Сергей Москвин - Пифия

Женщина-кошка считала, что для них обеих так будет безопаснее. Она даже не стала выходить на платформу, чтобы не показываться на глаза жителям станции, поэтому всю прошлую ночь и остаток дня они провели в подвале, где были застрелены похитившие их бандиты.

Майке совсем не хотелось ночевать там, хотя в подвале было сухо и довольно тепло. Гораздо теплее, чем в продуваемом сквозняками туннеле, где они с женщиной-кошкой заночевали в первый раз. Но сейчас ее не покидала мысль, что в любой момент пол подвала, а вместе с ним и сама Майка с женщиной-кошкой могут провалиться в пасть огромного подземного монстра, и чувство страха не позволило уснуть.

На следующий день Майка чувствовала себя так плохо, что с трудом смогла подняться на ноги, но вовсе не из-за того, что всю ночь не сомкнула глаз. Ночь тут была совсем ни при чем. Поселившийся в душе страх лишил ее сил. Он, как тот гигантский червь, грыз ее изнутри, высасывая все соки и отравляя своим ядом.

Перед тем как отправиться за паспортом, женщина-кошка досыта накормила Майку копченой свиной колбасой, которую нашла у бандитов, и напоила водой из фляжки. Обильная еда придала сил, но не избавила от страха и не подняла настроение. К тому же откуда-то появилось ощущение надвигающейся неотвратимой беды. Оно не было вызвано очередным видением – после того как Майка покинула палатку Очко, она больше ничего не видела. Но и без новых видений Майка чувствовала, что новая беда связана с ужасным подземным чудовищем.

И вот она шагала по платформе (выбраться из подвала оказалось совсем не сложно, женщина-кошка запросто нашла ведущую наверх железную лестницу) и так же, как ее спутница, настороженно глазела по сторонам.

Женщина-кошка подготовилась к любым неожиданностям. У нее под одеждой спрятаны два пистолета: свой и тот, который она забрала у главаря похитителей, и два бандитских ножа. Большое и тяжелое ружье она брать не стала, но не выбросила и не оставила в подвале, а аккуратно спрятала под лестницей, когда выбиралась на платформу. Она, как всегда, держалась настороже, хотя никто из замеченных Майкой людей не собирался на нее нападать. Они будто чувствовали силу женщины-кошки и сами уступали ей дорогу.

Возле палатки, где вчера шла игра, никого не было. Женщину-кошку это насторожило, но она все-таки заглянула внутрь. Майка протиснулась следом. В палатке оказалось пусто. Так в первый момент решила Майка, но потом заметила за игровым столом неподвижную фигуру лысого человека и поняла свою ошибку. Он был взволнован и напуган не меньше Майки, хотя и пытался это скрыть. Отчего бы ему бояться? Он же не знал про червя.

– Пришла? – обратился лысый к женщине-кошке, жестом приглашая зайти.

Но женщина-кошка не спешила внутрь.

– Ты один? – спросила она.

– Один. – Сидящий за столом человек энергично кивнул. – Кому здесь еще быть? – Словно желая убедиться, что в палатке больше никого нет, он демонстративно огляделся.

– Сделал? – задала новый вопрос женщина-кошка.

Она не уточнила, что ее интересует, но и лысый человек, и Майка поняли, что речь идет о паспорте.

– Как договаривались. – Лысый достал откуда-то плоскую книжечку и кинул на середину стола.

Майка никогда не держала в руках ганзейский паспорт, да и никакой другой не держала. Но документ, который отобрали у женщины-кошки пограничники, и тот, который бросил им лысый, выглядели очень похоже. Во всяком случае, издалека.

Видимо, женщина-кошка ожидала от лысого подвоха, иначе она бы не удивилась, увидев готовый паспорт. Наверное, поэтому и не спешила забирать. Прежде чем приблизиться, она опустила руку в карман, где спрятала один из пистолетов, и лишь после этого вошла. Ее взгляд был прикован к человеку за столом, но тот не двигался.

Майка заметила каплю пота на его щеке. В палатке, конечно, не холодно, но и не настолько жарко, чтобы вспотеть. Женщине-кошке это тоже показалось странным.

– Ты заболел? – поинтересовалась она.

– Нет. С чего ты взяла?

– Пот на щеке.

Лысый на мгновение застыл, после чего вытер щеку.

– Знобит что-то.

Может, это действительно так. Даже, скорее всего, так, но почему тогда его лицо побледнело от страха, а руки на столе мелко дрожат.

– А сказал, что… – начинает женщина-кошка.

Больше она ничего не успела сказать. Стены палатки будто взлетели вверх, и внутрь ворвались серые люди. Майке они казались серыми, потому что одеты в одинаковые серые комбинезоны. И все трое набросились на женщину-кошку. Двое заламывали ей руки, она пыталась вырваться, но не смогла – слишком неравны силы. Женщина-кошка одна, а тех, кто на нее напал, трое. Ей все-таки удалось вытащить из кармана пистолет. Майка с надеждой смотрела на нее. Вот! Сейчас…

Но чужие грубые руки накрепко вцепились в женщину-кошку, не давая ей поднять оружие, и выпущенная ею пуля вонзилась в пол. А потом третий мужчина вырвал у нее пистолет, схватил за волосы и ударил лицом об стол. Так сильно, что по столу разлетелись брызги крови.

Майка оцепенела от страха. Все произошло настолько быстро – только что, кроме лысого, женщины-кошки и ее самой, в палатке никого не было, и вот уже здесь орудуют ворвавшиеся снаружи люди в серых комбинезонах, – что она даже не успела осознать случившееся. Лишь когда заметила кровь на лице женщины-кошки, до Майки наконец дошло – серые избивают ее названую мать!

– Не трогайте маму! – крикнула она, забыв, что изображала немую, и вообще – обо всем, даже о гигантском черве.

Со сжатыми кулачками Майка набросилась на предводителя серых – именно он ударил маму лицом об стол. Он крупнее остальных, такого же роста, но гораздо шире в плечах, с большой шишковатой головой и мускулистой шеей, такой короткой, что кажется, голова торчит сразу из плеч. Зато у него длинные и сильные руки, и он, отмахнувшись словно от назойливого комара или мухи, опрокинул Майку на пол.

В падении она ударилась затылком о край стола. Это очень больно, гораздо больнее тех жалких толчков, которые она успела отвесить главарю серых. Он их, наверное, даже не почувствовал. Зато у Майки перед глазами вспыхнули искры, не красные или желтые, какие взлетают над пламенем костра, совсем черные. Они застилали глаза, а Майка очень хотела понять и разобраться, что же происходит! И главное ей все же удалось увидеть.

Вот предводитель серых поднял за волосы женщину-кошку и прошептал ей в ухо:

– Ну, здравствуй, красавица. Наверное, уже забыла меня. А я все помню. Каждую родинку, каждый волосок на твоей нежной коже. И каждый рубец на спине.

Он старался говорить с нежностью. Но от этой «нежности» Майку пробирал озноб. А потом кружащие перед глазами черные искры погасли окончательно, и она увидела разбитое лицо своей названой матери. Таких лиц ей еще видеть не приходилось. На нем отразились ужас, изумление и жгучая ненависть.