разбитое лицо – это его личная инициатива.

Пока Стратег говорил все это, его нога успела качнуться двенадцать раз: шесть раз в сторону сидящей напротив Гончей и столько же в противоположную.

Она сидела на табурете, который привинчен к полу, потому что находилась в допросной. Стол предназначался для следователя, только самого следователя нет, да и Стратег расположился не за столом, а на нем, и на допрос это вовсе не похоже. Но ведь не для того, чтобы потравить свои байки, он приказал схватить ее и притащить сюда.

Стратег заметил, куда направлен взгляд его слушательницы, замолчал и перестал болтать ногой. Однако стоило ему снова заговорить, и его нога, обутая в утепленный ботинок довоенной поры, вновь начала раскачиваться туда-сюда.

У Стратега была хорошая обувь, как и все вещи, которые он носил, но Гончую в первую очередь интересовали ботинки. За два десятилетия их кожа должна была высохнуть и растрескаться, но этого не произошло. Стратег следил за своей обувью: чистил, смазывал (сам или нет – не имеет значения) и регулярно менял. А если у него есть возможность менять обувь и переодеваться, значит, разрушенный червем бункер – не единственное его убежище. Где-то в метро имеется другой или другие подобные объекты.

Стратегу было наплевать, о чем она думает. Он торопился высказаться.

– Не так уж сильно тебе и досталось. Нос не сломан, все зубы на месте, да и разбитые губы уже подживают.

Это верно – зубы и все лицевые кости целы. Но не потому, что тот, кто ударил ее лицом об стол, пощадил свою пленницу. Он-то как раз собирался раздробить ей нос. Просто она успела в последний момент повернуть голову, поэтому пострадали только щека и губы.

– Ударив тебя, он, конечно, перестарался, и будет за это наказан. Но его вполне можно понять. Он ведь зол на тебя не меньше, чем ты на него. А может, и больше. Ты ведь оставила его с носом, когда сбежала.

«А он меня – с отбитыми внутренностями, гноящимися ожогами и исполосованной спиной!» Гончая с трудом сдержалась, чтобы не выкрикнуть это вслух. Наверняка именно этого Стратег и добивался. Он специально тянул паузу, чтобы дать ей возможность ответить, а когда реакции не последовало, продолжил:

– Другой вопрос, почему я скрыл от тебя, что он жив. Только не говори мне, что тебя это не интересует.

Гончей это было действительно не интересно. Как только она поняла, что мучивший ее палач работает на Стратега, ей сразу стало все ясно. Но она терпеливо выслушала ложь, которую он озвучил.

– Я сделал это ради тебя. Да-да, ради тебя! Как бы странно это ни звучало. Вот что произошло, если бы ты узнала правду? Ты бы полезла на Лубянку, чтобы прикончить своего мучителя. Это и прежде было форменным самоубийством, а после того, как на тебя объявили охоту по всей Красной Линии, тем более. Никому бы ты не отомстила, а сама попалась. Если бы тебя не застрелили при аресте, то снова отдали тому же следователю. И на этот раз он бы не позволил тебе сбежать. Мне такая перспектива совсем не понравилась, поэтому я и солгал тебе насчет его смерти.

– Пожалел? – Гончая все-таки заговорила. Сколько уже можно молчать?

Стратег этого не оценил или сделал вид, что не заметил.

– Да, пожалел. Хотя ты мне и не веришь.

«Не меня ты пожалел, а хорошую ищейку, приносящую тебе лакомые куски. И еще прикормленного зверя, загрызающего по твоей указке неугодных людей».

– Ладно, хватит воспоминаний. Чего тебе от меня на этот раз надо?

В первую очередь Стратег охотился за Майкой, но сбежавшая от хозяина Гончая ему зачем-то тоже понадобилась. Иначе палач выпотрошил бы ее в палатке Очко прямо на игровом столе.

– Доверия и взаимопонимания! – Стратег даже всплеснул руками, чтобы продемонстрировать собеседнице бестактность ее вопроса. – За все время нашего знакомства ты видела от меня только хорошее!

«Не считая множества раз, когда меня могли убить, и нескольких случаев, когда активно пытались это сделать».

– А что видел я? Череду совершенно незаслуженных обид. Последний случай – это вообще из ряда вон. Ты похитила ребенка, о котором я заботился, сбежала с ним, заставила меня искать вас.

– И как же твои псы меня нашли?

– Не они, а я! – заявил Стратег. Его прямо-таки переполняло самодовольство. – Их задачей было только доставить тебя и девочку ко мне. А найти, в общем-то, было не сложно. Ты же сама оставила пограничникам свой паспорт, а те, в свою очередь, запомнили, что ты была с девчонкой лет пяти-шести. Я сразу сообразил, что тебе понадобится новый паспорт, использовать полученные от меня документы ты по понятным причинам не станешь, значит, обратишься к своим старым связям. Мои люди проверили изготовителей фальшивых документов и выяснили, что у одного из таких дельцов с Новокузнецкой молодая женщина с маленькой девочкой недавно заказала ганзейский паспорт. Дальнейшее, полагаю, ясно.

– Очко жив?

– Это тот изготовитель фальшивок, который тебя сдал? – уточнил Стратег. – Честно говоря, понятия не имею, но думаю, жив. Какой смысл убивать того, с кем всегда можно договориться?

Гончую, как и Стратега, Очко совершенно не интересовал. Даже злости за предательство она к нему не испытывала. Ведь работающий на Стратега палач и не оставил ему выбора. Вернее, выбор был только такой – помочь палачу схватить явившуюся за паспортом женщину или сдохнуть.

– Как видишь, я абсолютно честен перед тобой и, по-моему, заслуживаю доверия.

– Тогда ради доверия, может быть, снимешь с меня браслеты? – с этими словами Гончая протянула к Стратегу скованные наручниками запястья.

К такому повороту он не был готов, даже ногой перестал болтать – настолько задумался. Но, в конце концов, решил не рисковать.

– Я оставлю ключ на столе. Освободишься, когда я уйду. Не хотелось бы, чтобы ты набросилась на меня.

Гончая пожала плечами. Она не надеялась, что Стратег снимет с нее наручники, но попытаться все равно стоило. Да и не собственное положение волновало ее сейчас.

– Майка где?

– В безопасности. – Стратег явно подготовился к этому вопросу, иначе бы он так быстро не ответил. – Я пущу тебя к ней, если ты докажешь, что тебе можно доверять. Говорю об этом прямо, чтобы между нами не было непонимания.