Сергей Москвин - Пифия

Из туннеля, как обычно, тянуло сквозняком, и Майке на этом освежающем ветру сразу стало лучше. Лицо порозовело, затуманившийся взгляд приобрел осмысленное выражение. Девочка покрутила головой по сторонам и, убедившись, что они уже не в игровом притоне, спросила:

– Мы выиграли?

– Благодаря тебе, – Гончая похлопала набитый патронами мешок. Очко хоть и негодовал из-за своего проигрыша: рычал и брызгал слюной, но расплатился сполна.

– Теперь ты сможешь купить паспорт?

– Теперь… – Гончая не договорила. Из палатки Очко друг за другом вышли Сутулый и остальные игроки. Даже черноусый решил наконец прекратить игру или спустил все до последнего патрона, включая те, что вернула ему Гончая. – А ну-ка, пойдем.

Майка легко поднялась на ноги, хотя только что лежала без сил (для ребенка, да и для взрослого, она поразительно быстро восстанавливалась), и последовала за своей спутницей.

Нельзя было упускать момент, пока Очко оставался в своей палатке один. Разговор с ним не предназначался для чужих ушей, а в любую минуту в притон могли заявиться новые игроки. Гончая не стала тратить время и еще с порога объявила:

– Я по делу.

Очко хмуро взглянул на нее, но все понял правильно и махнул рукой заступившему дорогу охраннику.

– Обожди снаружи. Ко мне никого не впускать, кроме… Ну, сам знаешь.

Едва охранник скрылся за пологом палатки, Гончая выложила на игровой стол перед хозяином притона расписку ганзейского банка.

– Это аванс, остальное при получении паспорта.

– Э-э, нет, – злобно ощерился Очко. – Никаких авансов. Хочешь чистую ксиву, плати сразу.

По непримиримой позе и вытаращенным глазам, было ясно, что спорить с ним бесполезно. Из-за своего недавнего проигрыша Очко уперся рогом и от своих слов не откажется. Гончая неохотно развязала мешок с выигрышем и отсыпала недостающую сумму.

– Давно бы так, – взгляд шулера и изготовителя фальшивок сразу потеплел. В глазах даже промелькнуло что-то человеческое. – Завтра к вечеру сделаю.

Что ж, надежный паспорт за час на коленке не нарисуешь.

– Не вздумай меня кинуть.

– Я таким делами не занимаюсь, – изобразил «натуральную» обиду Очко. Словно обыгрывал простаков в карты и кости исключительно честным путем.

Патроны, оставшиеся у нее после визите к Очко, Гончая распихала по разным карманам. Она не чувствовала явной опасности, но всегда лучше иметь свободные руки. Особенно, когда находишься на станции, живущей по бандитским понятиям. Впрочем, в рухнувшем мире такими понятиями руководствовалось большинство его обитателей.

Шагая по станционной платформе, Гончая привычно ощупывала взглядом разношерстную местную публику. Как на всех бандитских станциях, на Новокузнецкой хватало воров и мошенников. Наверняка встречались и убийцы. Но никто не пялился в их с Майкой сторону, хотя черноусый посетитель притона давно уже должен был разнести среди местных жителей весть о ее невероятном выигрыше. Да и о сутулом громиле с Белорусской тоже не следовало забывать. Кстати, о нем!

– Майка, помнишь того высокого мужчину, который обращался к тебе? – спросила она у шагающей рядом девочки и, когда та кивнула, добавила: – Откуда ты его знаешь?

– Он приходил к нам на Маяковскую, побил мою сестру, требовал, чтобы та отдала долг хозяину бара, которому ты выбила глаз.

Что-то такое Гончая и ожидала услышать.

– А тебе он что-нибудь сделал? – Она старалась говорить спокойно, но затвердевший голос выдал волнение. К тому же, несмотря на любые уловки, Майка всегда чувствовала перемену ее настроения.

– Хотел. Но сестра сказала, что все отдаст, и он меня не тронул.

– И не тронет. Даже если захочет, – заверила девочку Гончая и, чтобы поднять ей настроение, предложила: – Может, перекусим? Теперь есть на что.

Майка просияла.

– Давай. И еще можно чая, горячего? А то мне что-то холодно.

– Чая обязательно.

Гончая взяла девочку за руку и решительно направилась к бару, который украшала крупная вывеска «ВОДКА – ШАШЛЫК». Майка тоже взглянула на вывеску и неожиданно спросила:

– Что там написано?

– Что чай у них тоже есть, – вышла из положения Гончая.

Несмотря на броскую вывеску, бар не представлял собой ничего особенного. Грязный, давно не мытый пол, на котором в шахматном порядке стояли пять круглых обеденных столиков. За двумя из них, беспрестанно размахивая руками и громко разговаривая, обедали пять человек. На месте раздачи стоял железный мангал, где жарились сомнительного вида мясные тушки. За ходом этого процесса наблюдал смуглый коренастый шашлычник в измазанном жиром и сажей фартуке. Рядом с мангалом Гончая заметила накрытый листом фанеры деревянный ящик, очевидно, используемый шашлычником в качестве стола раздачи, а за его спиной грубо сколоченный стеллаж, заполненный разнокалиберными пустыми бутылками.

– Выпить, закусить? – поинтересовался шашлычник, глядя на вошедших.

Гончая подумала, что ему нечасто доводилось видеть в своем заведении женщину с ребенком. Возможно, что и никогда.

– Показывай, что есть, – потребовала она.

При ближайшем рассмотрении заявленная на вывеске водка оказалась обыкновенным мутным самогоном, а шашлык – запеченными на решетке крысами. Правда, сам шашлычник, не моргнув глазом, заявил, что это морские свинки. Гончей приходилось есть и то и другое, и большой разницы между мясом крыс и морских свинок она не заметила. Разве что крысятина была пожестче и грубее, а вкус так вообще не отличался. Она повернулась к разглядывающей мангал Майке:

– Будешь?

Девочка втянула носом вьющийся над углями легкий дымок, насыщенный запахами жарящегося мяса, и кивнула. Гончую это не удивило. У жителей вечно голодной Маяковской любое мясо почиталось за деликатес, а Майка как-никак прожила там шесть лет, и ей не привыкать.

– Два шашлыка, два чая, только нормального с ВДНХ, и пакет сушеных грибов с собой, – сделала заказ Гончая. – Есть нормальный чай-то?

– Обижаешь! – гортанно воскликнул шашлычник. Чем-то он напоминал черноусого любителя азартных игр. – Все есть. Чай, водка. Хороший водка, сам делал. Надо?

– Обойдусь, – отрезала Гончая. – Остальное давай.

– Сейчас все будет, – заверил ее шашлычник, но не бросился выполнять заказ, а защелкал костяшками на счетах.

Сколько помнила Гончая, на Новокузнецкой и смежной с ней станциях продавцы всегда брали плату вперед, иначе можно было вообще не увидеть своих денег. Таковы уж особенности местных нравов.

Приняв плату, шашлычник расплылся в подобострастной улыбке, ловко снял с мангала две запеченные крысиные тушки и протянул покупательнице:

– Кушай, дорогая. Отличный шашлык, пальчики оближешь. А чай и грибы сейчас принесу, – добавил он и исчез на кухне или в подсобке, вход в которую был занавешен куском брезента.